Глубокий омут - Джуллиет Кросс

своим собственным легатом, своим лейтенантом. Он приказал мне отойти в сторону, чтобы бойня могла продолжаться. Я отказался, — сказал Джордж, практически на одном дыхании. — Ты должна понять, я не мог допустить, что бы это произошло. Его приказ был такой же по значимости, как приказ самого короля. Но я… — он покачал головой, словно пытаясь стереть ужасные воспоминания. — Я не мог подчиниться. Вместо того, чтобы просто убить меня, мои легаты сказали, что моя судьба в их руках. Он приказал солдатам собрать остальных жителей деревни вместе. Все еще находясь в плену у моих собственных боевых братьев, он сказал мне, что моя жизнь зависит от их немедленного обращения. Он потребовал, чтобы жители деревни отреклись от своего Бога и поклялись в верности своему новому богу Рима, Цезарю. Конечно, иудеи этого не сделали бы. Эти беспомощные невинные люди с мечами у горла не дрогнули перед угрозой смерти. Удивительно, но я увидел надежду, сияющую в их глазах, а не отчаяние или страх. В тот момент я присоединился к их вере и сказал своим легатам, что лучше буду стоять с их Богом и умру вместе с ними, чем жить под гнетом зла и тирании. — Джордж выдохнул.

— Я старался оставаться сильным, когда был вынужден наблюдать, как солдаты перерезают глотки матерям, дочерям, сестрам и сыновьям. Когда до меня наконец дошло, легаты использовали мой собственный меч, чтобы пронзить мне сердце.

К этому времени Кэтрин застыла, сжимая руки, чтобы они не дрожали, слушая его страшную историю.

— За всем этим наблюдал ангел по имени Уриэль. Архангел. Когда я лежал на земле, истекая кровью, он склонился надо мной, приподнял мою голову и спросил, буду ли я служить ему все последующие годы. Я был близок к смерти. Я помню, как его голос звучал далеко, как эхо. Я действительно верил, что нахожусь на небесах.

Он рассмеялся глухим смехом, затем сел рядом с Кэтрин, зажав руки между колен.

— Уриэль светился яростной силой. Я чувствовал, как он гудит на моей коже, даже когда я ускользал все дальше. Он еще раз спросил меня, буду ли я служить ему на земле, сражаясь с другими ордами демонов, если меня спасут от смерти, чтобы исправить это зло, причиненное мне и невинным людям в мире. Я, конечно, подумал, что он имел в виду метафорические орды демонов. Я сказал: «Да». Так что я умер для своей смертной жизни и получил другую.

Кэтрин покачала головой и открыла рот, чтобы задать вопрос.

— Выслушай меня. Я хочу рассказать все это прямо здесь, прямо сейчас. Когда Уриэль создал меня, я стал командиром того, что должно было стать лигой охотников на демонов по всему человеческому миру. Проклятые вышли из-под контроля, правя и развращая без границ. Уриэль научил меня, как низвергнуть их обратно в Ад, затем Джуд присоединился к нашим рядам, но не таким же образом. Он был первым Доминус Демонум.

Кэтрин перевела латынь.

— Повелитель демонов?

— Да.

— И что ты имеешь в виду, под понятием не таким же образом?

Джордж уставился на свои сцепленные пальцы.

— Его история не моя, чтобы рассказывать ее. Но охотники — другое дело. Они могут превратиться только, когда получили смертельную рану, как это было у меня, но получили ее, совершив смертный грех. Если Уриэль сочтет их достойными этого выбора, им дается второй шанс вступить в наши ряды. Если они выбирают Свет, Уриэль делает их Доминус Демонум с теми же способностями, что и у других Фламма, хотя за их грехи полагается наказание.

— Какие силы? — спросила Кэтрин, ее дыхание было поверхностным, когда она слушала с пристальным вниманием.

— Чтобы создавать иллюзии и создавать обереги, изгонять демонов, просеивать, оставаться… нестареющим.

В этот момент у Кэтрин помутился рассудок. Она начала что-то говорить, но он поднял руку, прося о терпении.

— Ты не видела меч, который я носил сегодня, потому что я использовал заклинание, чтобы обмануть твой разум, что его там не было. Все Фламмы обладают способностью колдовать, маскировать оружие или даже прятаться среди населения. Это необходимо при выслеживании таких коварных врагов, как те, на кого мы охотимся. Ты знаешь о просеивании, даре ангелов. И как только человек умирает для своей смертной жизни, он становится нестареющим. Не бессмертный полностью, но свободным от естественной смерти от старения и болезней.

Джордж не отводил от нее пристального взгляда.

— Ты нестареющий? — нерешительно спросила она. Он кивнул.

— Когда… когда ты умер? Когда ты попрощался со своей смертной жизнью?

— Это был триста третий год до Рождества Христова.

Кэтрин не могла произнесла ни слова и не пошевелиться. И Джордж тоже. Смех тех, кто в лабиринте все еще играл в свою игру, доносился до них, насмехаясь над потрясающими мир откровениями, происходящими в тишине беседки.

Наконец обретя дар речи, она потребовала все до последней детали.

— Как имя того короля, которому ты служил?

— Император, если быть более точным. Диоклетиан. Я был легионером в римской армии. Восстания в Иудее привели нас туда, чтобы подавить хаос.

Кэтрин встала и посмотрела на огромный парк, простиравшийся вдали в безмятежном лунном свете. Она глубоко вздохнула, обдумывая непостижимую историю, которую ей только что рассказали.

— Неужели это может быть правдой? — прошептала она, больше себе, чем ему.

— Мне было тридцать три года, когда я умер, когда Уриэль сделал меня таким, какой я есть.

— Тебе более чем полторы тысячи лет.

— Да, — последовал мягкий ответ.

Внезапно к ней пришло душераздирающее осознание.

— Ты когда-нибудь был женат?

— Один раз.

— Ты любил ее?

— Мне понравилась идея брака, семьи, дома. Наши родители устроили этот союз. Я выполнил свой долг перед ней, заработал денег, чтобы построить для нас дом. Я был счастлив. Как и она. Она подарила мне ребенка, сына.

Кэтрин больше не могла даже дышать. Она повернулась к нему, не в силах сдержать эмоции, бушующие в ее теле, выливающиеся в лужи в ее глазах.

— У тебя был сын? — ее голос дрогнул. Он медленно встал и приблизился к ней, вытирая большим пальцем слезу, скатившуюся по ее щеке. Она не отпрянула, но оставалась пассивной и застывшей.

— У меня был сын. Потом я отправился на войну, когда меня позвал мой император. Меня не было почти десять лет, и я умер на чужом поле, залитый кровью демонов и солдат. Я умер для простой жизни, которая у меня когда-то была, и начал новую. Уриэль сказал мне, что я никогда не смогу вернуться. Проклятие того, что я не старею, помимо того факта, что я