Глубокий омут - Джуллиет Кросс

Кэтрин рыдала из-за потери, которую он, должно быть, чувствовал, из-за того, что он, должно быть, все еще чувствует. У него были жена и сын, которые любили его, лелеяли его, и он потерял все это.

— Значит, ты их больше никогда не видел?

Его рот приподнялся на одну сторону.

— Нет, я видел их снова. Издалека. Я видел, как моя жена стареет, заботясь о нашем ребенке. Я оставлял ей мешочек с динариями так часто, как только мог, чтобы они не впали в нищету. Я видел, как мой сын женился и обзавелся собственной семьей. Потом я наблюдал, как у моего внука появилась собственная семья. — Джордж вздохнул с грустной улыбкой. — Я наблюдал за ними всеми так долго, как только мог.

— И ты все еще любишь?

— У меня остался один живой родственник.

— Только один? У тебя их должно быть много.

— Моей линии не очень повезло. Во многом это связано с тем фактом, что если мои враги, любой из принцев демонов или их приспешников, обнаружат, что я предпочитаю человека, этот человек будет выбран для развращения и разрушения.

— А где сейчас твой последний потомок?

— Здесь, в Лондоне. Ты с ним встречалась. Александр Годфри.

— Но он происходит из длинной линии Годфри. Они тоже были бы твоими потомками?

Джордж покачал головой.

— Александр — незаконнорожденный сын женщины, которую он называет тетей. Она влюбилась в одного из моих родственников, когда жила во Франции, тогда это был мой последний живой родственник. Он исчез и был найден утонувшим в Сене за месяц до того, как она родила. Затем она умерла от обильного кровотечения при родах. Ее брат, старший Александр Годфри, сжалился и воспитал его как своего собственного, поскольку его жена была бесплодна.

— Боже милостивый. Мне так жаль, Джордж. — Она потянулась и взяла его за руку.

Он уставился на их сцепленные пальцы, ее пальцы, затянутые в белую перчатку.

— Я боюсь, что в моей истории нет ничего, кроме трагедии. Но будь я проклят, если позволю Дамасу увести моего последнего живого родственника в мир разврата. — Он крепко сжал ее руку.

— Кто такой Дамас?

— Ты знаешь его как лорда Рэдклиффа.

— Виконт.

Джордж рассмеялся.

— Он не виконт. Он принц преступного мира. И он полон решимости мучить меня, опуская Александра так низко, как только сможет, прежде чем полностью уничтожит его.

Кэтрин нахмурилась, она никогда не видела никаких признаков зла в том, что касалось лорда Рэдклиффа. Она скорее поверит, что ее муж демон, чем он.

— Мой муж, лорд Блейкли. Он один из этих… высших демонов?

Он покачал головой.

— Нет, но он составляет им компанию. Я боюсь за тебя, пока ты с ним.

Она усмехнулась.

— Я боюсь, что нет никакого способа избежать этого.

— Да, — сказал он низким и серьезным тоном, крепче сжимая ее руку. — Есть очень простой способ.

— Что ты имеешь в виду?

Он притянул ее немного ближе, вторгаясь в ее пространство своим манящим присутствием.

— Я хочу, чтобы ты оставила его. Я хочу, чтобы ты переехала и жила со мной. Если ты сможешь добиться аннулирования брака, пусть будет так. Меня мало волнуют законы людей. Я знаю только, что хочу, чтобы ты была моей спутницей жизни. Остальные из них могут гореть в аду.

Челюсти Джорджа плотно сжались, в тени они казались квадратными и твердыми, брови нахмурились. Он был серьезен. Ей не нужно было уточнять серьезно ли он, когда он был в таком состоянии.

Вместо того, чтобы поддерживать его мятежный план, который заставлял ее мысли бешено вращаться, она сосредоточилась на той части, которая вообще не имела для нее значения.

— Ты отвергнешь общество?

— В мгновение ока.

— Тогда зачем устраивать эту домашнюю вечеринку, если тебе наплевать на них всех?

— Для тебя. Чтобы найти способ доставить тебя сюда. Потому что я чертов дурак, я, возможно, подвергал тебя опасности, выделяя тебя на балу у Уэзерсби. Дамас заметил, что я увел тебя на тот вальс. Он хочет все, что важно для меня. И прямо сейчас ты — самое важное для меня во всем этом чертовом мире. Я устроил эту домашнюю вечеринку специально для того, чтобы ты была в безопасности под моей крышей и подальше от этого мерзавца мужа. И я абсолютно не сожалею о том, что я сделал ее.

Из-за живой изгороди неподалеку донесся певучий голос.

— Джордж? Где вы? — Это была Пенелопа, которая сбежала с вечеринки.

Они оба посмотрели в направлении ее голоса. Джордж схватил Кэтрин и прижал ее к своей груди, его рука крепко прижалась к ее спине, когда он прошептал:

— Держись.

Сосущее ощущение скрутило ее желудок в узел, затем все стало черным с размытыми очертаниями вокруг головы Джорджа. Ей показалось, что она падает, прежде чем они снова оказались на твердой земле, стоя у скамейки в лабиринте живой изгороди.

— Иди в ту сторону и поверни налево. Она приведет прямо на заднюю веранду, — прошептал он. — И Кэтрин, — он пристально вглядывался в ее лицо, отчего у нее перехватило дыхание. — Я понимаю, что то, что ты услышала, звучит как чистое безумие, но все это правда. Особенно та часть о том, чего я хочу от тебя. — Он снова сделал паузу, заметно сглотнув, затем облизнул губы. — Мои родители выбрали для меня мою первую любовь. На этот раз я выбираю сам. Мое сердце выбирает тебя, Кэтрин. Если ты меня примешь.

Он ушел, несомненно, чтобы встретиться с Пенелопой и помочь девице выбраться из лабиринта до того, как минотавр доберется до нее.

Когда она уверенно шагнула к выходу, предчувствие зла проникло в ее кожу, посылая дрожь по спине: что она была настоящей одинокой девушкой, блуждающей по лабиринту в поисках правильного пути домой, прежде чем зверь поймает ее и сожрет целиком.

Глава 16

Джордж

Сон не приходил в ту ночь. Джордж даже не пытался заснуть. Около полуночи начался непрекращающийся дождь. Никакого грома и никакой молнии. Только дождь, который безжалостно и безмятежно колотил по окнам. Ему нужно было выпить, чтобы снять напряжение, но он отказался позволить себе даже это. Он хотел быть чтобы его мысли были ясные даже если он был наедине с самим собой.

После игры в шараду, чтобы развлечь своих гостей, когда истинным мотивом было застать Кэтрин одну и рассказать суровую правду о своем прошлом, он удалился в свою спальню, измученный. Одетый только в панталоны, он неподвижно стоял у окна, прислушивались к проливному дождю и