Хладнокровное предательство - Чарлз Тодд

Ратлиджу удалось взять себя в руки.

– Револьвер был только у вас, – сказал он. – Другого мы пока не нашли. Я не могу доказать, что у Джоша Робинсона была возможность раздобыть орудие убийства. Если в доме имелось огнестрельное оружие, значит, вы лжете, когда уверяете, будто примчались сюда в метель, чтобы привезти свой револьвер сестре. То же самое относится и к Полу Элкотту. Если он убийца, где орудие?

– Валяется где-нибудь в снегу. Вы никогда его не найдете – на что и рассчитывал убийца. Если будете и дальше искать револьвер, просидите здесь до весны. Или даже до лета! – Джанет Аштон покачала головой. – Джош погиб. Все мои близкие погибли. Ночью я закрываю глаза и слышу, как они кричат, зовут меня. Я хочу, чтобы кто-то заплатил за их боль и мое горе. Я хочу, чтобы кто-то помнил, что они отомщены!

– Правосудие – не месть, – возразил Ратлидж.

Она посмотрела ему в глаза:

– Для меня это одно и то же!

Глава 21

Мисс Фрейзер сидела за столом и, баюкая раненую руку, говорила миссис Камминс, как и что готовить. Когда Ратлидж принес последнее ведерко с углем, она улыбнулась ему и предупредила, что ужин будет позже.

– Не важно.

В кухню просунул голову Генри Камминс:

– Мистер Ратлидж, я хотел бы поговорить с вами.

Ратлидж отнес уголь в гостиную. Камминс стоял, не двигаясь, у холодного камина. Ратлидж закрыл дверь. Он видел, что хозяину гостиницы не по себе, вид у него был отрешенный, как будто он очутился в собственной гостиной впервые.

– Я слышал, вы послали запрос в Лондон. Интересуетесь людьми, живущими в Эрскдейле.

Однако, как быстро здесь распространяются слухи! Проклятый Уорд!

– Да, совершенно верно. – Ратлидж отряхнул руки. – В таком запросе нет ничего необычного. Более того, во время следствия приходится выполнять некоторые рутинные действия. Учтите, если констебль сообщил вам, о ком идет речь, он нарушил должностные инструкции!

– А может быть, у кого-то из местных жителей есть тайны, которые не… не имеют никакого отношения к убийству.

– Мне судить, что имеет отношение к убийству, а что не имеет, – ответил Ратлидж.

– Как вы поступите с полученными сведениями? Сделаете их достоянием гласности? Сообщите инспектору Грили или еще кому-нибудь?

Ратлидж насторожился:

– Камминс, объясните, что именно вас тревожит?

– Нет-нет, меня ничто не тревожит. Просто любопытно.

Хэмиш сказал: «Он бы не спрашивал, если бы его это не касалось».

– Что ж, – Камминс натужно улыбнулся, – ужин наверняка задержится. Уж извините.

– Вам не нужно извиняться.

– Из меня на кухне помощник небольшой. И дело не в том, что… – Он осекся. – Пойду посмотрю, что смогу сделать. Спасибо, что принесли уголь – отныне я сам им займусь.

И он ушел, не закрыв за собой дверь. Сквозняк чуть не задул огонек в лампе, стоявшей на столе. По стенам заплясали тени.

Ратлидж произнес вслух, обращаясь не только к Хэмишу, но и к теням:

– Интересно, насколько хорошо он знал Элкоттов…

Картошка не доварилась, а мясо было жестким, как подошва. Но люди, собравшиеся за столом, ели молча и не жаловались. Серолицему Хью Робинсону позволили присоединиться к остальным. Он не поднимал глаз – видимо, стыдился своей выходки.

Ратлидж, сидевший рядом с Элизабет Фрейзер, нарезал ей баранину и намазал маслом хлеб. Она поблагодарила его молча, взглядом. Наверное, порезанная рука еще болела – он видел это по тому, как она, оберегая, прижимала ее к себе.

Миссис Камминс говорила без умолку. Она просила постояльцев сказать, нравится ли им ее стряпня, вкусно ли получилось. Камминс только делал вид, что ест, а Хью Робинсон жевал механически. Джанет Аштон что-то ответила миссис Камминс и замолчала. Стало слышно тиканье кухонных часов, потрескивание углей в очаге да завывание ветра за окнами.

Хэмиш, пробудившийся в напряженной атмосфере, заметил: «Весело, как на поминках».

Когда доели открытые пироги, завывание ветра стало сильнее. Миссис Камминс начала убирать со стола. Муж встал, чтобы помочь ей; видно было, что его внезапное оживление искусственное и натянутое. Он взял у нее тарелки и составил у раковины. В малой гостиной затопили камин, Гарри Камминс обещал через несколько минут принести туда чай.

Джанет Аштон вышла из кухни первой. За ней последовал Ратлидж. Перейдя в гостиную, она вдруг сказала:

– Когда нам позволят похоронить наших мертвецов? Для Хью это станет настоящей милостью.

– Сегодня же поговорю с инспектором Грили, – обещал Ратлидж. – Наверное, вы уже можете договариваться насчет похорон; не вижу к этому никаких препятствий.

Хью Робинсон вошел в гостиную следом за бывшей свояченицей, но ее вопроса как будто не услышал. Грузно опустился на стул и говорил, только если к нему обращались.

Ратлидж продолжал:

– Надеюсь, вы понимаете, что уехать отсюда вам пока нельзя. Даже если дороги станут проходимыми.

– Я и не ожидала, – язвительно ответила Джанет Аштон.

Все уже давно легли спать и в доме было тихо, когда Ратлидж вдруг очнулся от глубокого сна. Он усвоил этот трюк за месяцы и годы, проведенные в окопах, когда опасно было зажигать спичку, чтобы посмотреть, который час. Он привык доверять своим внутренним часам, они оказались безотказными и позволяли ему спать урывками, когда можно, и просыпаться к своей смене в карауле или к очередному наступлению.

Он встал, оделся и тихо прошел по коридору к кухне. Огонь в очаге погас, кухня успела выстыть. Ратлидж обулся, застегнул пальто. Выйдя во двор и стараясь держаться в тени, он добрался до небольшого сарайчика и, прислонившись спиной к дощатой стене, стал смотреть на Нарост. Днем он предусмотрительно позаимствовал у Элизабет Фрейзер бинокль – его держали в гостинице для летних туристов. В ожидании он грел бинокль под пальто.

Следующие пять часов он неотрывно следил за горами.

В начале пятого утра он сдался. Хэмиш уже целый час твердил ему, что никто не придет, но ему не хотелось уходить. От мороза ноги у него совсем окоченели, а щеки горели.

Зачем кто-то из местных жителей вздумал вчера лезть в горы? Искал заблудшую овцу? Срезал дорогу домой?

И почему Хендерсон испугался, заметив наверху свет фонаря?

«Потому что, – ответил Хэмиш в темноте, – кто-то шатался поблизости от фермы Элкоттов».

Ратлидж вернулся в дом. Прежде чем войти на кухню, он долго топал ногами на крыльце, сбивая снег с ботинок.

За столом сидела Элизабет Фрейзер, она встревоженно подняла руку, как будто боялась, что он набросится на нее.

– Что вам понадобилось здесь в такой час? – спросил он, снимая шляпу, чтобы она отчетливее видела его лицо.

– Ах, господи, как вы меня напугали! – задыхаясь, проговорила она. – Где вы были? Что случилось?

– Ничего не случилось. Я… мне не спалось…

– Нет, неправда, – дрожащим голосом возразила мисс Фрейзер. – Там кто-то был…

Ратлидж круто развернулся к окну, а потом снова к ней:

– Я никого не видел. Постоял у сарайчика, прошел мимо хлева…

Она покачала головой:

– Не у хлева… дальше… вроде собака… и кто-то шел за ней. Сгорбился и смотрел в землю.

– Если то, что вы говорите, правда, – не скрывая сомнения, ответил Ратлидж, – вам не следует сидеть здесь одной, вы сильно рискуете. Если бы вас заметили…

Его сомнение не укрылось от нее.

– Не может быть, чтобы мне все просто приснилось. Все было на самом деле!

– Не понимаю, как я-то ничего не видел! – Ратлидж снова засомневался. Он устал, замерз, несколько часов кряду простоял на одном месте. Возможно, последние полчаса он спал стоя.

Он снова вгляделся во мрак; над гостиницей нависала гора, во дворе, на фоне заснеженного склона, чернели хозяйственные постройки. В них может спрятаться дюжина человек…

И все же шестое чувство, которое не раз спасало ему жизнь за четыре года войны, подсказывало, что во дворе никого нет. Когда он снова повернулся, Элизабет Фрейзер смотрела на него. Ее лицо было белее снега.

– Снова то же самое, – прошептала она.

– Еще одно убийство? – быстро спросил он.

– Нет. – Она развернула кресло и, объехав стол, остановилась в углу, где на нее не падал свет. Из темноты она ответила: – Иногда… мне что-то мерещится.

– Объясните, что вы имеете в виду. У вас разыгралось воображение? Вы видите вещие сны?

– Не знаю. – Ратлиджу показалось, что она плачет. – Какое-то проклятие! Сама толком не знаю, что со мной. Иногда меня подводит зрение. А может, что-то с головой… Не знаю, – повторила она. – А как бы хотелось знать наверняка! Но все было таким… настоящим! А я ничего не могла поделать, сидела и смотрела.

Ратлиджу показалось, что он ее понял. Скорее всего, ей снится, что она снова ходит. Может быть, именно в таком виде он застал ее в свою первую ночь в гостинице. Беспокойный разум выгнал ее из постели и дал какое-то задание, а он, войдя на кухню, нечаянно разбудил ее.