Рубеж - Анатолий Рыбин

Сперва Горчаков отговаривался тем, что никак не может собраться с мыслями, потом стал выискивать другие причины.

— Не теоретик я, поймите, — убеждал он начальника штаба. — Да и разговор мой о вооружении — дело практическое.

Он бы волынил с докладной еще дольше, но рассердившийся Жигарев потребовал представить докладную в трехдневный срок. Горчакову поневоле пришлось подсуетиться, и сегодня утром он сам привез докладную в штаб дивизии и вручил комдиву. Это был, по существу, доклад на восьми с половиной страницах, написанный крупным, но убористым почерком. Чтобы убедить комдива в правильности своих рассуждений о целесообразности иметь на вооружении полка более удобное для маневренности оружие, Горчаков попытался сделать подробный анализ, показав, какой была огневая мощь мотострелковой дивизии раньше и какой стала теперь, с появлением ракетного оружия. Комдив уже намеревался написать на странице с цифрами: «Удивлен, зачем вам потребовался анализ боевых средств всей дивизии, когда речь идет о мотострелковом полке?» Но математический анализ был таким усердным, что Мельников ничего не написал, а лишь покачал головой: «Ну и орешек этот Горчаков».

А последняя страница докладной прямо-таки огорошила Мельникова. Здесь он прочел приписку:

«И еще я должен сказать, что ваша книга, товарищ генерал, о действиях мелких подразделений в современном бою лучше всего подтверждает то, что мною весьма торопливо и, вероятно, не очень складно изложено. Да и задумался я над всем этим, если сказать правду, после прочтения вашей книги».

Мельников откинулся на спинку стула и с минуту не мог избавиться от досадного недоумения: «Что это — простодушие? Хитрость? А может, ни то ни другое? Может, в самом деле человек убежден в том, что написал, и потому так настойчиво старается доказать жизненность своих взглядов?»

Но как бы там ни было, чем бы ни руководствовался Горчаков, Мельников чувствовал неловкость.

Штабное совещание было намечено на утро. Приглашенный на него Горчаков догадывался, что речь пойдет о его докладной, — иначе зачем бы его звать.

В кабинет комдива Горчаков пришел, когда старшие офицеры штаба и политотдела были уже в сборе.

Мельников сидел за столом, как всегда, с блокнотом и карандашом. Рядом с ним Нечаев, Жигарев, Осокин. Стараясь не выказать волнения, Горчаков бодро поздоровался со всеми и торопливо сел на свободное место.

Мельников постучал карандашом по столу, требуя внимания, строго сказал:

— Начнем, товарищи офицеры, с объяснения подполковника Горчакова. Полагаю, все с ним ознакомились, читать не будем. Давайте поставим перед собой вопросы. Что это? Попытка исследовать состояние нашего вооружения? Внести разумные рационализаторские предложения? — Комдив помолчал, как бы ожидая ответа. — Похоже, ни то ни другое, потому что обоснованных аргументов не приводится. Тогда возникает другой вопрос: почему появилась у командира полка идея о необходимости замены некоторых видов оружия другими, якобы более эффективными? Ответ может быть один, — сказал он с твердой уверенностью. — Мысль об этом возникла не на основе вдумчивого анализа, а, вероятно, в результате поисков оправдания за упущения в боевой подготовке. Это уже, как видно, болезнь. И если не лечить ее, она может затянуться, принять хроническую форму... — Мельников сделал небольшую паузу и продолжил: — Мне, товарищи, часто вспоминается Орловско-Курская дуга. Фашистские танки лезли тогда на наши позиции днем и ночью. Горели, но лезли. — Мельников сжал губы, будто от боли, в голосе появилась непривычная хрипотца. — Как живого вижу сейчас старшину Берестова, рязанца. Уже смертельно раненный, он кричал мне: «Товарищ лейтенант, нам бы пушечек еще! Противотанковых пушечек!» Если бы он мог подняться сейчас и послушать наш разговор! Послушать вас, подполковник Горчаков... А вы облегчения в вооружении захотели? Да что вы, к парадам свой полк готовите или к боям?

Горчаковым овладело замешательство. Но, будучи человеком сильным и волевым, он быстро справился с собой, ответил:

— Вы только что, товарищ генерал, очень образно сказали о хронической болезни. Она действительно есть, но не от моих «придумок», а, повторяю, от излишества боевых средств, приданных полку.

— Значит, вы твердо стоите на своем?

— Да, твердо.

— Тогда, может, объясните, почему другие полки не страдают от перегрузки боевой техникой, в них нет того, что происходит у вас?

— Почему же, страдают и другие, — возразил Горчаков.

— Факты, факты давайте! — не вытерпев, вмешался Жигарев.

— Могу привести и факты, — отозвался Горчаков с подчеркнутым спокойствием. — Лишь вчера на высоте Ковыльной в полку Авдеева при отдаче приказа были забыты два противотанковых орудия.

Мельников бросил колючий взгляд на Жигарева.

— Вам известно об этом?

— Нет, товарищ генерал, — вытянувшись, ответил Жигарев.

— Проверьте!

— Разрешите доложить, товарищ генерал? — подал голос полковник Осокин. — Случай такой действительно был. Оплошность допустил старший лейтенант Суханов. Но для авдеевского полка это не характерно.

— Вот именно, — спешно поддержал его Жигарев. — И вообще эти назойливые выискивания...

Комдив жестом руки остановил его:

— Обождите, полковник. Слово предоставлено автору записки.

Жигарев недовольно поджал губы.

— В своей записке я упомянул вашу книгу, товарищ генерал, — заговорил Горчаков смелее. — Сейчас хочу подтвердить: был и остаюсь горячим сторонником мобильных мелких подразделений. В современном бою главное — действовать оперативно.

— Позвольте, но это не исключает массированных ударов, — заметил Мельников. — Мне казалось, что я ясно сказал об этом в своей книге. Да и мелкие подразделения по вооружению должны быть достаточно крепкими.

— Крепкими, но подвижными, товарищ генерал, — возразил Горчаков.

По кабинету прошелестел шум, офицеры явно выражали несогласие с Горчаковым.

Комдив подождал, пока все утихнут.

— Аргумент ваш неубедителен. Ну что значит: «крепкими», «не крепкими»? Как это определить?

— Практически, товарищ генерал, — ответил Горчаков.

— Значит, говорите, практически... — Комдив поднял голову и прищурил в задумчивости глаза. — Вы утренние вести из Вьетнама слышали?

— Слышал, товарищ генерал. Новый десант американцы высадили. Но вьетнамцы, кажется, прижимают противника к морю.

— Верно, прижимают. А вы обратили внимание на вооружение десантников? В каждой группе танки, самоходная артиллерия, ракетные установки. Вот и попробуйте с ними налегке. Нет, Василий Прохорович, налегке не выйдет. Так что поймите это сами и поговорите с офицерами полка, объясните им, — Мельников посмотрел на сидевших за столом офицеров: — Какие у вас есть предложения, товарищи?

— Приказ нужен, — предложил Жигарев.

Начальник политотдела возразил:

— Вы полагаете, Илья Михайлович, что приказом можно застраховаться от ошибок?

— Резонное замечание, — поправляя очки, вставил Осокин.

Однако Жигарев принялся доказывать, что без решительных мер никак не обойтись, что всякое послабление только осложнит дело и может серьезно отразиться на боевой подготовке дивизии. Мельников, резко вскинув руку, остановил Жигарева:

— Давайте не будем пугать себя, Илья Михайлович. Давайте разберемся спокойно. Прежде всего о записке... — Комдив пристально посмотрел на раскрасневшегося от волнения Горчакова. — Я доволен тем, что вы, Василий Прохорович, изложили все откровенно и подробно. Теперь мы знаем вашу позицию в деталях. Что же касается приказа... — Мельников поднял и опустил брови. — От приказа пока воздержимся. Хочется верить, что автор записки серьезно взвесит наш разговор и подумает...

2

В выходной день к ракетчикам комдив нагрянул перед самым завтраком. Майора Жогина застал он в техническом классе у макета пусковой установки. Тут же за длинным столом с логарифмическими линейками сидели высокий суховатый сержант Ячменев и низкий широкоплечий ефрейтор Машкин. Они сперва даже не заметили, что в классе появился командир дивизии. Только после того как майор заторопился навстречу неожиданному гостю, Ячменев и Машкин, не расставаясь с линейками, вытянулись, поспешно одернули сморщенные под ремнями кителя.

Майор Жогин торопливо и не очень собранно доложил, что он и его помощники занимаются проверкой нового макета пульта управления, который только что установлен взамен старого.

— И как, довольны? — спросил Мельников.

— Хороший макет, — сказал Жогин. — Теперь тут полная сигнализация. Каждое действие расчета как на ладони. Можем включить, если пожелаете? У нас все на ходу.

— Вижу, вижу. И помощники в полной готовности.

— Так точно, товарищ генерал, — бойко отозвался сержант Ячменев. — Мы сейчас в два счета.