Колокола Обречённых - Pferd Mantel

– Маш… ты это… подожди! – предваряя вопросы, вдруг появившиеся у каждого в вездеходе и готовые одновременно сорваться с губ, устроив какофонию, сказал Фёдор. – Может быть желаешь что-то нам рассказать – пока не поздно?

– Нет, Феденька. Просто название у него плохое. – развела руками Мария.

– Вон как. – ударив руками по коленям бросил Политыч и снова, открыв люк, вылез наружу.

После этого эпизода разговор больше не клеился. Окутанная клубами и пара и тучами брызг, колонна миновала относительно спокойные, изученные, но нежилые Дуловское, Чернево и вышла на последний, прямой перегон перед загадочным Волково.

– Сань, тормози давай. – сказал Волчку Срамнов, и открыв свою двер, полез наружу из вездехода.

Техника остановилась, и из каждой машины к старшему направились люди. Закуривая, народ собирался у ГТСки, готовясь слушать Фёдора.

– Значит так. – поднял вверх руку, обрисовывая план действий Фёдор. – Для тех кто не знает – через пять километров мост, сразу за ним правый поворот и начинается Волково. Мост проходим поочерёдно и с разгона – он на ладан дышит. По обочинам там деревья – люки, окна, двери держать закрытыми, чтобы нечисть никакая не насыпалась. Ясно? Держим дистанцию – метров десять. Проскакиваем мост и в поворот, и начинается Волково. Поэтому сразу после поворота набираем максимальную скорость. Валим, пока деревня из глаз не скроется. Объяснять почему – надо? Кто про эту деревню мало слышал?

– А что там? – ляпнул кто-то из техников и окружающие мужики захихикали, а Паратов покрутил пальцем у виска, округлив глаза на Волкова – удивляясь, что же всё-таки за люди такие работают на стане в Селе.

– Хорошо. Специально для тебя, Егор. -развёл руки Фёдор. – Значит, Волково. Плохая деревня, хоть и маленькая. Плохая она, парень, тем, что в ней мерещится. Не просто мерещится – словишь глюк, и будет тебя преследовать неделю, не отпуская – башкой двинешься – я вам говорю. Особо обращаю внимание – на церковь – вообще не смотреть! А лучше всего – глаза в пол, пока не проедем. Водителей это, понятно, не касается.

– А поконкретнее можно, Фёдор Фёдорович? – спросил мужик из охраны. – Отчего там такая ерунда, в Волково-то? Не то, чтоб я не знаю – не идиот, в курсе – а чисто для общего развития.

Народ поддержал охранника киванием голов и дружным гулом.

– Чего тебе не понятно? – вдруг раздался голос из ГТСки и на крышу вездехода, запахивая плащ, вылезла Маша. – Призраки там. Да такие, что и днём привязываются и не отстают – просто днём мы их не видим. Народу там в земле лежит – где ни копни, на кости наткнёшься. Убитых много. Злые они, а встать не могут, а знают, что их время пришло. Нас они насквозь видят- души наши читают. Монахи, священники, крестьяне – убитые они все. Место такое – ходят они там….

Люди, стоящие вокруг вездехода, замолчали. Между ними как будто прошла волна холода.

– Молитвы читайте за их упокой, а не топчитесь тут. – продолжала Мария. – Дьякон чин прочтёт, но мало этого. Злые они очень.

Сказав это, девушка залезла обратно внутрь, а люди стояли молча и не расходились.

– Чё приуныли, соседи? – рявкнул на них Срамнов. – До вечера тут тусовать будем? Все слышали? Ну и всё. Всем оправиться, докурить и через пять минут дальше валим.

Пока люди кучковались около своих машин, докуривая и делясь впечатлениями от только что услышанного, отец Феофан прочёл канон об упокоении убиенных и обошёл колонну с кадилом, попутно кропя людей и машины святой водой. Помолившись, все заняли свои места и колонна тронулась, чтобы как можно быстрее пройти зловещее Волково.

Километров через семь старая дорога вывела к бетонному мосту, построенному над бегущей под ним Кушалкой, ещё при советской власти. И в старое-то, нормальное ещё время, мост уже дышал на ладан, ну а теперь прямо по центру зиял огромный провал с торчащими ржавыми остатками арматуры. Дырень в мосту не была настолько большой, чтобы поставить под сомнение возможность прохода по нему колонны, тем не менее требовалось соблюдать внимательность. ГТСка, притормозив вначале, взревела и выпустила в воздух две струи дыма, ускорилась и перелетела злосчастный мост, словно вездеходу дал кто-то пинка. Миновав его, машина исчезла за поворотом, набирая скорость. Притормаживая, остальные участники колонны по одному разгонялись перед мостом, и оставляя ненадёжную коммуникацию позади, исчезали за поворотом. Как и ожидалось, тяжёлый увалень – трактор нанёс – таки окончательные повреждения рассыпающемуся мосту, обвалив в реку ещё несколько бетонных кусков, но тем не менее проскочил и с рёвом ворвался в деревню. Поэтому замыкающему грузовику, в котором как раз ехал Иван, пришлось несладко. Мужики вылезли, и подавая сигналы Папе, занявшему место за баранкой, бранясь и чертыхаясь, каким-то чудесным образом всё-таки смогли перегнать массивный грузовик на ту сторону.

– Ну всё, мужики. Как обратно пойдём здесь – да ещё с «канистрой» на прицепе – отказываюсь думать. – бросил товарищам Иван. – Ладно, утро вечера мудренее. Короче, давайте зенки прячем, да проскакиваем этот дурдом.

Папа дал газу, и все мужики, сидящие в грузовике, принялись в один голос за Символ Веры. Грузовик, пыля, ввалился в деревню и рыча, набирал скорость.

– А, сука! – в сердцах забормотал Папа. – Наши их тут расшевелили, вон, повылазили, куда деваться то!!!

По сторонам от дороги, рядом с разваливающимися домами и заборами всё переливалось и дрожало, как если бы ты смотрел сквозь жар от костра. Невидимые днём, но ужасные как только на землю падает ночная тьма, беспощадные призраки деревни Волково, были разбужены прошедшей колонной и, разозлённые, метнулись к последнему автомобилю. Страшные, искажённые лица бывших жителей деревни и монастыря мелькали в стеклах машины, не могущие взять саму жизнь её пассажиров, но стремящиеся забрать не менее ценный дар Божий – разум. Папа закрыл глаза ладонью…

Говорили, что давно, ещё при коммунистах здесь произошло что -то ужасное… Получалось, что эта страшная тайна ждала своего часа ни год и не два. Пролетели над страной десятилетия советской власти, буксуя и размалывая в порошок жизни, прокатилась «суверенная демократия». Пришёл конец той жизни, к которой привыкли все. И тогда маленькая, забытая, умирающая тверская деревня открыла ворота своим призракам… Люди, имевшие несчастье испытать на себе всю их неизбывную злобу и ненависть, платили замогильным хозяевам дань своим рассудком. Уж по каким причинам эти, волковские, касперы так отличались от обычных, снующих по ночам повсюду, душ – вопрос без ответа. Однако избавь вас Господи попасть в эту деревню, а особенно в тёмное время суток! Говорят, они показывают людям всё, что видели сами и заставляют почувствовать всю свою боль на своей шкуре. Раз поймав человека, они не оставляют его, даже если Бог даст вернутся в Село, под сень Храма. Тогда беда пропащему!

На сей раз Бог миловал рейдеров и Волково миновали без эксцессов. Отъехав за несколько километров от ужасающей разум деревни, колонна снова собралась вместе и люди, попрыгав из машин, оправлялись, курили и с круглыми глазами обменивались впечатлениями.

– От Песков налево лесами пойдём! – сообщил рейдерам Срамнов. – Так надёжнее. Деревни все вокруг плохие, мёртвые. Кто в таких местах обживается – сами знаете! В лесу останавливаться не будем, поэтому кому отоссаться нужно после Волково – сейчас самое время! Пять минут – и уходим! После Песков – внимательно! Места начинаются плохие, всего можно ждать!

В Песках – брошенной деревне на краю самого Полигона – резко ушли налево по едва заметной просеке в лес, уже заросшей мелким кустарником. Пятнадцать километров по сухой, теряющейся временами старой просеке со скоростью не больше десяти километров в час, и вот – колонна входит в Толокново, деревню, где пять лет назад кушалинские мужики размотали семью людоедов. Их обезглавленные костяки и сейчас болтались, подвешенные на покосившимся электростолбе. Вот деревня. Аккуратные домики, и кажется, что вот сейчас выйдут люди, поздороваются, расскажут свои деревенские новости… Нет, как и все окружающие – Толокново – деревня – призрак. Всё, что было ценного в домах и на дворах, уже давно перекочевало в Село. Братская могила последних жителей деревни, всех до одного погибших и впоследствии «зачищенных» кушалинскими, с большим крестом, одинокая, находилась на у крайнего к лесу дома. За околицей и остановились, мужики группами бродили между мёртвых домов. Громко в таких местах разговаривать было не принято, однако же, под общий хохот, Аслан собрал всех вокруг себя, поймав за шкирку некрупного габбера, который теперь извивался в его здоровенных ручищах, пытаясь куснуть и вырваться.

– Чё за бардак? – спросил собравшихся, подошедший вместе с Иваном, Срамнов. – А, габбера поймали… эка невидаль. Сверните ему башку, не противно, мужики? Они ж трупы в земле раскапывают – больше то и не жрут ничего…