Воздушный витязь - Игорь Соркин

А война? Она по-прежнему продолжается. Керенский, ставший во главе Временного правительства, подтвердил прежнее: война до победного конца. Но когда же будет конец великой битве народов? Уже ползут слухи о братании русских и немецких солдат, много случаев дезертирства из русской армии. За всем этим видится что-то новое, неведомое. Но одно знает Евграф Николаевич: Россия" любимая до боли, родная Россия, вечна, какие бы перемены не происходили. Не пропадет, не сгинет она.

И снова до рассвета сидел за столом в своем номере лондонской гостиницы капитан Крутень. Он дописывал работу "Воздушный бой". Вся она была устремлена в будущее.

В заботах о боевой авиагруппе

Сойдя с корабля на петроградскую землю, Евграф Николаевич испытал безмерную радость возвращения на Родину. Кажется, не месяцы, а годы пробыл на чужбине. Во Франции и Англии, занятый делами и заботами, он не замечал течение времени, не скучал так сильно, как другие, по всему русскому. Теперь же, оказавшись дома, полностью отдался возвышенному чувству слияния с отечеством. С упоением, как музыку, слушал русскую речь. Хотелось проехать по необъятным просторам страны, пролететь над заснеженными полями, над городами и селами, над родной Украиной. И только мысль о войне, все еще грохочущей, наполняла тревогой. Да, война по-прежнему повелевала миллионами людей, скоро и его опять толкнет в сумасшедшую карусель воздушных схваток с вражескими самолетами.

Пока же у него есть несколько дней отдыха. Его доклад в Управлении военно-воздушного флота вызвал одобрение высокого начальства. Представленные рукописи будущих брошюр о тактике истребительной авиации прочитаны с интересом. "Напечатаем немедля, очень полезные работы и крайне нужные, — сказал пол ковник Яковлев. — Да вы, капитан, не только боевой летчик, но и теоретик. Скоро получите новое назначение, которое, надеюсь, удовлетворит вас".

На родине Евграф Николаевич прежде всего решил посетить ставшую ему родной Гатчинскую школу военных летчиков, на что ему было дано согласие в УВВФ. Он приехал на Корпусной аэродром, и ему, по распоряжению Увофлота, предоставили самолет "Вуазен IX".

Капитан Крутень выполнил пробный полет и убедился в устойчивости "вуазена". Правда, длинная ручка управления все еще тяжеловата, надо прилагать силу, чтобы отклонять руль высоты. Но это не беда, сила есть. Конечно, хорошо бы полететь на "ньюпоре", да где его взять?

Евграф Николаевич сидит в кабине "вуазена". Одежда на нем необычная для пилота: черпая дубленая шуба без погон. Стоит март, месяц еще весьма холодный, и тулуп надежно защитит от ветра, хотя пилотировать в нем будет труднее. На голове — обычный круглый шлем с очками.

В кабину наблюдателя забирается механик самолета, и "вуазен" поднимается с Корпусного аэродрома и берет курс на Гатчину. Расстояние небольшое — всею шестьдесят километров, около получаса полета. Чем ближе к Гатчине, тем большее волнение охватывает капитана. Здесь он впервые самостоятельно поднялся в небо, выполнил "мертвую петлю". Сколько радостей и тревог пришлось пережить! Именно здесь его судьба сделала крутой разворот, артиллерист Крутень превратился в летчика, накрепко прирос к авиации. Здравствуй, дорогая, незабываемая Гатчина!

Хочется не просто приземлиться на родном аэродроме, а приветствовать авиационную школу необычным полетом, насколько позволит аппарат "вуазен". Внизу уже летное поле. Крутень, действуя ручкой управления, энергично кладет самолет на крыло и начинает выполнять вертикальные виражи с креном аппарата 90 градусов. Заметил ли кто-нибудь там, внизу, гостя? Заметили. Выбегают люди из офицерского собрания, из штаба школы, смотрят вверх. Пусть смотрят пилотаж бывшего гатчинца. А он постарается затянуть как можно туже радиус виража. "Вуазен" как бы вращается вокруг невидимой оси, быстро описывая хвостом ровные круги. Сделав четыре полных, замкнутых на 360 градусов виража влево, капитан легко и уверенно перекладывает аэроплан в правый крен. Один за другим следуют четыре виража вправо. Некоторые внизу думают, что на этой "четырехколесной телеге" такие фигуры выполнять невозможно. Возможно, вот вам доказательство!

Евграф Николаевич, заставляй самолет делать змейки, ведет его на посадку. Впереди угрожающе увеличивается в размерах здание офицерского собрания. Кажется, аэродрома уже не хватит для пробега после приземления, и "вуазен" врежется в стены дома. Но нет — самолет, как хорошо объезженный конь, останавливается у самого офицерского собрания.

Евграф Николаевич неторопливо снимает с головы шлем и вылезает из кабины. Его окружают офицеры Гатчинской школы, летчики, механики, мотористы. Восторженно оценивают пируэты на "вуазене". Все знают капитана Крутеня, с симпатией смотрят на него, жмут руки. Он улыбается чуть смущенной улыбкой. Сыплются вопросы:

— Как там в заграницах? Здорово воюют наши союзники-французы?

— А англичане? У них тоже небось сильная авиация?

— Обо всем, господа, расскажу в докладе, — отвечает Евграф Николаевич. — Для этого и прилетел сюда.

Вечером весь постоянный и переменный состав школы собрался на доклад гостя. Небольшой зал офицерского собрания едва вместил людей. Из-за стола встал Евграф Николаевич, обвел взглядом светло-серых глаз собравшихся.

— Друзья, — начал он свое выступление. — Заранее прошу извинения за мою не слишком логичную и нецветистую речь. Я не оратор, не профессор, да и конспекта со мной нет. Буду, как умею, рассказывать о том, что видел за границей, что перечувствовал, о чем думал там. Впечатлений много, есть о чем поговорить.

Капитан Крутень подробно рассказывал о военной авиации Франции, о действиях крупных соединений — истребительных групп и эскадрилий, что позволило лишить противника преимущества в воздухе, одерживать победы на фронте у реки Соммы и в других местах. Крутень отметил, что у союзников много самолетов, причем современных, хорошо вооруженных и маневрен-ных, таких, как "ньюпор" последнего выпуска и "спад". Там обстоятельно готовят летчиков, пропуская их через школы высшего пилотажа, воздушного боя и стрельбы. Однако много пилотов гибнет от огня немецких самолетов и наземных огневых средств. В использовании истребительной авиации во Франции имеются грубые ошибки. Французы, за редким исключением, признают только подавляющее численное превосходство, лишь при этом условии решительно вступают в бой. У них принято постоянное барражирование, иначе говоря, патрулирование над своими войсками. В глубь территории противника французские летчики не особенно стремятся проникнуть.