Дело Варнавинского маньяка - Николай Свечин

Воспользовавшись свободным днем, лыковское семейство, прихватив трех Титусов, отправилось на пикник. Окуньков и две горничных тащили все необходимые принадлежности; Алексей им помогал. Спустились к Лапшанге. Степан в два захода перевез компанию на тот берег, и отряд двинулся по заливным лугам к Ветлуге. До нее было около двух верст. Трава уже набрала силу, поэтому продвигались медленно. Детей в конце концов взяли на руки. Наконец, дошли до уютного залива, обещавшего со временем тоже сделаться старицей. Окуньков сразу занялся костром, женщины — малышней, а коллежский асессор — своей давней мечтой, а именно рыбалкой.

Еще в прошлом году он привез сюда из столицы модные английские снасти, но так и не успел их испытать. Теперь час пробы настал. Ну-ка, коварный Альбион, что ты сумеешь противопоставить обитателям Ветлуги?

Первая снасть — легкая, с длинным матчевым удилищем из колотого, а затем склеенного бамбука, была оснащена катушкой с шелковой плетеной леской и патентованным крючком «кирби». Алексей намеревался изловить ею полдюжины живцов, после чего покуситься уже на более серьезную добычу. Вторая же снасть, только-только входящая в столице в моду, русского названия еще не имела и пока именовалась «спиннинг». Удилище у нее тоже было из клееного бамбука, но короткое, всего в сажень длиной. Катушка особой конструкции дозволяла делать с берега весьма далекие забросы. Вместо крючка на конце лески была укреплена английская же блесна марки «девон», сильно восхваляемая рекламой. Ничего подобного ветлужская рыба никогда доселе не видела. Поэтому Алексей не без оснований надеялся поймать что-нибудь по-настоящему крупное.

Когда он еще готовил «спиннинг», к нему стали приглядываться три местных рыбака из крестьян, возившиеся по соседству с бреднем.

— Коротка, — сказал один авторитетным тоном.

— Барская забава, — поддержал второй.

Алексей хмыкнул, размахнулся и пустил блесну на тридцать саженей в реку, туда где только что ударила хвостом крупная рыба.

— Ни хрена себе! — прокомментировал третий. — Это как получилось?

Лыков принялся быстро крутить катушку. Почти сразу же он почувствовал сильный удар. Удилище согнулось дугой, леска натянулась, как струна.

— А ведь взяла! — столь же авторитетно заявил первый крестьянин. — Тащи, барин, не ленись!

Зрители бросили свой бредень и сбежались к городскому рыболову.

— Щука! Здоровая… — пробормотал тот, что постарше.

Сыщик наматывал леску на катушку с большим усилием. Крокодил там, что ли? И акулы в Ветлуге не отмечены… Наконец, возле самого берега из воды показалась голова рыбины.

— Водный конь! — ахнул верзила в синей рубахе. — Так вот как их господа-те ловят!

Огромный, не менее аршина длиной, жерех, извиваясь, вылетел на берег и забился на песке. Лыков со снастью в руках попятился назад, затащил добычу в траву и лишь после этого положил удилище и подбежал к рыбе. Ах, красавец! Зеваки тоже столпились вокруг.

— Вот так шерешпер![73]

— Прогонистый!

— Ай да рыбак! С первого заброса и такого добыл!

Мужик постарше снял с головы картуз и сделал шаг вперед:

— Ваше благородие, дозвольте на вашенску снасть полюбопытствовать? Никогда мы здеся такой не видали…

Коллежский асессор тоже снял шляпу:

— Подходите, господа соседи, не тушуйтесь. Эта вещь английская, из новых. Называется по-ихнему «спиннинг». А работает она вот так…

Он передал рыбу Степану и сделал новый заброс. Когда начал сматывать леску, почувствовал толчок, но на блесне никого не оказалось.

— Окушок… Схватил, да не удержал, — пояснил Лыков и закинул в третий раз. Особенно сильно пущенная блесна подняла столб воды в сорока саженях от берега, и уже через несколько оборотов катушки леска натянулась!

— Ага, есть!

На этот раз попалась такая крупная рыба, что Алексею пришлось минут двадцать водить ее по заливу. Устала добыча, устал и он. Леска пела, как струна, но держала. Мужики азартно сопереживали, то и дело норовя дать совет. Прибежали также дети, женщины и верный Степан. Все в напряжении ожидали исхода схватки. Наконец, добыча хватанула воздуха, ослабла и вылетела на берег. Публика ахнула — это оказалась щука двухаршинной длины!

— Твое благородие, дай и нам попробовать! — взмолились мужики.

— Еще раз швырну, и ваша очередь, — пообещал Лыков. Ветлуга, словно на показ, решила выложить ему сегодня все свои сокровища: уже через пять минут на песке оказался солидный язь фунтов на восемь.

— Ну, для ухи уже достаточно. Сейчас вот на удочку попробую стерлядку изловить, а «спиннинг» забирайте.

— Стерлядку мы вам сей секунд сварганим и денег не возьмем!

— Нет, хочется самому попробовать.

Сыщик объяснил своим новым знакомцам, как правильно пользоваться заморской новинкой. Особенно предостерег от образования «бороды» — это когда не приторможенная вовремя леска соскакивает после падения блесны с катушки и запутывается в клубок. Мужики попались сообразительные и деликатные. Окуньков успел шепнуть им, что барин — муж наследницы Нефедьевской дачи и опекун имения. Не впадая ни в подобострастие, ни в фамильярность, крестьяне нашли с Лыковым общий язык, да и снасть освоили быстро. Очень скоро они вытащили первую щуку. Затем леска все-таки соскочила и запуталась, и ее долго перематывали наново. После этого дело пошло на лад. Рыбаки бросали по очереди и за короткое время добыли еще одну крупную щуку и изрядного голавля. А затем последовал такой рывок, что крепкий мужик чуть не улетел в реку вместе со снастью. Блесну схватила какая-то огроменная рыбина. Ветлугаи тут же вернули «спиннинг» хозяину, и Лыков чуть не час водил пленницу по плесу. Вдруг, когда добыче оставалось до берега всего несколько саженей, из воды показалась голова.

— Черт! Что за чудище? — опешил коллежский асессор.

Башка щуки была размером чуть не с телячью морду! Страшилище высунулось из воды до плавников, потом резко рвануло вбок. Хваленая английская леска, скрученная из двенадцати рядов прочнейших шелковых нитей, лопнула в секунду. Лыков опрокинулся на спину и распластался на песке.

— Вот, Лексей Николаич, каки в нашей Ветлуге звери водятся, — похвалился старший из рыбаков. — Нонешней весной у Карасового острова щука робенка с плота стащила! Он, стало быть, ноги-те свесил, и… Не нашли.

На этом спиннинговая рыбалка прекратилась, да и пора было варить уху. Лыков взялся кашеварить, а Степан Окуньков закинул наудачу длинную матчевую удочку. На крючок он насадил обыкновенного червя.

— Сейчас своих однофамильцев наловлю с пяток для навару.

Однако уже через минуту Степан вытянул из реки восьмивершковую стерлядь.

— Все, — заявил Алексей, — сматываем снасти. Больше нам не съесть, а тащить рыбу в эдакую кручу я не согласен.

— Лексей Николаич! — взмолился Окуньков. — Я с парней не удил. Дозвольте еще побаловаться!

Лыков махнул рукой, заправил варево и ушел играть с детьми. Потом они купались, загорали и ели необыкновенно вкусную уху. Степан наловил такую прорву рыбы, что часть вынужден был отдать мужикам. Девчонки Титусики строили с горничными деревню из песка. Степан же научил Николку и Павлуку маршировать. Втроем они ходили по берегу туда-сюда и пели странную песню:

— Что такое? Старое жаркое,После масленицы гусь!

Наконец, стало вечереть, появились злые комары, и отдыхающие вернулись домой.

Вечером Алексей обошел поместье и проверил караулы. Два объездчика с Шабалихинского кордона, вызванные на охрану Нефедьевки, оказались толковыми ребятами. Непьющие, внимательные, спокойные, оба — запасные ефрейторы. На следующее утро коллежский асессор увел их в рощу и проверил навыки стрельбы. Объездчики выбили отличные баллы. Лыков успокоился. Варенька уговорила его съездить в гости к Полине Мефодиевне. Имение Смецких — Аппалиха — находилось всего в трех верстах от них. Удаленное от реки, оно не имело таких красивых видов, как Нефедьевка, но постройки выглядели значительно богаче. Двухэтажный главный дом смотрелся настоящим дворцом. От него расходились во все стороны аккуратные дорожки из гладко обструганных досок — это были маршруты прогулок барышни-калеки. Когда Лыковы подъехали (детей с собой, понятно, не взяли), Полина Мефодиевна как раз возвращалась к дому из липовой аллеи. Ее сопровождала верная Аннушка. Камеристка была одета по-господски, а на лице ее бросались в глаза белила, подведенные брови и яркая краска на губах. Увидав гостей, Аннушка скривилась и быстро ушла во флигель. Смецкая, наоборот, обрадовалась и радостно приветствовала Лыковых.

Алексей с Варенькой провели в Аппалихе два часа. Хозяйка показала им дом, провела по окрестностям. К обеду вышел ее сентильный[74] отец. Лыков завел с ним разговор. Дело в том, что через Аппалиху проходила дорога, связывавшая их поместье с лесной столицей Нефедьевской дачи — деревенькой Русенихой. Сама дача занимала добрую половину большого Шабалихинского урочища. Русениха находилась в середине урочища, на берегу речки Лозовой. Именно там лыковские работники занимались и вырубками, и посадками, здесь же располагалась одна из двух лесопилен. Но когда дорогостоящий тес доставляли потом к пристани, аппалихские мужики озоровали и снимали доски с проезжавших возов. Так было много лет. Титус положил конец этому незаконному оброку, приставив к обозам охрану. Кончилось тем, что одному из конвойцев проломили голову колом, и свидетелей не нашлось. Алексей хотел узнать у Смецкого фамилии главных бузотеров, чтобы потом с помощью исправника пугануть их.