Сеятель бурь - Владимир Свержин

– Иллюминаты? – Колоредо поглядел на нас исподлобья. – Никогда прежде не слышал! Ладно, ступайте в канцелярию, я распоряжусь, чтобы вам составили новые верительные письма. И помните, господин полковник, император и Австрия надеются на вас.

Я вытянулся во фрунт, как подобает ревностному служаке.

– Да переоденьтесь! Негоже разгуливать по нашим позициям во вражеской форме, а то еще подстрелят, не разобравшись.

– Ну что ж, обошлось, – приветствовал меня Лис, когда я покинул фронтовые апартаменты фельдмаршала.

– Да, – кивнул я. – Нас отправляют для связи в русский лагерь. Как это у нас называется, военным атташе.

– Зашибись! – Лис вскинул большой палец. – С таким раскладом можно играть. Все на халяву, главная задача – ходить в мундире и держать пальцы веером.

– Другой бы спорил, – усмехнулся я. – Сейчас в канцелярию за бумагами, а потом, как говорится, к новому месту службы.

– Стой! – Лис неожиданно схватил меня за руку.

– Что еще такое? – Я удивленно поглядел на друга.

– Там… я его отчетливо видел. – Лицо Сергея казалось бледным, точно перед ним вдруг образовался призрак.

– Кого ты там видел?

– Там был Протвиц… Клянусь тебе, минуту назад там была эта гнусная полицейская ищейка Протвиц! Он поглядел на нас и свернул за шатры!

Мы ускорили шаг, надеясь догнать таксоида, но в толпе солдат, радующихся, что жизнь продолжается и сегодняшние могилы вырыты не для них, это нам не удалось.

– Вальтер, что хочешь думай, – не унимался Лис, – но это точно был он!

– Я не спорю, – мои плечи удивленно поднялись, – хотя что бы ему здесь делать?

– Ты не понимаешь, он идет по следу, – нервничал Лис. – И он от нас не отстанет!

– Сергей, – я остановился, – мне все же хочется надеяться, что ты заблуждаешься. Вероятно…

Пистолетный выстрел, раздавшийся где-то совсем неподалеку, смешался с многочисленными разномастными шумами военного лагеря и не привлек ничьего внимания, кроме, пожалуй, нашего. Да и мы бы не озаботились им, когда б прошедшая в дюйме от моей головы пуля не застряла в шесте, поддерживающем одну из палаток.

– А это, к бабке не ходить, – настороженно озираясь в поисках неведомого стрелка, процедил Лис, – был случайный выстрел.

Тяжелый день, который должен был запомниться потомкам как битва при Сокольнице, подходил к концу, Передовые части русских заняли высящийся по ту сторону равнины замок – над ним, хлопая на ветру, развевалось полотнище российского императорского флага. В сумерках уже терялась его черная полоса, но желтая и белая все еще были видны. Исполнительные интенданты помогли мне принять вид, приличествующий полковнику, хотя мундир с чужого плеча не совсем вязался с высокой миссией, возлагаемой на меня австрийским гофкригсратом. Но так как отыскать в округе умелого портного было делом нереальным, оставив экипировку до лучших времен, мы с Лисом отправились в русский лагерь.

Дорога к шатру Наполеона, куда мы были приглашены на ужин, шла по ухабистым склонам, изрытым оспинами воронок. Подтаявший задень снег, измятый тысячами сапог и лошадиных копыт, к ночи подмерз, делая восхождение почти невозможным. Ругаясь себе под нос, скользя на каждом шагу, мы пробирались на «званый вечер», когда за спиною послышался звук взводимых курков и короткий окрик «Стойте!».

– Ну вот, – пробормотал Лис, нащупывая под полою выданной интендантами венгерки небольшой жилетный пистолет, – опять немецко-фашистские оккупанты!

Неизвестный действительно кричал по-немецки, что, впрочем, было в порядке вещей в трех шагах от австрийского лагеря.

– Ну, это, Капитан, — отчетливо послышалось у меня в голове, – на счет «три» резко уходим влево-вправо и стреляем в развороте?

– Стойте, не делайте глупостей, – между тем продолжил неизвестный, – одно ваше неловкое движение – и вы будете убиты, что среди общего количества трупов не вызовет особого интереса. Слушайте меня внимательно и запоминайте, поскольку то, что я вам скажу, два раза не повторяют. Вы, граф Турн, и вы, господин Лис, волею случая узнали слишком много о людях, о которых не должны были знать ничего. Теперь у вас есть выбор: либо присоединиться к ним, либо присоединиться к тем, кто сегодня не вышел живым из битвы.

– Капитан, ты гляди, какая наглая морда! Этот фрицевский выкормыш нас буквально вербует на корню!

– Я заметил.

– Ну шо, таки на «три» стреляем!

– Стрелять всегда успеем. Давай-ка с ними поиграем. Они, похоже, много знают и немало могут. К тому же маэстро Палиоли этими любителями света весьма интересуется. Да и каков резон стрелять?Убьем одного – придут другие.

– Думайте быстрее.

– Ваше предложение звучит весьма заманчиво, но я все же желал бы поговорить о нем более предметно, – стараясь говорить как можно спокойнее, произнес я. – Полагаю, это разумно.

– В свое время вы сможете поговорить, но запомните хорошенько: не все пули летят мимо. Посчитайте до десяти и поворачивайтесь.

– Раз, два… – начал медленно отсчитывать я, давая возможность наглецу-иллюминату скрыться.

Кем бы ни были эти люди, служба информации у них поставлена отменно. Нам лишь оставалось гадать, фельдмаршал ли Колоредо, или кто-то из его адъютантов, или некто, краем уха слышавший наш рассказ о пленении мятежниками, входил в число заговорщиков.

– …девять, десять, – закончил я и повернул голову.

– Граф, смотри-ка, – Сергей оказался чуть более проворным, – нам, кажись, подарок от зайчика под елочку кинули.

– Это наши баулы, – с недоумением и почему-то легкой досадой воскликнул я. – Господа черные братья делают широкий жест.

– Спасибо, друг, объяснил! – Лис примерился к поклаже, еще недавно перевозимой нашими лошадьми. – Вот уроды чернушные прикололись! А нам теперь, шо сивкам-буркам, на своем горбу весь скарб в гору тащить. – Он расстегнул один из баулов и внимательно оглядел содержимое. – Спасибо, хоть шмотки не тронули, а то еще могли кирпичей насовать.

У шатра Наполеона царило всеобщее оживление. По сути, императорский любимец был признанным авторитетом, и хотя общее командование оставалось за великим князем Александром, ни у кого не возникало сомнений в том, кому надлежало сказать решающее слово на военном совете. Вероятно, у наследника-цесаревича иллюзий по поводу собственных военных дарований также не было, поэтому, желая уменьшить влияние фаворита своего отца, он предоставил разработку плана генерального сражения штабным стратегам Австрии. Что из этого вышло, мы имели возможность наблюдать. Об этом нынче гудел весь лагерь, особенно же громко – та его часть, в которой находился крестьянский дом, занятый под штаб артиллерии.

– О, господа! – Наполеон двигался сквозь толпу офицеров, пришедших его приветствовать, словно крейсер между прогулочных яхт. – Вот и вы. Следуйте за мной, я желаю задать вам несколько вопросов.

Пожалуй, манеру графа Бонапартия говорить в приказном тоне можно было счесть некорректной, уж во всяком случае, по отношению к офицеру чужой армии, но эта резкость была лишь оборотной стороной его непоколебимой уверенности в правоте собственных действий и непогрешимости решений. В нашем мире эта вера на крыльях славы вознесла его на императорский трон. Она же сокрушила его и забросила на маленький остров в Атлантическом океане.

– Я так и знал. – Лис наклонился к моему уху. – Каролина уже напела песен.

– Ладно, посмотрим, – сквозь зубы процедил я. – В конце концов, ценная бандероль на имя Наполеона все еще у нас.

Солдаты у входа отсалютовали ружьями, и граф Бонапартий кивком ответил им на приветствие.

– Входите, пусть вас не смущают мои апартаменты, лучших в округе все равно нет. – Генерал обвел рукой крошечную аскетичную каморку, в которой не было ничего, кроме походной кровати и заваленного бумагами табурета. – Это единственное место, где мы с вами можем говорить без лишних глаз. Итак, я желаю слышать ваши объяснения.

– Ну, так, эта, – с места в карьер пустился Лис, – погоды в этом году стояли какие? Холодные. Урожай бобовых не выдался, пива, опять же, сварили на двести пятьдесят бочек меньше, чем обычно…

– Что вы такое несете?! – возмутился Наполеон.

– Ну, я ж, типа, о том, какие в сельском хозяйстве проблемы. А шо, шо-то не то? Так вы, если шо надо, вопросы задавайте.

Граф Бонапартий умел ценить ловкий маневр и потому лишь усмехнулся, сочтя забавной дерзость моего напарника:

– Я разговаривал с сестрой. Она сообщила мне, что вы организовали засаду и убили человека, направлявшегося ко мне с тайной депешей. Вы желаете что-либо сказать в свое оправдание, или же мне стоит позвать караул?

– Говорить в оправдание нам, собственно, нечего, – заверил я, – поскольку ни мне, ни моему секретарю не в чем себя винить. Мы встретили госпожу Дювиль, именно так в этот момент именовала себя ваша уважаемая сестра, с неким мсье, которого она называла мужем. Впоследствии, когда мнимый негоциант Дювиль и его мнимая жена подверглись нападению разбойников с большой дороги, мы, движимые честью и доблестью, имели неосторожность прийти им на помощь. Госпожа маршальша была в этот момент без сознания, ее же спутник тяжело ранен и близок к смерти. Он назвал себя лейтенантом де Сен-Венаном и просил доставить вам послание, о содержании которого мне ничего не ведомо.