Грозовой фронт - Евгения Александрова

И волна яростных криков всей команды.

Алекс с плеском ступил с трапа на мокрую шаткую палубу. Матросы замерли в ожидании приказа. Он смотрел в их глаза и видел: они знали, на что идут. Знали, что рано или поздно схлестнутся со смертью лицом к лицу. И не боятся. Ни гнева стихии, ни древней магии, ни этих ивварцев – те ведь просто живые люди по сравнению с капитаном-колдуном.

Алексу хотелось рассмеяться, чувствуя всей кожей невыносимую мощь, будто молния пронзала насквозь – вскипала внутри сила, едва сдерживаемая, уже неподконтрольная, такое манящее единство. Таким же был Сиркх в минуты своего торжества и власти?!

И стало страшно. Впервые за долгое время. Искренне, по-настоящему, до глубины души страшно – больше не вернуться собой прежним. Сойти с ума.

Потому что теперь было ради чего держаться изо всех сил.

Потому что проиграть теперь было бы предательством. Он ведь обещал.

Но Алекс зачарованно и бессильно смотрел, как стремительно они сближаются с врагом, как разворачивают корпуса ивварские корабли, готовясь разметать «Ясный» в щепки. Как крутят вороты аркбаллист, как взводят тетиву арбалетов и обнажают клинки.

С кормы полыхнул вражеский огонь, опаляя верхушки волн. Интересно, какая из стихий мощнее: пламя или гигантский океан? Или то древнее в крови, что заставляет клубиться тучи, поднимает волны всё выше и хлещет ветром, то, что было частью мира, а значит – дышало с ним в унисон.

– Готовиться к бою! – кричал он, пытаясь вернуть себе контроль.

Просвистели арбалетные болты, ивварцы были уже близко, подходили с двух сторон. Кто-то вскрикнул, поражённый выстрелом. «Ясный» вздохнул, когда абордажные кошки впились в борт, а пламя коснулось парусов.

Враги уже на палубе, хотя пару ивварцев удалось сбросить за борт. Но остальные, обозлённые, лезли вперёд. Алекс из последних сил вмешался в сражение, со всем отчаянием шёл навстречу врагам, но магия туманила его разум всё сильнее и на ходу раздирала на части. Мир замедлился и превратился в смазанную кашу, в которой ничего не разобрать. Алекс даже не понимал, держится ли ещё на ногах… Кто-то отрубил Марису голову, и та докатилась до него. Ранили ещё одного. Сапоги залило брызгами крови. Огнём позади жгло спину – казалось, рубаха давно сгорела дотла и обратилась в пепел.

Не осталось рядом никого. Ни Мейка, ни команды – только чёрные столбы дыма, вонь жжёной плоти и металлический запах крови. Слишком… слишком много врагов. Держаться…

Алекс сделал глубокий вдох. Символы даори сами, без его желания, вспыхнули перед глазами, будто древний язык имел собственную волю, и только где-то вдали за ними Алекс пытался удержать образ Джейны, её прощальный взгляд цвета морской глубины. Но образ рушился, разметался под гнётом моря и ветра, и Алекс больше ничего не мог сделать.

13

Всё сначала

Море облизывало руку и левую щёку.

Беспокойная вода подходила ближе, шипела, а потом уползала. И снова подходила, пробиралась меж пальцев, холодила кожу, цеплялась обрывками водорослей и отступала, чтобы набраться сил, зарычать и окатить сильнее, щедро плеснув пеной в лицо.

Море.

Почему он здесь? И где это – «здесь»?..

Но в мокрый песок вдавила такая тяжесть, словно сверху навалился весь балласт «Ясного». Алекс не мог даже повернуть шею. Почему он не мёртв?

У них не было шансов. У «Ясного» не было шансов.

Что-то твёрдое ткнулось в пальцы, и Алекс наконец открыл глаза. Обломок доски лениво возило по грязному песку, а за ним качался на слабых волнах ствол мачты с обрывком снастей. Вцепившись пальцами в песок, Алекс напрягся изо всех сил и приподнялся на стёртых в кровь ладонях. И встал, оглядываясь. Весь берег и прибрежные воды усеивали останки корабля… или кораблей?

Мейк. Дени. Марис…

Алекс зачем-то схватил обломок, а потом отбросил его прочь.

– Ме-е-ейк! – заорал так же бестолково.

Зашагал по берегу дальше, за ближайшие скалы, – но там ничего. Только обломки и пустота неприветливой каменистой земли. И снова океан.

Алекса выкинуло даже не на остров – на жалкий обломок суши площадью шагов пять на шесть. Из воды торчали валуны, заросшие водорослями, а дальше от берега – громады камней, которые поднимались на высоту средней мачты и заканчивались, дальше снова сушу пожирало море.

Тишина. Монотонный шум воды, ни птиц, ни ветра. Ровный горизонт преломлялся, превращаясь в стену неба, такую же ровную и серую.

Алекс, медленно ступая, прошёл вперёд и только на самом севере увидел далёкую сушу – уже настоящую землю…

– Мейк, – с горечью бессмысленно повторил Алекс, рухнув обратно на песок. От боли скривились губы и захотелось выть.

Он отчётливо вспомнил кровь, кровь повсюду… Взглянул на свои сапоги, но море давно смыло все следы. Алекс обхватил ладонями лицо. Провёл с нажимом, будто пытаясь стереть этот кошмар, но это… это было выше его сил. Боль зверем грызла душу, въедалась в самое сердце.

Он помнил лицо каждого, кого утащил с собой в эту бездну. Они мертвы. Жив только он, проклятый колдун, будто в насмешку!

Алекс оторвал ладони от лица, повернул тыльными сторонами к себе и уставился на дрожащие пальцы, на запястья. Не осталось ничего. Ни хитрой цепи, ни щита Покровителя. И боль не раздирала плечо с татуировкой, которую сделал старина Варий. Ничего от прежних чувств, только звенящая пустота, как внутри корабельного колокола.

Алекс даже ощупал своё лицо – он ли это? Но что за бред! Пальцы наткнулись на длинную цепь на шее, и он сжал её в кулак, наматывая вокруг запястья. Джейна. Жена его, право на жизнь, милая, родная.

Знала бы, какую цену он заплатил за эту свою жизнь – прокляла бы? Да он бы сам…

Алекс снова встал. Пошатнулся, сдёрнул по очереди тяжёлые мокрые сапоги. Оглянулся ещё раз. Отсюда только один путь…

Демонов Итен. Казалось, судьба не просто так раз за разом вышвыривает его сюда, но теперь он пройдёт до конца. Отыщет Вария, и, быть может, этот замкнутый круг наконец разобьётся и отпустит его, протащив через смерть в очередной раз.

Алекс сглотнул ком в горле. От морской воды саднило губы, от соли першило в горле и жгло ободранные на корабле щёки и ладони, сушило нёбо. Он стащил рубаху, остался только в коротких штанах. Подошёл к ворчащему на берегу морю и шагнул в воду.

В стопы впились острые камни, но Алекс не стал долго думать, вдохнул и нырнул в набегающую волну.

Море успокаивало, забирало боль, забирало мысли. Оно было живое, в отличие от замершего