Формула творения - Евгений Хейсканен

— Не исключаешь? С какой стати я должен тебе верить? Ты для меня — никто, — вся фигура латыша выражала презрение и недоверие.

Велимир мало надеялся на перевербовку такого ветерана заказных убийств, но всё же попробовать не мешало. К тому же он очень боялся за девочку.

— Ошибаешься, Айвар. Я теперь работаю на Интерпол и здесь нахожусь в рамках совместной операции Интерпола и ФСБ. И советую не тянуть резину с решением, скоро здесь будут мои люди.

Глаза латыша превратились в узенькие щёлки и от них во все стороны зазмеились глубокие морщины, а рот растянулся в хитрую ухмылку. Он хрипло рассмеялся и комично погрозил пальцем.

— Блефуешь, любезный. Никаких людей с тобой здесь нет. Ты вновь проявил инициативу, не вполне одобренную начальством — решил преследовать меня до Москвы в одиночку, так как твоим хозяевам не хватило воображения на поезд Петрозаводск — Москва. Слишком уж элементарно, не так ли?

Латыш сказал правду, но отступать уже не имело смысла. Перешедший на сторону правосудия этот карающий меч «Инсайда» был бы ценнейшим подарком спецслужбам.

— Пусть так. По сути, ничего не меняется, Лаукгалс. У меня серьёзные полномочия и я имею право привлекать помощников и осведомителей. Я поручусь за твою лояльность, мне поверят! Ты же не дурак. Без колпака Интерпола тебе от своих приятелей не уйти. Соглашайся!

Латыш, казалось, задумался и наморщил лоб. Не забывая прикрываться Ингой от Велимира, он сельской скороговоркой, отчего явственно прорезался прибалтийский акцент, проговорил:

— Ну ладно, будь по-твоему, я, пожалуй, соглашусь. Припёрли вы меня, обложили. Ну, а гарантии? Мне нужны гарантии…

Где-то совсем недалеко, за маленькой рощей, мало различимо шумел, пробуждаясь от сна, огромный город. Небо окрашивалось нежно-голубой воздушной акварелью и беззаботно, приветствуя дарящее мягкое тепло сентябрьское солнце, щебетали птицы. Вдруг Велимиру почудилось, что все звуки неожиданно пропали. В кошмарной, натянутой, как тугая тетива монгольского лука, тишине он увидел, нет — кожей спины ощутил: Лаукгалс спускает курок пистолета.

Югослав не успел увернуться. Он почувствовал сильный удар в левое подреберье, отбросивший его на плотно слежавшийся песок аллеи. В голове помутилось, но сквозь туман в тазах Велимир увидел, как Лаукгалс, схватив Ингу, бросился к железнодорожным путям. Дальнейшее могло бы сойти за галлюцинацию шизофреника, забывшего проглотить порцию транквилизаторов.

Латыш, в два прыжка очутившись на перроне, внезапно споткнулся на бегу, нелепо задев ногой оброненный незадачливым пассажиром чемодан и, выпустив руку девочки, по инерции вылетел вперёд, свалившись на рельсы перед приближающейся электричкой. Долю секунды Велимир наблюдал, как мертвенно бледный Лаукгалс с нечеловеческим проворством попытался выпрыгнуть из жуткой ловушки обратно на пешеходную часть. Но, как проигравший в большом спорте, где утраченный миг перечёркивает результат, Айвар опоздал. Раздался отвратительный глухой удар. Тело латыша с неестественно перегнувшейся шеей перелетело через низкий парапет и упало на иссиня-черный асфальт перрона. Раздались громкие крики, завизжали женщины.

— Человека убило! Разбился насмерть! Позовите же врача!

К месту катастрофы, шаркая ботинками, бежала железнодорожная охрана, какой-то взволнованный голос, заикаясь, вызывал по мобильному телефону скорую помощь.

Обрадович, сев на песок парковой дорожки, потрогал надетое на нём осеннее пальто в том месте, где чернело пробитое пулей отверстие. Крови не было. Он расстегнул пуговицы и засунул руку в левый внутренний карман. Пальцы уловили холодок металлического предмета, и Велимир с изумлением вытащил рифлёный портсигар, подаренный ему в Стокгольме Артуром Салмио. Роковая пуля брякала между серебром створок, а на одной из них отчётливо обозначилась глубокая продырявленная вмятина. Никакой раны не было.

Югослав обескураженно тряхнул головой, поднялся на ноги и пошёл в сторону стоявшей в оцепенении на перроне Инги Палмберг.

Глава 40

Стояло торжественно тихое бабье лето 2013 года. Усыпанные ярко-жёлтыми листьями, будто маленькими солнцами, клены встречали осеннее равноденствие. В мягком, как вата, воздухе синела незримая дымка, рождённая нагретой почвой, истомлённой недавними дождями. Городские улицы набирались тепла на будущие холода, и чудилось, что нет в мире иной реальности, кроме извечно молодой и поглощённой самосозерцанием природы.

Сидя в уютном кафе в центре Петрозаводска в окружении Миланы, Велимира и спасённой Инги, Артур радовался наконец-то обретённому покою. Прошло почти три недели, как югослав привёз девочку, и восторгам её матери не было конца. Она ума не могла приложить, чем ещё одарить новоиспечённого агента Интерпола за его подвиги. Тот скромно отшучивался, ссылаясь на «серебряную щедрость» Артура, в который раз демонстрируя рифлёный портсигар, «героически пострадавший в борьбе с международным терроризмом».

— Эта вещица войдёт в историю, — иронизировал югослав. — Она не поддалась натиску одного из самых отчаянных головорезов всех времён и народов!

— Велимир, он действительно скончался? — тревожилась Милана. Ей представлялось, что Лаукгалс, словно недобитый маньяк из голливудского ужастика, которого все уже считают мёртвым, вдруг внезапно воскреснет и пойдёт наводить ужас на окружающих.

— Я стоял недалеко от его трупа, когда приехали врачи. Они констатировали смерть. Не волнуйся, — успокаивал девушку югослав.

— Интересно, как поживают наши заклятые друзья, ревнители антиглобализма? — задумчиво спросил Артур. — Неужели отказались от своей доктрины ниспровержения цивилизации?

— Очень сомневаюсь. Готов побиться об заклад — события в Петрозаводске были не более чем генеральной репетицией. Террористический орден, будто пущенный гаубицей снаряд, остановиться не может, — мрачновато потупившись, ответил Велимир.

— Итак, затишье перед грозой?

— Как пить дать! Фироз и Гармов всё так же далеки от раболепия перед этикой и законом, пребывая в мечтах об Армагеддоне.

Прервав его рассуждения, внезапно затрещал мобильник Артура. С неприятным предчувствием он молча взял трубку.

— Господин Артур Салмио? — официально сухо осведомился приглушённый баритон.

— Да, это я. Позвольте узнать, с кем я говорю?

В трубке прокашлялись, и ставший громче голос серьёзно произнёс:

— С вами говорит директор ФСБ Леонид Максимилианович Горский. Вы не против, если мы немного побеседуем?

Велимир и Милана переглянулись. Молодой учёный проглотил застрявший в горле ком.

— Немного неожиданно, — ответил он, запнувшись. — Знаете ли, не каждый день простым смертным звонят директора ФСБ. Хотя мне уже давно пора перестать чему-либо удивляться в своей жизни. Я к вашим услугам.

— Понимаю вас. По так уж получилось, что вы не совсем простой смертный. Поэтому настоятельно прошу вас прибыть в ближайшее время в Москву. Вас будет сопровождать ваш друг Велимир Обрадович. В подтверждение моих слов вы сегодня получите по почте заказное письмо. Все расходы за счёт принимающей стороны. О подробностях при встрече. Согласны?

Артур метнул косой взгляд на югослава, на что тот сделал умоляющее и виноватое лицо, описав рукой над столом какой-то неопределённый жест.

— Подозреваю, что от такого предложения я не в силах отказаться, — усмехнулся Салмио. — Считайте, что я уже еду.

Трубка удовлетворённо фыркнула.

— Хорошо. Обрадович снабдит вас билетами и довезёт в Москве до нужного адреса.

— Леонид Максимилианович, вы не боитесь, что нас прослушивают? — спохватился парень, сразу же внутреннее одёрнув себя за излишнюю наивность.

— Не волнуйтесь. Я сделал звонок, используя линию особой правительственной связи. До встречи, Артур. Вы не возражаете, если я буду обращаться к вам по имени?

— Не возражаю, — Артур равнодушно пожал плечами. — До свидания.

— Всего доброго.

В В изнеможении молодой человек сел на край стула и выразительно глянул на югослава.

— Не сердись, — поспешил тот. — Я сам узнал детали лишь недавно. К сожалению, у меня приказ.

— Ещё один боец невидимого фронта. Комсомолец-доброволец. Значит, ты здесь на задании? — в тоне Артуру сквозило раздражение. — Неисповедимы пути Господни. «Инсайд» от меня вроде бы отстал, так теперь моя многострадальная персона потребовалась ФСБ. Хрен редьки не слаще.

— Не витай в облаках, брат. Проблема «Инсайда» коснётся всех, и очень скоро. Ну, а российская ФСБ сейчас на переднем фронте борьбы.

— Ишь, высокопарно заговорил! Тебя бы на митинг. Скажи, с каких щей я должен безоглядно верить твоему Леониду Максимилиановичу? Каким молотом он намерен ковать моё будущее?