Процесс тамплиеров - Малколм Барбер

Климент пребывал на своем высоком посту уже три года, но так и не съездил в Италию, не говоря уж о Риме. Вместо этого он вынужден был без конца колесить по Франции и заниматься ее проблемами. Французский король открыто настаивал, чтобы папа окончательно переселился в пределы королевства, где ему — и Климент отлично это понимал — будет значительно легче оказывать на него и кардиналов давление в решении двух основных вопросов: о тамплиерах и о Бонифации VIII, которые папе удалось пока отложить, но которые, и это он тоже отлично понимал, сами собой не исчезнут. Именно это, скорее всего, и повлияло на решение папы в конце лета 1308 г. все-таки покинуть Пуатье и устроить временную резиденцию в Авиньоне. По крайней мере, Авиньон был на пути в Италию и, хотя и близко, но все же вне пределов королевства Капетингов и на достаточном расстоянии от его столицы, находившейся на севере Франции. В 1274 г. папа Григорий X купил в Конта-Венессен земли с городом Авиньоном, так что, хотя территория Авиньона со всех сторон была окружена владениями Карла, короля Неаполитанского, и, таким образом, оставалась в сфере влияния Франции, чисто формально Авиньон принадлежал папе римскому. 12 августа Климент решил объявить о своем намерении; его двор должен был собраться в новой резиденции к 1 декабря47. Это была попытка хотя бы отчасти освободиться от душившего папу королевского пристального внимания и того давления, которое министры Филиппа оказывали на Климента и папство. Кроме того, в случае прямой конфронтации с властями Франции, что вполне могло проявиться еще в Пуатье, такое местоположение резиденции было менее уязвимым. В то же время папа имел бы в своем распоряжении одну из наиболее стабильных управленческих структур с развитой канцелярией. Французские дела, разумеется, и после переезда папы в Авиньон должны были оставаться для папы главенствующими, однако представителям прочих христианских государств стало бы значительно легче общаться с ним. Поэтому в середине августа весь папский двор снялся с насиженного места в Пуатье. Климент с небольшой группой кардиналов намеревался поехать в Бордо, а по дороге завершить еще кое-какие незаконченные дела, так что задержался буквально в четырех-пяти лье от Пуатье48.

Одно лишь важное исключение сделал Климент в своем генеральном плане расследования по делу тамплиеров: он намеревался лично разобраться с руководителями ордена. 14 августа папа послал в Шинон трех своих кардиналов — Беренгара Фредоля и Этьена де Суизи, французов из близкого окружения короля, и Ландольфо Бранкаччи, итальянца, — чтобы они повидались с этими людьми. Шинон, как свидетельствует Жан Бургонь, находился примерно в 16 лье от того места, где остановился папа, чтобы дождаться там отчета кардиналов49. Между 17 и 20 августа кардиналы допросили основных руководителей ордена — приора Кипра Рэмбо де Карона, приора Нормандии Жоффруа де Шарне, приора Пуату и Аквитании Жоффруа де Гонневиля, генерального досмотрщика ордена Гуго де Пейро и, в самый последний день, великого магистра Жака де Моле. Ногаре, Плезиан и главный тюремщик тамплиеров Жан де Жанвиль, сыгравший впоследствии выдающуюся роль в деятельности папской комиссии в 1309-1311 гг., постоянно присутствовали на этих допросах, что весьма смущало допрашиваемых и в итоге дало виолне предсказуемые результаты: в основном, руководители ордена повторили признания, сделанные ими в октябре-ноябре 1307 г., тем самым придав больший вес показаниям тамплиеров, выступавших перед папой в Пуатье. Руководителями ордена были зрелые мужи, каждый прослужил не менее 28 лет, а четверо вступили в орден еще в отрочестве, т. е. состояли в нем лет по 40 и более. Они сделали определенную карьеру, заняв в итоге ключевые посты, так что вырванные у них признания стали поистине проклятьем как для них самих, так и для ордена в целом. Ни один не согласился со всеми предъявленными тамплиерам обвинениями, однако (возможно, они так условились) все признались в отречении от Христа, в плевании на распятие, в поощрении содомии и идолопоклонства. В некоторых деталях они, правда, расходились — например, де Гонневиль несколько раз показал, что приор, принимавший его в орден, пощадил юношу и не стал заставлять его отрекаться от Бога и плевать на распятие, взяв с него обещание держать это в тайне, — однако общий результат допросов, учиненных кардиналами в Шиноне, лишь усугубил вину ордена. Вдобавок к собственным признаниям Жак де Моле, например, попросил кардиналов выслушать также признания одного служителя. В заключение каждый из раскаявшихся получил отпущение грехов и был прощен церковью50. Затем кардиналы вернулись к папе, который, выслушав их, нашел, что «великий магистр и другие братья явно отступили от предписанного им Устава, хотя одни больше, другие меньше»51. Король Филипп был доволен — в сентябре он собственноручно написал королю Хайме Арагонскому, подчеркнув, что получил признания «более чем шестидесяти тамплиеров — рыцарей, священников, приоров и прочих, — которые занимали важнейшие посты в своем исполненном ереси ордене» во время слушаний в Пуатье, а затем и новые признания, сделанные «более полно, чем ранее», от руководства ордена, находившегося в Шиноне, и все это должно было бы вдохновить короля Хайме на дальнейшие шаги против тамплиеров на своей территории52.

Король не стал бы так бурно выражать свой восторг, если бы предвидел грядущие события. Начав сразу несколько новых процессов, Климент V «открыл» для себя и широкий спектр возможностей отсрочить окончательный приговор. После взрыва активности в папской канцелярии в июле-августе, сейчас казалось почти невероятным, что папская комиссия или инквизиционные суды в епархиях когда-либо вообще начнут свою деятельность. Жан Бургонь, не преследовавший в деле тамплиеров никаких личных целей, описывает эти «каникулы» — с 12 августа по 1 декабря — как «очень долгие» и вызывавшие у него серьезную озабоченность по поводу завершения порученных ему королем Хайме дел до того, как папа покинет окрестности Пуатье53. Климент снова воспользовался своей излюбленной тактикой — отсрочками и увиливаниями. В течение всего судебного процесса он очень четко реагировал на все начинания Филиппа, и положительные сдвиги почти всегда оказывались инициированы французским правительством, а не папой. Динамичное реформаторское правление Григория X, Урбана II и Иннокентия III часто приводило церковь к настоящим сражениям за свою независимость, но то были сражения примерно равных соперников, битва двух колоссов — папства и империи, — тогда как Климент V оказался втянут в довольно подлую и изначально несправедливую войну, в которой ему оставалось лишь маневрировать и увиливать и из которой он так и не решился выйти.

Письмо Климента королю Филиппу от 6 мая 1309 г. содержит достаточно намеков на атмосферу сонного оцепенения, которую создавала папская администрация в соответствии с курсом, выбранным Климентом еще летом. Папа пишет, что получил послание Филиппа с жалобами на условия, выдвинутые папой в Пуатье, так что теперь ему придется тщательнейшим образом разбираться с каждым отдельным «сомнением», как он их называет. Король был раздражен тем, как мало сделано после переговоров в Пуатье, и писал папе, что у данного процесса могут быть весьма «печальные и опасные последствия», если дело немедленно не ускорить, поскольку бесконечные отсрочки уже причинили «огромное зло», ибо многие тамплиеры теперь отказывались от первоначальных признаний, а возмущенный народ распространял слухи, что королю и папе нужно только одно — прикарманить имущество ордена. Папа также в раздраженном тоне ответил, что никаких отсрочек не разрешал, однако приказал вести дело «со всем тщанием» и постоянно следил за процессом за исключением лишь того периода, когда был болен после переезда в Авиньон. Себе он взял лишь малую толику движимого имущества тамплиеров, недостаточную даже для покрытия расходов на содержание кардиналов, занятых следствием.

Король и некоторые французские прелаты были тоже озабочены отсутствием ясности в документах, выработанных в Пуатье для ведения судебных процессов, так что папа решил разом прояснить ситуацию. Он вынужден был согласиться с упреками короля в том, что так и не послал письма с приказом начать епископальные расследования в Лионе, Бордо и Нарбоне, и обещал немедленно их послать. Не была учреждена и папская комиссия, которая, как предполагалось, займется расследованием деятельности ордена в целом. Климент согласился, что этой комиссии лучше начать работу в провинции Сане, поскольку большая часть арестованных тамплиеров содержалась в таких городах этой провинции, как Париж, Тур и Сане. Согласен он был и с тем, что комиссии ни к чему переезжать с места на место, а лучше оставаться в Сансе или в Париже — собственно, Филипп был уверен, что комиссия будет заседать именно в Париже, главном городе провинции, оставаясь под неусыпным контролем французского правительства. Климент, однако же, не хотел, чтобы комиссия занималась расследованием индивидуальных дел тамплиеров, опасаясь, что между следственными органами может возникнуть конфликт «из-за чрезмерного их количества». Более того, папа заявил, что не позволит разделить комиссию на подкомиссии, иначе «покажется, что мы во всем, что касается этого дела, покорны вашим желаниям».