Дегустация Индии - Мария Арбатова

Сохранились воспоминания очевидца сати 29 ноября 1835 года. Я пересказываю их в сокращенном варианте и современной лексике. В офис британского правительства в Бароде пришло уведомление о предстоящем сати близ большого моста. Представитель английского правительства Уилльямс немедленно пришел к вдове и безуспешно пытался отговорить ее.

В назначенный час процессия двинулась из дома усопшего. Возле моста было выбрано красивое место, где ручей вливается в реку. Вдова, державшая строгий пост несколько дней возле умирающего мужа, выглядела решительной и отстраненной. Очевидец с приятелем пошли вместе с процессией, которую возглавлял двенадцатилетний сын вдовы. Мальчик нес священный огонь в простом глиняном горшке, брахманы поддерживали его.

Труп в саване лежал на носилках, части его тела были окрашены желтыми и красными ритуальными порошками. Вокруг носилок кликушествовала толпа полуголых брахманов.

Они орали молитвы, били в барабаны, дули в трубы. За вдовой шли родственницы, приятельницы, соседки. Лицо самой тридцатилетней красавицы было покрыто густым грязным слоем ритуального порошка из пепла сожженных у Ганга.

У реки носилки опустили в воду, это омовение продолжалось около часа. Люди сидели на песке, спокойно созерцая, как вода окрашивается похоронными красками, и болтали о пустяках. Ужасом было парализовано только лицо сына и его будущей жены, такой же двенадцатилетней девочки, прижавшейся к вдове...

Принесли корзины с кокосовыми орехами, финиками и конфетами. Вдова начала раздавать их подходящим к ней, падающим ниц и просящим благословения. Она благословляла их и желала счастья. Потом, опуская палец в красный священный порошок, делала отметину на благословленных лбах.

Перед ней положили несколько кокосовых орехов, их надо было раздать женщинам, которые тоже готовы принять сати, если понадобится. Из всей толпы вышли только три женщины, толпа рукоплескала им. Остальные приветствовали их, но не торопились в их компанию.

Начали готовить костер – медленно, не торопясь и очень по-бытовому. Брахманы положили ряд поленьев, на них слой хвороста, потом ряд лепешек сухого коровьего помета. Достали из воды труп, обнажили ему лицо и грудь, окропили водой из Ганга, положили на костер, головой к югу.

С трех сторон костра воткнули в землю неотесанные жерди, соединили их веревками над костром в виде конуса, заложили мелкими дровами, усыпали сухими конопляными стеблями и лозами джоварри. Костер получил вид индийской хижины. В отверстие для входа вдовы виднелись подошвы покойника.

Пока одни брахманы строили деревянный крематорий, другие совершали обряды над сыном. Ему обрили голову и повели в реку для омовения. Мальчику стало дурно, он чуть не упал в воду. Его подняли и заставили заняться обрядами освящения огня. Брахман бормотал молитвы, иногда наклоняясь до земли, за ним наклонялся и мальчик.

Вокруг огня поставили четыре сосуда с топленым маслом и водой. Брахманы делали тесто из муки, порошка сандалового дерева, камеди, толченых пряностей, воды и масла. Из теста слепили четыре пирожка – приношение Яму, судье мертвых. Мальчик трижды обошел вокруг костра с молитвой. Вдове дали сигнал, она начала очень спокойно прощаться с подругами. Потом вошла в реку, погрузилась по плечи.

Брахман стоял рядом, окроплял ее водой, маслом и бросал на нее цветы. Вдова прочитала молитву на все стороны света. Один брахман подсказывал текст на санскрите, а второй пояснял, как исполнять обряд: куда бросать серебряные и медные монеты, цветы, пряности и семена.

Брахман, отвечающий за молитву на санскрите, успел совершенно цинично выхватить у нее монеты и спрятать в карман, не прерывая бормотания. Остальное досталось богам.

Вдова вышла из реки и начала раздавать подругам из толпы подарки: дешевые туалетные принадлежности и безделушки. Потом подарок получили брахманы: корову, пять коз, несколько мер хлеба, масла, пряностей, сои и пятнадцать рупий. После этого вдова подошла к хижине, заглянула внутрь, и лицо ее исказилось от ужаса.

Брахманы испугались отказа и исступленно заорали: «Рам! Бхаи! Рам!» Вдова внутренне собралась, села на землю подле сосуда со священным огнем и раздула его, повторяя мантры. После этого три раза нетвердыми шагами обошла вокруг костра.

Брахманы кланялись ей в ноги и воздавали божескую почесть. После этого к ее поясу привязали связку платьев и маленькую корзинку с провизией на тот свет, и брахман поднес к ее лицу зеркало, в котором она должна была увидеть свои прошлые и будущие реинкарнации.

Вдова долго и пристально смотрела в него, потом сказала, что видела эти картины как тени на стекле, что три раза она уже была на Земле и три раза освобождалась от этой жизни жертвоприношением и что теперь ей предстояло четвертое огненное очищение, а впереди пятое. Для него судьба снова пришлет ее в Бенарес.

На грудь вдове повесили отравляющее в высокой температуре ожерелье из камфорных и камедных шариков. Камедь добывают индусы из местной акации. Она поправила ожерелье, словно собиралась на праздник, и взошла к костру по дровам.

Потом вползла в страшную хижину, села и начала красиво укладывать вокруг себя паклю и пеньку. Ей велели повторять: «Рам! Бхаи! Рам!» Но у нее не было голоса... она нечеловечески захрипела от страха... Брахманы затарахтели про вечное блаженство, она овладела собой, легла на ложе к разлагающемуся трупу и обняла его правой рукой.

Брахманы начали суетливо швырять на нее порошок из камфоры, камеди, селитры и кусочки черного сандалового дерева. Потом быстро закрыли двумя толстыми поленьями отверстие, плотно засыпали все сверху дровами и соломой. Пока закрывали вход, брахман звонко читал ритуальный текст, а она отвечала из своей западни сдавленным хрипом.

Теперь мальчику предстояло зажечь похоронный костер отца и матери! Он неуверенно взял клок хлопчатой бумаги, смоченный в масле, зажег его на священном огне, пал ниц, несколько секунд молился и бросил в хижину под самые ноги отца и матери, чуть не упав в обморок. Зрители захлопали в ладоши, как хлопают в театре.

Брахманы оттащили мальчика, проворно обложили хижину хлопчатой бумагой, пропитанной камфарой, и все мгновенно вспыхнуло, затрещало и заискрилось. Брахманы отбежали подальше и начали оглушительно вопить молитвы, а зрители присоединились к ним... все, кроме двух детей, впали в некрофильский экстаз.

Остов быстро прогорел, и, хотя к костру нельзя было подойти ближе чем на десять метров, издалека стали видны два пылающих трупа. Народ начал расходиться, развлечение закончилось. Жрецы остались до полуночи поддерживать огонь. Они обязаны были дождаться пепла, смочить его водой Ганга и отправить в священную реку. А на месте убийства возвести жертвенник из земли и глины...

...В шесть утра мы уезжали в Агру. Вид у собравшихся в холле российских литераторов был похмельно несчастный. Игорь Чубайс с нами не ехал, а оставался в своем номере в обществе ящерицы размером с ладошку. Подготовленная Шумитом, я успокоила его: местные ящерицы – санитары жилища, они поедают вредную насекомную мелочь.

В понятие мелочи, правда, довольно трудно включить индийских тараканов, размеры которых таковы, что, увидев парочку на улице, я издалека приняла их за лысых бесхвостых мышей, и только опознав, чуть не хлопнулась в обморок. Кстати, они еще и немного умеют летать...

В путешествие под руководством Ранжаны и профессора Кумара, кроме меня, поехали пять человек: литературовед Елена Трофимова, поэтесса Лидия Григорьева, переводчик Александр Радашкевич, прозаики Светлана Василенко и Алексей Варламов. Мы уныло покатили чемоданы в гостиничную камеру хранения, не особо ей доверяя. Даже косметичку с украшениями я потащила с собой.

Всех предупреждали, что воровство в Индии виртуозно. Вас изящно обнимут на рынке, мгновенно опустошив карманы. Вас отвлекут нищие или орущие торговцы, а их родственники быстро срежут сумку. Приятель, много путешествовавший по Индии, наставлял меня: «Никогда не расслабляйся в беседе с незнакомцем на улице. Даже если он носит обувь!»

Знаю истории про то, что для путешествия в поездах по недорогим билетам индийцы берут с собой цепи с замками и приковывают чемоданы к полкам. Эти цепи часто продают торговцы орешками, курсирующие по вагонам. Кладя в поезде сумку с деньгами и документами под голову, вы все равно попадете в ситуацию, когда один потянет вас за ноги, а другой в это время попятит сумку.

И проводник в качестве представителя государства появится ровно через час после того, как вы начнете орать благим матом. Так что деньги и документы в индийском поезде надо носить «на себе». Это касается и автобуса. Из многолюдного автобуса турист обычно выходит без бумажника и документов.

Мы расселись по джипам: я с Леной и профессором Кумаром в один. Остальные с Ранжаной – в другой. Гостиница снабдила нас незатейливым завтраком в коробке: крутыми яйцами и двойным куском хлеба с кляксой варенья из неопознанного фрукта. Выезжали рано, надеясь на пустые дороги. И в индийском понимании они, видимо, казались пустыми. Но скажу вам честно, это был полный сумасшедший дом...