Карибские дневники Аарона Томаса, 1798 - 1799 - Станислава Радецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я думаю, захвати бы мы его вчера, то все равно он пострадал бы из-за шквала, поскольку офицер, назначенный командиром призового судна, завернулся бы в одеяло на лежанке, мичман нашел бы чего-нибудь горячительного на дне старой бутылки, выпил его и опьянел бы, остальные тоже бы отыскали спиртное, отчего и их бы настигло опьянение. В такой ситуации шторм захватил бы их врасплох, и что-нибудь в итоге обязательно бы произошло.
Воскресенье, 21 октября
В четверть первого ночи мимо нас прошел корабль, повернули от ветра и ринулись в погоню. В два часа говорили с добычей. Это был шлюп под названием [пусто] с африканского побережья, который вез на Тортолу девяносто чернокожих рабов; они в бедственном положении, потому что уже два дня ни у одной живой души на корабле не было ни крошки во рту, и сегодня (в воскресенье) они собирались бросить жребий среди черных, чтобы [съесть одного из них].
Они вышли из Африки шестого июня и с тех пор не высаживались на берег. Мы послали им баррель говядины и мешок галет, поскольку они могут добраться до Тортолы уже к вечеру, если бриз не утихнет.
Свечи на корабле у них закончились три недели назад.
В четыре утра покинули шлюп и подняли паруса.
...одна страница утрачена…
Понедельник, 22 октября (продолжение)
Видел груз из новых рабов на дворе Томпсона. О ее сестре. Их нагота. О том, как они переносят больных. О женщинах. О словах Х.: «Они в надлежащем состоянии»
Письмо другу, 29 октября 1798
Vanneau Basseterre St Kitts 29 Octobre 1798
Сэр,
Думая о том, сколь велико удовольствие получить весточку от старого друга, я поддаюсь своим воспоминаниям о вас и пишу вам, поскольку от вас и вашей семьи видел лишь безграничную доброту. Мне думается, что если я не напишу, то вы можете подумать, будто я скончался. Прошел уже почти год с тех пор, как я имел удовольствие видеть вас в последний раз, а целый год в человеческой жизни – долгий срок. Однако с тех пор, как мы виделись, я ни разу не болел и, словно прочный дуб в лесу, остаюсь крепким и сильным, хотя не раз видел, как юные и здоровые деревца падали вокруг меня.
Я побывал во многих странах с тех пор, как мы виделись. Я был в Дании, Италии, Германии, Америке и Испании, а это письмо придет к вам из Вест-Индии. Я был в Лондоне, и в мае исполнился год с этого времени, беседовал с дочерью мистера Смита, вашего соседа. Она рассказала мне немало подробностей о вашей семье, и я должен был бы, конечно, написать в Лонгден, но узнал, мой дорогой друг, что ваша матушка скончалась.
Я воздержался от письма.
Бедная женщина.
Так много приятных дней я провел с ней в Лонгдене, слушая ее доброжелательные и хорошие советы. Сдается мне, что сейчас она на самом деле счастлива - в ином мире.
Я пишу вам сейчас, не преследуя иных мотивов, кроме как дать вам знать, что я жив и как у меня идут дела. Я пробыл в этой стране несколько месяцев и намереваюсь оставить ее в следующем мае, чтобы отправиться в Англию, поэтому там я могу оказаться уже в следующем августе. Я пришел в Вест-Индию на фрегате «Конкорд» и поменял его на Vanneau. Выгода моего положения в том, что я получаю за год, в среднем, около двух сотен, за вычетом всех моих трат. Я все еще не женат и не знаю, должен ли я искать в Англии старую вдову, очень богатую и очень уродливую, но я могу пуститься в матримониальную авантюру. Климат тут очень отличается от английского, здесь не бывает зимы, а дни и ночи длятся примерно одинаково в любое время года. Деревья всегда зелены. Шерсть у овец подобна той, что у вашего скота. Солнце здесь столь пылает, что на него нельзя поднять глаза с девяти часов утра и до пяти вечера. Пчелы, завезенные на эти острова, перестают работать через год, потому что кусты и цветы здесь цветут всегда, и, следовательно, еда у пчел не кончается круглый год. Муравьи здесь тоже не делают запасов на зиму. Землю здесь возделывают чернокожие, которых привозят из Африки выполнять ту работу, что в Англии выполняют лошади.
Когда приходит корабль с этими черными людьми, они скованы, и их выставляют на продажу так же, как вы выставляете овец и свиней на ярмарке в Шрусбери. Я видел, как их выставляют на торги, натертых имбирем, ровно так же, как вы натираете лошадь, прежде чем поведете ее на ярмарку продавать. И если кто-нибудь из этих несчастных стар настолько, что в волосах у него седина, то работорговец втирает
