Untitled.FR11.rtf5 - Неизвестно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, в первой половине 1994 года обрываются имеющиеся в нашем распоряжении сведения о судьбе выдающегося деятеля современного межпланетного масонства..
Как сложилась она далее?
Удалось ли Федору Михайловичу Шадрункову подготовить все для передислокации Российской Федерации в Галактику Обетованную или эта работа оказалась сорванной темными силами?
И главное, как сложилась судьба самого Федора Михайловича?
Может быть, он пал в борьбе с темными силами, а может быть, героически и тайно продолжает заниматься ответственной масонской работой невидимо для нас?
Неведомо .
Но, безусловно, что судьба эта не может не волновать.
И понятно, с каким волнением взялись мы за чтение рукописи, разысканной недавно при раскопках концлагеря «Недотёпино».
Ведь в этой рукописи речь идет о событиях, имевших место в городе Рельсов- ске — городе, куда и уехал в середине 1994 года дважды Герой Вселенского Союза Федор Михайлович Шадрунков.
Увы .
Никаких упоминаний о самом Федоре Михайловиче в рукописи не содержится .
И все же мы решили привести ее в книге, посвященной жизни и судьбе известного деятеля межгалактического масонства. Побудило нас к этому то, что в этой рукописи упоминаются многие сыгравшие немалую роль в судьбе Федора Михайловича Шадрункова люди.
Это и Петр Созонтович Федорчуков, и полевой командир Витя-райкомовец, и, наконец, Давид Эдуардович Выжигайло (Шеварднадзе), перу которого, как это видно из текста, и принадлежат эти записки.
ИСТОРИЯ ГОРОДА РЕЛЬСОВСКА
(рукопись, обнаруженная при раскопках концлагеря «Недотёпино»)
ВВЕДЕНИЕ
Тот, кто бывал в Рельсовске, запомнил этот город, поражающий не столько своеобычной архитектурой, а самой, так сказать, русской природой.
Чудесные, глубокие овраги там и сям перерезают городские магистрали, по склонам кипят густые сады, теснятся строения, принадлежащие частному сектору.
По утрам в этом секторе в былые времена кричали петухи, а по вечерам звучали протяжные песни отдыхающих рельсовцев.
И глядя на эту сосредоточенную, деятельную жизнь, кто мог сказать, что еще два десятка лет назад овраги — сие главнейшее украшение города! — угрожали самому его существованию?!
А между тем, так и было...
И съеденный оврагами микрорайон Недотёпино - вернейшее свидетельство тому.
Чтобы удостовериться, достаточно было сесть на велосипед, и через полчаса открывался вашим глазам покрытый руинами ландшафт, затянутые сероватой темнотой кратеры...
Но нет.
Это не Луна, это Недотёпино, это то, во что мог превратиться задолго до назначенного срока и весь Рельсовск, если бы в свое время председателя горисполкома Федорчукова, замученного стремительно растущей очередью на жилье, не осенила счастливая мысльы и он не начал раздавать очередникам вместо квартир склоны городских оврагов.
Сей славный муж, отважно устремившийся в космическую даль, чтобы бесследно исчезнуть в окрестностях Юпитера, по праву считается спасителем Рель- совска и сотворцом идеи переселения.
В Рельсовске не знали тогда философии Н.Ф. Федорова, но тоску по общему делу, смутную и неясную, ощущали и тогда, и товарищ П.С. Федорчуков был, так сказать, местоблюстителем этого животворного учения.
И хотя уже давно он сгинул в пенсионной безвестности на бескрайних юпите- рианских просторах, имя его бережно сохраняется в названиях районов частной застройки Рельсовска.
Большое Федорчуковище .
Крутое Федорчуковище...
Восьмые Федорчуковища.
Однако нужно отметить, что овраги не только украшали Рельсовск, формируя неповторимый облик города, но и, ввиду недостатка мостов, разъединяли его жителей.
И так получалось, что Петя Исправников, выросший в Большом Федорчуковище, ничего не знал о своем сверстнике — Феде Любимове, живущем на другой стороне оврага. А Федя не знал ни о Пете, ни о Жене Иудкине из Крутого Федорчуковища.
И так они и росли, ничего не зная о ближайших соседях, так и вырастали ничего не желая знать друг о друге, и, может быть, не узнали бы никогда, если бы сама история не свела их вместе .
ПЕРВОЕ АВТОРСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
Прервусь здесь, чтобы рассказать о том огромном волнении, с которым я взялся за труд составления истории города Рельсовска. Волнение усиливается во мне от того, что исполнение этого грандиозного труда поручил мне сам президент Пятьсот двадцати трехлитрового Банка, Главный Предиктор Восточных Территорий Иван Гаврилович Громыхалов.
— Так это ты Додик Выжигайло и будешь? — спросил он, когда меня представили ему. — Значит историю теперь писать решил? Ну-ну. Пиши. Может, явреем будешь!
Я ответил ему на это, что, разумеется, я чрезвычайно благодарен ему за ту заботу и благотворение, которые он проявляет ко мне, но позволю себе заметить, что вообще-то я уже и так являюсь грузинским евреем Давидом Эдуардовичем Выжигайло и любой может удостовериться в этом факте, открыв мой паспорт или же связавшись с Эдуардом Амвросиевичем Шеварднадзе (Тбилиси) или Петром Николаевичем Исправниковым (Рельсовск). Петр Николаевич Исправников помог мне в свое время получить кредит, половину которого я ему и отдал...
— Экий ты нахальный, однако! — сказал Иван Гаврилович. — Ты, братец, язычок-то не распускай, а то мы быстро тебя в сознание приведем. Иди лучше и пиши!
До сих пор не могу понять, что имел в виду господин Главный Предиктор Восточных Территорий? Почему он советовал мне соблюдать режим секретности?
Может быть, он, как и я, является масоном?
Но, если так, достаточно ли высок градус его посвящения, чтобы говорить со мной таким не достаточно почтительным образом?
ГЛАВА ПЕРВАЯ, или НАЧАЛЬНЫЕ ИЗВЕСТИЯ О ГОРОДЕ РЕЛЬСОВСКЕ
Надо сказать, что сам город Рельсовск был не велик и жители его никогда и не осознавали себя чем-то единым, способным хоть в малой степени повлиять на собственную судьбу.
Личные беседы с господином Федорчуковым, которые мы нередко вели в городе на Неве еще до отлета Петра Созонтовича на Юпитер, а также задушевные разговоры с Федором Михайловичем Любимовым в Рельсовске способствовали тому, что я сделал поразительное открытие, касающееся особенностей здешнего национального характера.
Из века в век крепло в рельсовцах убеждение, что если и произойдут перемены, то случится это, когда вспомнят в Москве о безрадостной и несытой здешней жизни.
Рельсовцы надеялись, что тогда в столице нашей Родины устыдятся и немедленно снимут с работы Якова Абрамовича Макаронкина, заведующего городской торговой базой, а также Ивана Гавриловича Громыхалова, директора ликероводочного завода. Ну, а Петру Николаевичу Исправникову — начальнику милиции — такой втык сделают, что навсегда позабудет он, как руки распускать и взятки брать...
И еще очень надеялись рельсовцы, что потом и продукты завезут, и фонды на строительство мостов и новых квартир выделят.
Вот тогда, считали в Рельсовске, и дети будут расти здоровыми и дружными, и жизнь сама собою наладится и станет совершаться во взаимной любви на общее благо...
И чтобы это произошло побыстрее, писали они заявления хану Батыю, наркому Лаврентию Павловичу Берии и физику Андрею Дмитриевичу Сахарову.
А пока, в ожидании необходимых резолюций и санкций, рассуждали.
И более всего рассуждали о грядущих переменах.
О! Об этих переменах рельсовцы говорили и у пивных ларьков, и в очередях за маргарином, и на кухнях малогабаритных квартир, и в домах частного сектора во всех городских Федорчуковищах.
И была, была в этих неспешных разговорах, как и в пыльных, плохо заасфальтированных улочках, как и в бесчисленных оврагах, тонущих по весне в белой пене садов, своя прелесть и задушевность.
И так проходили годы, десятилетия.
Шумели над Рельсовском летние грозы .
Бурлили ручьи в Больших и Малых Федорчуковищах.
Вырастали дети, и уже сами рассуждали в очередях, как переменится жизнь, когда победят в Москве прогрессивные силы объединенного блока хана Батыя, наркома Берии и физика Сахарова, как переустроят они для взаимной любви и всеобщего блага отсталую русскую жизнь.
Пожилые рельсовцы поругивали молодежь за эти разговоры, но не очень строго, ибо, как мы видели, вольнодумство и свободомыслие исконно было присуще всем жителям этого великого города.
За этими разговорами не сразу и заметили жители, что уже началась перестройка, не сразу поняли, что это такое.
Сутками напролет сидели они теперь возле телевизоров, наблюдая, как сражаются голубоватые депутаты за счастливую рельсовскую жизнь.
— Ну, а вы что говорили? — спрашивали теперь в очередях. — Слышали, чего Галя говорит?
— При чем тут Галя? — возражали им. — Это Глеб говорит про перемены!
— Нет, это Галя сказала!
— Глеб!
— Галя!
— Уверяю вас, что все так и будет, как Галя сказала. Наступят перемены!
