Наложница особых кровей (СИ) - Агата Грин

— Не-е-ет, — выдавила я; локоть Эвена во время «броска» впечатался прямо в мой обожженный бок, и это было настолько больно, что у меня слезы потекли.

— Не плачь, Дэрия, мы спасемся.

— Конечно, Ваше Высочество.

— Красные вернут тебя домой, к семье.

— Да, Ваше Высочество.

— Я никому не позволю обижать женщин, — заявил вдруг Эвен, и я почувствовала его решимость. — Я этого терпеть не могу. Когда я стану взрослым, лет в пятнадцать, я все изменю. Мне красные помогут.

— Что именно вы измените, Ваше Высочество? — сдавленно поинтересовалась я.

— Порядок. Чтобы все нормально жили. Чтобы не врали, не били слабых, чтобы не было Отбора. Чтобы не было войны и не было Арисов.

— Но ведь и вы Арис, Ваше Высочество.

— Нет, я Цесс! — горячо возразил мальчик. — Моя мама из рода Цессов, и я продолжу ее род! Я не поганый Арис!

Что-то бумкнуло сверху, а потом капсулу тряхануло.

— Что это? — спросила я.

— Неррианцы. Подцепили нас и потащат к головному кораблю. Или к базе.

Что ж, к базе так к базе.

Царевич оказался прав – нас и правда подцепили неррианцы, причем очень вовремя: капсула во время запуска повредилась. Когда немудреные системы самодиагностики сообщили, что дело плохо, и надо надеть специальный защитный костюм, чтобы покинуть капсулу, царевич без раздумий решил:

— Надевай костюм.

— Вынуждена возразить, Ваше Высочество. Вы наденьте.

— Ты надень! Они нас подняли, уже не глубоко и вода не раздавит. Я воздуха глотну, и меня к поверхности быстро поднимут. А ты слабая, тебе надо в костюм.

Нас, судя по ощущениям, и впрямь подняли; царевич совсем не боялся – то ли мое эмпатическое воздействие сработало, то ли он сам справился с эмоциями. Эвен отстегнулся, слез с меня и достал костюм – это странное нечто мне доверия не внушило. Меж тем сверху нам настойчиво подавали сигналы с помощью ударов – вылезайте, мол, скорее.

А мне вылезать не хотелось – страшно, во-первых, а во-вторых жуть как бок обожженный болит, даже двигаться больно…

— Я не смогу надеть костюм, Ваше Высочество, — сказала я, — у меня весь бок обожжен, я не вытерплю касания к плотному материалу.

Белобрысый царевич серьезно меня оглядел и столь же серьезно проговорил со вздохом:

— Ладно, костюм я надену и сам тебя вытащу на поверхность. Слушайся меня.

— Конечно, Ваше Высочество, — с уважением сказала я: мальчики в таком возрасте редко бывают такими осознанными и развитыми.

Капсулу продолжало трясти; царевич сноровисто разобрался с механизмами костюма и непостижимым, волшебным для меня образом облачился в него, при этом не утонул в этом огромном для него размере.

— Сейчас открою люк, и вода заполнит пространство. Когда давление выровняется, выплывай первая; я сразу за тобой. Не бойся, тебя поднимут, а если нет, то я подниму.

Голос мальчика прозвучал искаженно из-за костюма, но я разобрала главное и решила, что он уже видел, как работают такие капсулы, и его слова – повтор за взрослыми. Я отлепилась от кресла, шипя от боли, и неуклюже подобралась к люку. Ну и задачка мне предстоит – выплыть в открытый океан без защиты, раненой!

— Глотни воздуха, — сказал Эвен, — и задержи дыхание. Если захлебнешься, откачаем, но по мозгам даст.

— Не переживай, мозга у меня вообще нет – иначе бы я сюда не прилетела, — заверила я.

Эвен открыл люк.

Я глотнула воздуха.

Вода ворвалась внутрь, прибила меня к одной из стен, быстро заполнила капсулу, и прежде, чем меня накрыло с головой, я подумала о том, что современные люди редко тонут. Ну, честное слово, это ведь так обидно – умереть, утонув! Другое дело – благородный синдром внезапной смерти, или возвышенная деформация потоков энергии, или героическая смерть на поле боя с рептилоидами или гибридами…

Продолжая размышлять о разных смертях, я дождалась, когда давление выровняется, оттолкнулась ногами от стены и выплыла в океан; Эвен, плывущий сзади, помог, толкнул меня. Длинное легкое платье, столь удобное для прогулки на пляже, откуда меня и похитили, в океане стало неудобным, превратилось в облако материи, закрывающей обзор, да еще и поднялось, открыв нижнюю часть моего тела. Эвен – какой воспитанный! – одернул платье, но оно упрямо взвилось вновь.

И вот такой, с платьем, закрывающим верхнюю часть моего тела и открывающим нижнюю, меня и нашли прийны. Я как раз пыталась подняться, а Эвен подталкивал меня, но все без толку – не та плотность воды. Сияние пробралось к моему лицу, словно легкий ток побежал по коже.

Воздуха уже не хватало, категорически не хватало, и я понимала, что не успею продержаться до того, как меня вынесут на поверхность. Прийн словно ощупал меня, в позвоночнике появилось щекочущее чувство, и со мной слились без моего разрешения – и вот это уже было чувствительно до боли, как удар током. Мои конечности выпрямились, пальцы одеревенели, рот открылся, и вода заполнила рот.

Воздух! Нечем дышать! О, Звезды!

Я дернулась, и мои глаза широко раскрылись; электричество, казалось, побежало по венам, мышцы сократились, кожу опалило сначала жаром, потом холодом, а вокруг была синева океана, чистая и безразличная. Жжение… ток… жар, сменяющийся холодом… и вдруг я поплыла. Это получилось просто, естественно, совсем без труда; мои глаза все так же были открыты, но это не доставляло неудобств. Какой-то толчок изнутри – и вода исторглась из моего рта, и снова, и еще раз… Я закрыла рот – я ли? – и продолжила движение.

Синева стала понятной, движения легки, и я почувствовала больше, чем просто изменения в своем теле – я почувствовала прийна. Он заговорил со мной, но не мысленно, а через ощущения. Я впервые в жизни столкнулась со столь близким, невероятно тонким энергетическим ответом, и меня заполнил восторг, и окружающая среда показалась такой знакомой, такой… родной?

Мы поплыли дальше, поплыли так, чтобы обоим было удобно; моя кожа стала иначе реагировать на воду, я перестала чувствовать прохладу; зрение тоже переключилось, стало выхватывать и энергетические линии и следы, и мельчайших живых существ, а синева, раньше казавшаяся пустой, превратилась в целый мир. Прийн не давал мне дышать, открывать рот, чтобы я себе не навредила, но позволял двигаться, как я хочу, лишь чуть направлял-поправлял… Там, дальше, в глубине, было больше жизни, больше красок, и прийн повел меня вниз, и