Наложница особых кровей (СИ) - Агата Грин

— Я не считаю тебя монстром.

— Но ты меня боишься. Тебя ужаснуло, что я сделал с пальцами Дилайса.

— Да, ужаснуло.

— Риэл привык получать все, что хочет; хоть он и младший среди царевичей, его ценят больше, чем старших: он умен, смел, гордится своим происхождением, защищает свой народ…

— А к женщинам относится как к куску мяса, — вставила я.

— У него не было шансов вырасти другим: мать баловала его, исполняла малейшие прихоти, а с возрастом и другие женщины стали баловать его, исполнять малейшие прихоти… Аэл – это не Союз, Даша. Здесь свои традиции и законы. Он поражен тем, что ты осмелилась его ударить. Для него это не просто неожиданность, а смертельное оскорбление.

А то я не знаю! И самой-то себе объяснить не могу, чего это я так взвилась, пощечины раздавать начала, да еще царевичам… Я приподнялась, поджала колени к животу и обхватила их руками. Может, я испугалась? Может, прийны как-то на меня воздействовали? Может, это лишь посттравматический стресс?

Не-е-ет, я хотела его ударить, поставить на место. Дура я. Надо было сдержаться.

Регнан тоже приподнялся, посмотрел на меня.

— Что тебя беспокоит? Что ты смогла убить? — спросил он.

— Не только. Все произошло автоматически. Очень уж смахивает на… — я вспомнила, о чем говорили Айдж с другим похитителем, и закончила: — На прошивку.

— Ничего такого, — покачал головой Регнан. — Но Рубби с тобой действительно поработали.

Рубби… Ну, естественно, Рубби, ведь это они меня пригласили, они меня обхаживали, облапошили, отправили на Отбор, а Айдж… Айдж с ними заодно. Они все красные, в этом нет сомнений.

— Я знала, конечно, что просто так меня не пригласят на Аэл, — произнесла я задумчиво, — но мне было все равно, по какой причине я понадобилась. Я заранее была готова к любым неожиданностям, лишь бы денег раздобыть. Вот только я не думала, что подвержена внушению…

— Верно – с эмпатом такое не пройдет. Рубби тебе ничего не внушали, Даша. Полагаю, Брил в курсе, какие способности были у его брата и какие способности могли передаться тебе.

— Хочешь сказать, дядя все это время знал, что я эмпат?

— Ты не просто эмпат, ты просвечиваешь людей, видишь их с особой четкостью, можешь управлять жизненной силой. Рубби продержали тебя у себя в доме какое-то время, изучили и отправили на Отбор. Отправили, зная, что ты, гражданка Союза, не потерпишь плохого отношения...

— И убью однажды кого-то, — закончила я.

— Не просто «кого-то», а царевича или представителя знатной семьи, который присмотрел бы тебя для себя на Отборе. Но метили они все же высоко.

— Да уж, высоко… выше некуда, ведь меня выбрал ты…

— А вот это уже просчет. Никто и представить не мог, что ужасный Регнан Арис в этом году вдруг решит поучаствовать в Отборе, — усмехнулся царевич. — И ведь не поучаствовал бы, не наступи Арнгелл на того моллюска и не кинься ты ее спасать. Когда я забрал тебя, красные, должно быть, решили вернуть тебя домой. Испугались, скорее всего.

— Получается, ты знаешь об их планах… о и том, что Рубби за красных.

— Не знаю, а предполагаю. Чтобы узнать точно, нужны доказательства, а их у меня пока нет.

— А как насчет порыться в их головах? Это ведь ваши методы, — холодно сказала я. — Можешь и в моей голове порыться, а то мало ли. Самое время задержать всех Рубби, включая меня, и казнить. Так ведь у вас принято?

— Хорошо. Задержу всех вас, казню – тогда ты будешь удовлетворена? Тогда я оправдаю твои ожидания? Ведь именно бесчувственным убийцей ты хочешь меня видеть. — С этими словами Регнан поднялся с ложа и начал ходить по комнате. — Я отлично знаю, какие мысли бродят у тебя в голове. О, кошмар, белые угнетатели, несправедливый уклад, царь-тиран, царевичи-мерзавцы! А теперь попробуй посмотреть на это с другой стороны. Если красные придут к власти, связи с Союзом будут порваны и планету опять зальет кровью. Они не ищут справедливости, Даша, они просто хотят власти. Они точно так же сделаются царями, но назовут себя иначе, и начнут лить в уши народу речи об исключительности. Перевороты – это всегда просто передел денег.

— Я отлично знаю, что такое перевороты! — возразила я и тоже поднялась с ложа. — У меня нет иллюзий, что белые сплошь диктаторы-угнетатели, а красные – славные освободители. Но знаешь, Регнан, если вы, белые, зовете себя прогрессивными, если хотите лучшего для Аэла, то прислушайтесь и к красным, и к народу, и к своим юницам, в конце концов! Ну дико это, дико – держать женщин в гаремах и считать людьми второго сорта! И должны быть социальные лифты, нормальные лифты, чтобы любой ребенок с Рула из обычной семьи мог получить хорошее образование, а девочки не думали, как продать себе подороже в новую семью. Ты просил меня послушать, о чем говорят и что чувствуют девушки в гареме, и я послушала. Вас, Арисов, не уважают. Вы пьете кровь народа, все богатства стекаются на Неррианские острова или Фолкор, а Рул, где живет большая часть населения Аэла, задыхается в копоти и ищет работу! А, ладно, — сдулась я, — я глупые и наивные слова произношу, ведь только дураки ищут справедливости.

Мне и в самом деле стыдно стало, что я, как подросток-максималист, выдала такую тираду. Вздохнув, я вернулась к ложу и присела на него.

Регнан же оставался на месте. Затем провел рукой по отрастающим волосам, кажущимся при таком свете не медными, а каштановыми с рыжиной, и подошел к ложу, сел рядом со мной.

И я… я почувствовала вдруг что-то… горечь. Ошеломленная, я взглянула на царевича, и горечь стала явственней.

— Отец украл мою мать, — промолвил он. — Просто забрал и закрыл в гареме. И хотя она любила его, так и не смогла простить – сопротивлялась ему всегда, каждый раз. В воспоминаниях отца я прочитал, что ее опаивали, чтобы она стала поспокойнее, покладистее. Скорее всего, в один из таких периодов, когда она была под чем-то, она и забеременела. А родив меня, умерла – сердце не выдержало. Мы с Демрисом, сыном Лавэны, родились с разницей в два дня, и отец восторжествовал: получил и законного наследника, и