Наложница особых кровей (СИ) - Агата Грин

— То есть? — удивилась я.

— Прийны стараются действовать во благо тому, с кем сливаются. Должно быть, прийн, который внедрился в твое тело, улучшил проходимость нервных импульсов, а следовательно, восприимчивость, регенерационные способности. Думаю, именно поэтому тебе удалось так просто убить и реанимировать Риэла. До этого ведь у тебя не все гладко было с этим, так?

Так… Когда я училась на врача-диагноста, меня пытались обучить приемам, чтобы я могла лечить и энергетически, но комиссия сочла, что я плохо контролирую свои силы, поэтому скорее наврежу нуждающемуся, чем помогу. Да и тогда, на острове Красоты, когда умерла юница Арнгелл, я сработала грубо, и доказательство тому – ощущение нестерпимого жжения в кончиках пальцев… Если прийн и в самом деле изменил во мне что-то, усовершенствовал, так сказать, то тогда и мои увеличившиеся силы можно объяснить, и то, что Регнан, кажется, больше не может читать мои мысли…

«Теперь я могу убить и тебя, рыжий», — сказала я мысленно, глядя на царевича.

— Знаю, это необыкновенно, — произнес он. — Слияния с прийнами многие хотят, но они сами выбирают, с кем хотели бы слиться. Тебе оказали честь, Даша.

«Ты меня не слышишь!» — восторжествовала я.

— И я это ценю, — кивнула я. — Это было прекрасно.

— Думаю, прийнам с тобой тоже было прекрасно, — улыбнулся Регнан.

Улыбка у него приятная – сдержанная, скромная; да и сам он приятный. Теперь, когда я его чувствую, все в нем кажется иным, безопасным и светлым – синие глаза и те словно посветлели до прозрачной голубизны. Или они посветлели, потому что взгляд обращен на меня?

— Я бы хотела поплавать с ними еще, — проговорила я.

— Конечно. А мне будет разрешено к вам присоединиться?

— Царевич спрашивает у меня разрешения?

— Захотелось вдруг побыть воспитанным.

— Бесполезно уже, надо было с самого знакомства стараться, — заявила я и руки на груди сложила.

— Я не такой уж и плохой, Даша.

«Прекращай это, — подумала я, скользя по нему взглядом. — Ты самоуверенный мужлан-сексист с отсталой планеты».

Мужлан-сексист с отсталой планеты то ли не услышал мою мысленную провокацию, то ли сделал вид, что не услышал.

«Между нами ничего не может быть, кроме дикого необузданного секса», — подумала я.

— Но все-таки плохой, — произнесла я, чтобы поддержать разговор.

— С тенденцией к улучшению.

«Ну, как насчет секса, рыжий? Давай прямо здесь, на сиденьях!»

— Вот и улучшайся дальше, авось и выйдет толк, — протянула я.

— Даша…

Мое сердце замерло. Он все-таки слышит!

— Не смотри на меня так, — продолжил он тихо.

Насчет секса я пошутила! Это была шутка! ШУТКА!

— Как? — выдохнула я.

— Как будто ты меня хочешь.

«Я пошутила! По-шу-ти-ла!»

— Я просто тебя изучаю, — соврала я, продолжая задаваться вопросом: слышит он мои мысли или нет. — Прийн определенно сделал меня сильнее как психокинетика.

— И я очень этому рад, — кивнул Регнан. — Больше я не слышу твои мысли, а это значит, что дальше между нами все будет иначе.

— Зато я теперь тебя слышу… как эмпат, конечно.

— И что же ты слышишь как эмпат?

«Что ты меня любишь – нежно, удивленно, словно сам не до конца в это веришь. Что тебе со мной хорошо, и достаточно просто находиться рядом, чтобы становилось спокойнее». Я поняла вдруг, что его эмоции меня завораживают. За всю свою жизнь я еще никогда не считывала чего-то подобного, исходящего от мужчин, в свою сторону. Обычно их реакция на меня – это типичная реакция на любую фертильную, мало-мальски привлекательную женщину; как только я пропадаю из вида, пропадаю и из памяти. Ни для кого из мужчин я не была особенной, никто не смотрел на меня так…

— Слышу красивое, — шепнула я.

Момент был испорчен: пилот доложил, что мы садимся.

Обычных наложниц с почестями не встречают, но мне все равно перепало поклонов, ведь я прилетела с царевичем Регнаном. Знающие на острове Красоты прожужжали нам все уши о том, как должна держаться наложница, поэтому я смиренно двинулась за Регнаном, держа очи долу. Но он остановился, подождал меня, взял за руку, крепко и безапелляционно, да так и повел.

Вопиющее нарушение дворцового этикета, наверное, многих возмутило, но как оказалось, кое-кто уже нарушил этикет до нас…

— Регнан! Наконец! — к нам вышел царевич Нис.

Он оказался точно таким, каким его описывают: невысокий, полноватый, с вьющимися рыже-каштановыми волосами и карими глазами. Лицо добродушное, подбородок безвольный, плечи напряжены – да и весь напряжен так, что вот-вот дрожать начнет.

— Приветствую, госпожа Дэрия, — обратился он ко мне.

Я присела в поклоне, и царевич, дождавшись, когда я подниму голову, быстро проговорил:

— Как хорошо, что вы здесь! Вы были дружны с Мэрит Айдж на острове Красоты, Дэрия. Ей сейчас очень нужна ваша помощь… помощь кого-то, кто знает, что такое – потерять отца.

— Айдж здесь? — спросил Регнан.

— Да, моя жена здесь, — дрожащим голосом ответил Нис, и испарина выступила у него на лбу.

Жена?!

Белый камень, прохлада и простор – вот все, что запомнилось мне о дворце, пока мы шли в покои Регнана. Царевич все так же крепко держал меня за руку: это можно счесть объявлением, что наши отношения вне гаремных правил. Окрылись двери, мы вошли в покои.

Я удивилась тому, что увидела. Только что вокруг были холод да прохлада, и вот на тебе – теплые тона, мебель деревянная, низкая, с потертостями, пестрые коврики, пузатые лампы под старину… Никогда бы не подумала, что у царевича Регнана, зловещего экзекутора Арисов, такие уютные покои… Что-то тихо щелкнуло на стене; обернувшись, я увидела панель настройки микроклимата. Открылись окна, повеяло свежим воздухом, и я почувствовала аромат, что-то всколыхнувший во мне; кожа покрылась мурашками.

— Что-то не так? — заметил Регнан.

Я ничего не ответила. В памяти ожили фрагменты воспоминаний, о существовании которых я и не подозревала раньше. Я увидела… отца. И маму. Но не четко, не фотографически, а через эмоциональные образы – через любовь, заботу, счастье… И этот запах… соль, сладость, перчинка…

— Чем пахнет? — вымолвила я.

— Окна выходят на сад.

Я прошла к открытым окнам. Так и есть – прямо за ними сад, разбитый на узком длинном участке,