Норбит, или Туда и обратно - Пэт Мэрфи

Засмотревшись на это великолепие, Бэйли вдруг понял, что звездам все безразлично. Все достижения человечества не имели для них абсолютно никакого значения. Любовь и ненависть, жизнь и смерть, честь и бесчестие, знание и невежество – что значили они перед лицом этого строгого и бессердечного великолепия?

– Вот куда мы направляемся, – тихо сказала Маргаритка. – Еще один прыжок, и мы будем там.

До этого Бэйли особо не задумывался о цели их путешествия. Конечно же, он знал, что они летят к ядру Галактики, но ни разу не попытался представить, как будет выглядеть это место. Если подобная мысль и возникла бы у него в голове, то он бы подумал, что это обычное место, как и многие другие; но бриллиантовое ожерелье звезд заставило его задуматься об этом всерьез.

– И что мы там найдем? – сказал он тихо, обращаясь скорее к самому себе.

– Миллионы звезд, вращающихся вокруг черной дыры, масса которой в миллион раз превосходит массу Сола. – Маргаритка подалась вперед, всматриваясь в экран внешнего обзора. – Утверждают, что эта черная дыра является центром всего. Началом и концом. Она остается неподвижной, пребывает в состоянии покоя, а вся Галактика вращается вокруг нее. Это Сердце Галактики. Это самое великое зрелище всех времен.

Бэйли кивнул, искренне с ней согласившись.

Несколько десятков суточных циклов занял перелет к «червоточине», которую Маргаритка в шутку окрестила «Надеждой Захарии». Во время путешествия Маргаритка наносила на карты звезды, фиксируя их расположение для других Фарров, которые последуют за ними. Остальные по очереди несли вахту, в любую минуту готовые отразить нападение, но все было тихо. Путешествие проходило как нельзя более гладко: в этом неисследованном секторе им не встречались ни пираты, ни трупокрады, ни торговцы. Но Бэйли никак не мог успокоиться. Звезды, которые он увидел в центре Галактики, лишили его покоя и сна. Иногда он играл в «загадай хайку» с Розой и Незабудкой, иногда перекидывался в покер с другими «сестрами». Но большую часть времени он проводил перед экраном внешнего обзора, настраивая его так, чтобы он показывал пугающую и чарующую красоту центра Галактики, и думал о том, что ждет их там.

Наконец, они достигли «Надежды Захарии», небольшой «червоточины» на орбите угасающего красного карлика. Захария лично встала у штурвала, а Маргаритка заняла место второго пилота. Бэйли и все остальные «сестры» собрались на мостике, сгорая от нетерпения увидеть первые огни центра Галактики.

Звезды засверкали ярче, затем слились в полосы, вихрем закружившиеся вокруг корабля, опытной рукой Захарии направленного в центр светящейся воронки, в самый центр «червоточины». От такой круговерти у Бэйли закружилась голова, и он закрыл глаза. Секунду спустя он почувствовал, как завибрировала лента Мебиуса у него в кармане, и понял, что они вошли в «червоточину». Звуки разговоров на мостике стихли.

Несмотря на закрытые глаза, Бэйли ясно увидел похожее на паутину переплетение золотых линий на темном фоне, яркие лучи, исходящие из одной точки. Он услышал шепот – звук, казалось, путешествовал по нитям паутины, по мере приближения к нему становясь все громче. Вскоре этот голос зазвучал прямо над ним – низкий раскатистый гул, который, казалось, исходил из источника внутри Бэйли, из его сердца, из его костей. Голос говорил на языке, которого Бэйли не понимал. Но он хотел понять его, страстно желая понять суть этого послания.

Затем они вышли из «червоточины». Лента Мебиуса перестала гудеть, золотая паутина исчезла. Бэйли открыл глаза, чтобы увидеть центр Галактики.

– Вот он, – сказала Маргаритка. Ее голос был одновременно и испуганным, и ликующим. – Сердце всего сущего.

Галактический центр встретил их тьмой и сияньем. Темное сердце Галактики оказалось черной дырой диаметром с земную орбиту. Черная сфера – ничто, пустота, дыра, ведущая в никуда.

Это темное пятно, абсолютный мрак, ослепительное небытие – окружало яркое гало, аккреционный диск. Более светового года в поперечнике, диск не везде был одинаково ярким. Бэйли разглядел на его поверхности водовороты и завихрения, реки струящегося света, впадавшие в черную дыру. Эта мощная гравитация дыры всасывала молекулы межзвездной пыли и газов. Молекулы, втягиваемые в черную дыру, по мере приближения к ее центру двигались все быстрее и быстрее, взаимодействуя друг с другом. От постоянных столкновений молекул, эта газопылевая смесь все сильнее нагревалась и испускала электромагнитное излучение: сначала инфракрасного спектра, затем, ближе к дыре, видимый свет, который наблюдал Бэйли, и наконец, непосредственно у края черной дыры – ультрафиолетовые и рентгеновские лучи.

Черная дыра и ее аккреционный диск занимали почти весь экран внешнего обзора, но внимание Бэйли привлекли два других объекта. По одну сторону от черной дыры, прямо за аккреционным диском, находилось скопление ослепительно ярких голубых сверхгигантов. По другую сторону находился красный сверхгигант с хвостом, как у кометы: это звездный ветер, дующий от голубых сверхгигантов, сносил красную звезду.

Засмотревшись на звездное скопление, Бэйли вспомнил сосредоточение голубых точек на карте Древних. Именно там и была цель их путешествия – серебряный шар, база инопланетян, место, где спрятан Снарк.

Маргаритка нажала на несколько кнопок на приборной панели, и мостик заполнился шумом помех.

– Этот белый шум, – пояснила она, – это голос Сердца Галактики. Хотя до него еще несколько световых лет, он заполонил эфир на всех частотах. Это очень мощный источник радиосигналов.

Бэйли нахмурился, вспомнив о том, что он слышал во время перехода сквозь «червоточину» – грозный голос, всепроницающий рокот, который он чувствовал своими костями. «Это, – подумал он, – был голос галактического Сердца». Но он ничего не сказал, а только слушал потрескивание помех, а Захария тем временем взяла курс на голубые гиганты. Экспедиция была уже почти у цели.

Почти у цели! Но даже при перелетах с околосветовой скоростью, при помощи Хоши Драйва, это «почти» означало, путешествие длиной более месяца. Достаточно долго, чтобы внимательно изучить карту Древних и обсудить, что делать, если их база будет найдена; достаточно долго, чтобы вдоволь насмотреться на темное сердце черной дыры и подумать, куда она может вывести. Достаточно времени для Бэйли, чтобы помечтать, что бы он делал, если бы остался у себя дома, в Беспокойном Покое.

Норбит старался прогнать от себя мысли о доме, который он оставил так далеко позади себя – и во времени, и в пространстве. По его субъективным ощущениям, он покинул Беспокойный Покой менее года назад. Но он знал, что пока он путешествовал со скоростью света, у него дома минуло немало лет.

Иногда ему становилось страшно интересно, а сколько же времени прошло там, на Поясе Астероидов. Однажды, во время ночной вахты, когда они с Маргариткой стояли на мостике, он задал ей этот вопрос.

Она подняла глаза, оторвавшись от работы (она наносила на карты вновь открытые звезды), и внимательно всмотрелась в лицо Бэйли.

– Не думаю, что тебе захочется это знать, – сказала она мягко.

– Захочется, – настаивал Бэйли. – Я думаю, так будет легче – знать правду. Я недавно вспоминал своего племянника… Интересно, сколько ему сейчас?

Маргаритка с печальным видом прикусила губу и нервным жестом отбросила волосы назад.

– Это так нехорошо – думать о таком. Просто забудь об этом.

– Я не могу. Пояс Астероидов – моя родина.

Маргаритка покачала головой. Этот разговор явно расстраивал ее.

– Если ты собираешься путешествовать по космосу, ты должен привыкнуть навсегда расставаться с людьми и родными местами. У тебя должны появиться новые привязанности – не столь скоротечные веши.

– Например? – взорвался Бэйли. Он не мог больше оставаться спокойным. – К чему ты привязана?

– Например, к звездам, – медленно ответила Маргаритка. – Я скучаю по свету Ипсилона Индейца. Например, к местам, Я скучаю по Станции Фарров.

– А как же люди? Ты не скучаешь по ним?

– Когда я расстаюсь с человеком, я знаю, что скорее всего никогда больше его не увижу, – она покачала головой. – И когда я говорю не «до свиданья», а «прощай», то именно это я и имею в виду.

Бэйли отвернулся от нее и стал пялиться на экран внешнего обзора, как будто впервые заметил маячившие вдали голубые сверхгиганты.

– Тот Пояс Астероидов, который остался в твоей памяти, давно уже не существует. Теперь ты другой человек, а Пояс – совершенно другое место. Ты должен смириться с этим.

Бэйли, не сводя глаз с монитора, отрицательно покачал головой. Он не намерен был мириться с чем-либо. Ему просто хотелось знать, сколько лет прошло у него дома. И не надо было читать ему лекций на тему «Что такое хорошо и что такое плохо».

На следующий день он пошел на кухню, где Роза готовила завтрак, и спросил у нее, сколько лет прошло на Поясе Астероидов. Она перестала месить тесто для булочек с корицей и удивленно посмотрела на норбита.