Жених эконом-класса - Арина Ларина

– Да.

– А там часто глючит. У меня сто раз так было: то есть прием, то нет.

Спать Катя ложилась почти счастливой.

Лиза проворочалась всю ночь. Тянущая пустота в груди не давала заснуть, сухие глаза бездумно следили за перемещением полос света по потолку. Снова одиночество. Но теперь оно было почти осязаемым. Казалось, что оно словно пузырь обволокло Елизавету, не давая воздуху проникать в пульсирующую сферу, наполненную угрюмым отчаянием. Вместо рыданий в горле вибрировала легкая тошнота.

«А вдруг залетела? – равнодушно подумала Лиза. – Вот смеху-то будет».

Толик не стирался с плоскости ее судьбы так же легко, как ошибки со школьной доски. Собственно, все предыдущие потери были такими же болезненными, только вот годы прибавлялись, усугубляя боль смутными опасениями, что времени остается все меньше. Она боялась в один прекрасный момент понять, что до финиша сможет только доползти, без шансов на победу.

В шесть утра Лиза выключила будильник, с удивлением поняв, что ночь прошла, а она, хотя и не спала, не чувствует никакой усталости. Прошаркав тапочками до ванной, она с отвращением посмотрела в зеркало: блеклое лицо, почти сливающиеся с общей бледностью бесцветные губы, крупный нос, небольшие, близко посаженные глаза, тусклые волосы.

– М-дя, – протянула Елизавета. – Прынцесса.

– Какая же ты у меня красавица вымахала, – поддакнула сзади мама.

– Ой, и не говори, мамуль. Страх, какая красивая.

– Вот именно. И своими достоинствами надо суметь правильно распорядиться, – гнула свою линию не уловившая ехидства в Лизином голосе Яна Игнатьевна.

– Жаль, мужики моих достоинств не видят, – намекнула Лиза, привстав на цыпочки и пытаясь разглядеть все остальное.

– Ну ты, может, тоже не всегда их достоинства видишь.

– Куда уж. Оно у них спрятано – не подобраться. А подберешься – вместо ожидаемого какой-нибудь урюк сушеный висит.

– Фу, Лиза, как тебе не стыдно. Кстати, мужчинам точно так же трудно найти свое счастье.

– Да что ты говоришь! Поварихи и поломойки на Руси перевелись?

– Вот Витя, сын Аллы, помнишь?

– Не помню. И что у нас с Витей?

– Развелся! – вздохнула мама.

– Вот ужас-то. – Лиза подозрительно посмотрела на нее. Судя по тому, как мама стушевалась, разговор про разведенного Витю был заведен неспроста. – Мамуль, может, это не он развелся, а с ним развелись. Может, у него имеются дефекты, несовместимые с семейными ценностями.

– Нет, Алла сказала, что он на развод подал. У него жена такая дрянь редкостная была.

– А, ну если Алла сказала, тогда конечно, – хохотнула Елизавета. – Кстати, про бывших жен всегда гадости говорят. Если бы не было, что сказать, то с ними бы и не разводились.

– Я их в гости пригласила, – Яна Игнатьевна испуганно заморгала и прикусила губу.

– Докатились. Мужиков на дом за рога притаскивают.

– Нет у него никаких рогов, – обиделась мама. – Они характерами не сошлись, а так-то он мужчина видный.

– Разумеется, со мной сойтись характером – не фиг делать!

– А ты свой норов не показывай, все и образуется, – предложила мама.

– Образуются, мамуся, комсомольские ячейки и болячки, а счастье либо дается, либо нет, – Лиза удовлетворенно шлепнула себя по бедрам. – Ладно, веди на случку. Я теперь холостая и тоже – видная!

– Лиза, на всякий случай имей в виду, что у них довольно интеллигентная семья, так что постарайся без пошлых шуточек.

– Ишь ты, интеллигентная! Ну дак надо разбавить их голубую кровь нашей, пролетарской. Все, шучу, – притормозила она, заметив мамин испуганный взгляд. – Я ж приличная женщина, учительница, в конце концов. Все будет тип-топ. Когда вязка-то?

– Где ты набралась этих собачьих терминов? – разозлилась мама.

– Жизнь собачья, термины – соответствующие.

– В эту пятницу зайдут, – нехотя оповестила ее Яна Игнатьевна. – Ты уж прихорошись.

– Уж прихорошусь, – угрожающе пропела Елизавета. – Мало не покажется.

Умостившись на рабочем месте, Катя решительно отбросила все лишние мысли, поставив точку на мечтах о Крягине.

«Разные виды в природе не скрещиваются, – здраво рассудила она. – Где он, а где – я. Есть у меня Саша, и не надо требовать от судьбы большего, иначе можно вообще остаться у разбитого корыта».

От Катиной решимости не осталось и следа, едва в приемную ввалился только что всесторонне обдуманный и взвешенный ею Леонид Викторович. Крягин шуршал огромным желто-голубым весенним букетом, похожим на аэростат.

– Катюша, это вам, – на всякий случай развеял он всякие сомнения. – Э-э-э, в честь начала нашего… э-э-э… сотрудничества.

Катя онемела от нахлынувших чувств. Так чахнущий на иссушенной почве цветок, на который выплескивают целое ведро воды, распластывается под давлением струи и потом еще долго приходит в себя от нежданного подарка. Многозначительные паузы, которыми Крягин пытался связать свой неловкий комплимент, дополнили картину, и Катерина понимающе моргнула.

Не дожидаясь ответного изъявления благодарности, смущенный собственным пижонством, Крягин закрылся в кабинете, пытаясь унять шум в ушах и бурю в мыслях, вызванные неожиданным открытием: у новой секретарши оказались необыкновенно выразительные глаза.

Таких букетов ей никто и никогда не дарил. Это был даже не букет, а целая клумба. Сей шедевр сотворили флористы в цветочном салоне, где Крягин попросил цветы для хорошей девушки. Термин «хорошая» был понят несколько превратно, поэтому Леониду Викторовичу и вручили целую охапку нежных бутонов, похожих на кусочек весны.

Как мало надо женщине, чтобы почувствовать себя королевой! Пристраивание букета на почетное место заняло у Катерины почти час. Рассудив, что связь с начальником, даже только еще наклевывающуюся, афишировать не стоит, она напустила во взгляд тумана и всем интересовавшимся лишь таинственно улыбалась, никак не комментируя принадлежность подарка.

Каждый реагировал в меру своей испорченности. И если девочки из бухгалтерии восторженно обнюхивали упаковку и игриво строили догадки по поводу таинственного воздыхателя, то Мышкина, высаженная накануне из машины Никольского без прощального поцелуя, сварливо прогавкала:

– Это ж надо, такие деньжищи на веник ухлопать. И главное – для кого?! Кавалер не иначе инвалид по зрению.

– Почему сразу кавалер? – удивился прилетевший на звук женских голосов технический директор. – Может, это для кого-то передали.

– Ага, – хмыкнула Мышкина. – Вам – от неизвестного поклонника.

Вихров был единственным мужчиной, которого Татьяна не переваривала категорически. Она даже почти не пыталась с ним кокетничать, поэтому хамила от всей души.