Наказание для вора (СИ) - Котова Дарья

Пятница прошла в гробовом молчании, лишь Реб демонстративно зевал и бросал на Мэла насмешливые взгляды. Лен практически ни с кем не общался, даже с друзьями. Атмосфера в Академии накалилась до такой степени, что дело едва не дошло до драки, когда Дель с Леном, оставив Мэла с Ребом внизу, в алхимических лабораториях, поднимались в холл и столкнулись с толпой из семи пятикурсников с военного. Спасла положение проходящая мимо Амелия. Леди Феланэ хватило пары лучезарных улыбок, чтобы спровадить жаждущих крови ликана парней.

А потом эльфийка повернулась к сверлящему ее злым взглядом лису и кокетливо заметила:

— Слышала, вы остались без жилья и работы, а мне в особняке как раз не хватает повара и управляющего. Вот хотела предложить, пойдете ко мне?

Глава 11. Катакомбы

Лен спиной прислонился к теплой стене. Он уже отвык от подобных удобств. И как бы хотел не привыкать! А все началось с этих проклятых нападений. Вот не сидится кому-то дома у камина, и он идет убивать, а страдают потом невиновные. Вся Рестания будто с ума посходила: паника поглотила город. Теперь одной конкретной расе здесь было не выжить. Да, на славу постарался Орден. Предупредили! Толку-то? Только страха еще больше нагнали. Лена, в принципе, ни в малейшей степени не интересовала ни политика Ордена, ни загадочные нападения, ни травля ликанов, если бы это прямо не касалось его лучшего друга. За Деля Лен готов был любому глотку перегрызть, только вот «любых» было слишком много. Еще и твердолобый Мэл постоянно попадался на глаза, напоминая, кому они все обязаны случившимся. И пускай лис немного преувеличивал вину друга, факт оставался фактом, да и мыслить разумно у оборотня получалось все сложнее. Ситуация постепенно обострялась, а возвращение в родительский дом было подобно знамени Ордена Света для темного эльфа — выбесило окончательно. Поэтому, когда Мила подошла и предложила выход из их затруднительного положения, Лен готов был ее убить, потому что в нем началась борьба двух инстинктов: самосохранения и спасателя. Первый орал, что нельзя приближаться надолго к эльфийке, чтобы не потерять остатки разума, а второй протестовал и заявлял, что надо спасать Деля, потому что его действительно никуда не возьмут, а жить всю жизнь в доме отца не получится. После долгой мучительной душевной борьбы дружба победила эгоизм, и лис согласился на предложение эльфийки. Та настолько самодовольно улыбнулась, что только стальная выдержка не позволила Лену ее придушить.

— Ребу с Мэлом пока не говорим, — схватив ликана за воротник, в самое ухо прошипел лис, косясь на идущую впереди девушку.

— Хорошо, — послушно кивнул Дель. В этом было одно из многочисленных достоинств друга: он никогда не лез не в свое дело. В отличие от Реба. Или той же Милы.

Чутье не подвело Лена, и отношениями хозяйка-слуга ничего не ограничилось. Хотя домик у эльфийки был шикарный. Нет, великолепный. Из тех старых особняков, окруженных многочисленной магической и иной защитой, что юному воришке даже и не снилось когда-нибудь туда попасть. И вот, спустя десяток лет он все же переступил порог подобного дома. Это был небольшой (по меркам знати) особняк из темно-песчаного цвета камня с насыщенно бордовой черепичной крышей, имеющий всего лишь два этажа и два крыла. За первый день работы Лен успел облазить его весь, здесь было все, но в разумных пределах. Первый этаж занимал большой холл с широкой лестницей на второй этаж. По правой стороне располагалась кухня, кладовая и комнаты слуг, по левой — небольшая столовая, две маленьких гостиных и запертая (Лен не стал рисковать и вскрывать ее) оружейная. Правое крыло второго этажа занимали хозяйские спальни, левое — гостевые. Еще у особняка был большой сад с тренировочной площадкой глубоко внутри. И, самое главное, в фамильном особняке Феланэ не было той бьющей через край роскоши и вычурности: здесь было множество дорогостоящих, практически бесценных, произведений искусства, которые ловко вычленил глаз бывшего вора, но все они смотрелись на своем месте. Сразу становилось понятно, что хозяева обладают вкусом и не пытаются всеми доступными способами выпячивать свое богатство и знатность. В общем, дом был под стать Миле, к такому неутешительному выводу пришел Лен. И управлять им было не слишком сложно, тем более, Феланэ все же жили богато. Но Лен, привыкший экономить каждый медяк, такой подход не одобрил и за неделю перетряс весь особняк, пересмотрел все счета и отчеты, чтобы взять все под свой полный контроль. Все это время Дель проводил на кухне. Впервые в жизни ему представилась возможность заниматься любимым делом, причем без каких-либо ограничений. Даже в кафе у Фейры он находился под присмотром дриады, да и готовил одни только десерты. Здесь же Мила дала ему полную свободу действий, и Дель ее не разочаровал. Первый же приготовленный им ужин привел эльфийку в восторг. Как аккуратно вызнал у немногочисленных слуг Лен, младшая леди Феланэ не умела готовить. Лис вообще быстро освоился среди эльфийской прислуги, они были слишком покладисты и пугливы, чтобы противостоять наглому обаятельному (себя не похвалишь — никто не похвалит) лису. А вот ликана они обходили стороной. Если бы не приказ хозяйки, Лен не сомневался, Деля бы придушили в первую же ночь. У эльфов с ликанами долгая и кровавая история, а уж полукровка… Им нигде не было места.

— Что у нас будет сегодня? — весело поинтересовался лис, залетая на кухню. Ему всю неделю удавалось избегать встреч с Милой, что в небольшом особняке сделать было непросто, но он справился. К тому же друзья пока не узнали о произошедших переменах, и Реб еще не успел вусмерть заездить его своими дурацкими шуточками. И так после поцелуя эльфийки он наслушался, страшно было представить, что выдаст дракон, узнав, что лис теперь живет под одной крышей с ней. Да, проживание в особняке Феланэ было обязательным условием, и Лену не удалось переупрямить Милу.

— Много чего, — не отвлекаясь от готовки, туманно ответил Дель. — И не у нас, а у Милы, — ликан тепло улыбнулся при мыслях об остроухой. Да, если Лен всю последнюю неделю прятался от их хозяйки, то друг подобным не страдал и успел вдоволь наобщаться с Милой, которая была исключительно мила и добра с ним. За это лис был ей безмерно благодарен, но мысленно.

Улыбка Деля внезапно больно резанула. Ни слова больше не говоря, Лен вылетел из кухни, благо друг был поглощен готовкой. Остановившись у черного хода возле оружейной, лис прислонился спиной к теплой стене, пытаясь успокоиться. Легкие жгло, словно он пробежал несколько миль, а в голове лихорадочно пульсировали обрывки разных мыслей. Так, необходимо было успокоиться. Ведет он себя в последнее время, как пятнадцатилетний юнец, а не взрослый двадцатиоднолетний оборотень. А все из-за Милы! Да, не из-за остроухой дряни, эльфийки, леди Феланэ или хотя бы Амелии, а Милы! Вот что с ним не так? Почему при ее появлении голова перестает думать, а язык — слушаться? Теперь еще и злится на друга, что он с ней общается. Что не так? Ответ очевиден, его Лен знал с самой первой их встречи: она ему нравилась, сильно нравилась. Это выбешивало, это вызывало непонимание. Почему именно она? Ему ведь никогда не нравились ни красивые, ни богатые, ни знатные, ни остроухие девушки! Он любил простых симпатичных продавщиц в лавках, девочек-разносчиц, служанок — таких же как он, самых обычных. Мила не попадала ни под одну категорию, и Лен готов был поклясться, что нравилась она ему не за ее безупречную красоту или знатность, нет. Было в ней что-то, что притягивало его. Эта бьющая через край жизнь, уверенность в себе, расчетливый цинизм и при этом способность к глубокой привязанности к единственно близким людям? Лен тихо усмехнулся: если так посмотреть, то Мила является его отражением. Они слишком похожи характерами, поэтому она его и привлекла. Проблема только в том, что их схожесть на характере и заканчивалась, а вот внешних отличий было сполна, и это впервые стало для Лена преградой. Потому что она ему нравилась слишком сильно, его к ней тянуло так, что ломало кости, выворачивало внутренности. Все мысли так или иначе заканчивались Милой. Проклятье, она ему даже снилась! Он хотел ее целовать, касаться, говорить! Последнее было особенно удручающим, потому что раньше ему подобное от девушек было не нужно. Медленно, но верно Лен пришел к мысли, что вляпался в Милу по самые уши, и короткого романа, на который постоянно намекала эльфийка, ему будет мало. Он мог сколько угодно играть на публику и изображать для Мэла равнодушного и бесчувственного лиса, и, вообще, он мужчина, и всякие сентиментальные глупости не про него, но… но боли он не желал. А что будет безмерно больно после того, как наигравшись Мила спустит его с лестницы, он не сомневался. И он бежал от эльфийки и от будущей боли, боялся и трусил, что аж самому противно становилось. Надо было взять волю в кулак и все же закрутить с Милой, а потом бросить ее до того, как это сделает она, и уйти в закат. Да, надо.