Страна счастливых - Ян Ларри

– Стены до утра не трогать! - кричал репродуктор. - Крыши выбирать и направлять в южный сектор кольца. К зеленым огням. Туда же направлять и машины. Мусор вывозить в северную часть сектора. К бетономешалкам. В сторону двух фиолетовых прожекторов.

Выбрав место для палатки, Павел и Кира растянули полотно.

– Теперь давай я помогу тебе установить палатку! - сказал Павел.

– Как? - возмутилась Кира, - но это же моя палатка.

– Извини, но мне кажется, ты ее даже и не подумала захватить с собой.

– Позволь, но ты же две взял на складе.

– И не подумал даже. Впрочем, я могу ее уступить тебе.

– Нет, уж, пожалуйста. Без самопожертвования. Мы будем спать в одной палатке. Давай другую кровать.

– А ты ее взяла?

– Ну, да?!

– Прекрасно!

Быстро установив в палатке походные кровати, они привязали кверху широкий цветной шарф Киры.

– Теперь наш адрес, - засмеялась Кира, - Харьков, катастрофа, Оранжевый шарф… Пошли.

Они смешались с толпой работающих.

В три часа, когда край неба лопнул и сквозь щель вошла темная предрассветная заря, репродукторы выбросили распоряжение:

– Бросай работу! Сейчас прибывает из Сибири смена… Завтра встать в 10 часов. Спокойной ночи. Спокойной ночи.

Утомленные работой, Павел и Кира добрались до полотняного города, отыскали свою палатку и, не раздеваясь, бросились на кровати.

– Ты есть не хочешь?

– Нет! - ответила Кира. - А ты?…

– Я заснул бы с куском во рту.

Помолчав немного, Кира сказала:

– У меня такое ощущение, как будто я побывала под прессом.

Павел молчал.

– Ты уже спишь?

В ответ раздался могучий храп.

* * *

Они проснулись одновременно.

Открыв глаза, Павел с недоумением увидел против себя смеющееся лицо Киры.

– В чем дело? - пробормотал он, оглядываясь по сторонам, но, вспомнив события вчерашней ночи, засмеялся.

– Ах, ванну бы сейчас… Горячую.

– А еще что? - деловито осведомилась Кира.

– И хороший бифштекс!

– С кровью или без крови?

– Лучше, конечно, с кровью!

– Так… Больше ничего?

– Этого было бы вполне достаточно.

– В таком случае вставай! Будем завтракать… Если конечно ты не забыл продукты.

– Нет! - вскочил Павел, - но я не знаю, куда я их вчера положил.

Сумку с продуктами нашли под кроватью.

– Посмотрим теперь, что ты взял!

Запустив руку в сумку, Кира достала зеленую банку.

– Горошек! - прочитала она надпись на этикетке. - Прекрасно. Ну, а теперь?

На свет появилась вторая банка.

– Еще горошек. Ну, эта банка, пожалуй, лишняя. Посмотрим дальше.

С этими словами она вытащила третью банку.

– Опять горошек… Не думаешь ли ты, что я горохоманка какая-нибудь.

Появилась пятая банка с зеленой этикеткой.

– Ну, конечно, горошек…

– Видишь ли, - забормотал смущенный Павел, - я так торопился…

– Это ясно. Однако, будем терпеливы…

Она достала из сумки шестую банку с зеленой этикеткой. Укоризненно качая головой, Кира взглянула на Павла и ядовито сказала:

– Как ты думаешь, - она протянула банку к самому носу Павла, - это зеленое может быть чем-нибудь другим, кроме горошка?

– А что, - попробовал защищаться Павел, - горошек не так плох, если относиться к нему с некоторым снисхождением.

– Он не заслуживает снисхождения! - нахмурила брови Кира.

– Но я охотно закусил бы горошком.

Кира пожала плечами.

– Посмотрим дальше… Нет ли в сумке чего-нибудь более съедобного.

С этими словами она высыпала из сумки целую груду зеленых банок.

– Я думаю, - взглянула на Павла Кира, - твое желание закусить горошком можно удовлетворять в течение пяти дней.

– Да он не так ведь уж и плох! - защищался Павел.

Кира захохотала. Глядя на нее, засмеялся и Павел.

– Воображаю, как он надоест нам за эти три дня.

– Хотя бы хлеба взял, - покачала головой Кира. - Впрочем, ладно, горошек, так горошек, - примиряюще сказала она. - Пойдем, посмотрим, что делается на стройке.

Они вышли из палатки.

* * *

– Ого! - вскричала Кира, восхищенная развернувшейся картиной. - Пока мы спали, тут целый город выстроили…

Перед глазами встала грандиозная панорама строительства. Высоко в небо поднимались, вырастая на глазах, бетонные стены. Десятки тысяч машин размахивали железными щупальцами. Огромные маховики бешено крутились во всех углах стройки. Толстые провода свисали всюду гирляндами изоляторов. Несколько десятков дирижаблей качались над стройкой, опустив вниз, стальные тросы. Подъемные краны закрывали небо движущей, густой паутиной.

Кое-где уже устанавливали машины.

Дирижабли опускали тросами на площадки, окруженные стенами, турбины, генераторы, цилиндры, котлы, дизеля и другое громоздкое оборудование, затем, выбрав тросы, отплывали в сторону. Другая группа дирижаблей подносила готовые конструкции крыш и опускала их на стены. Тысячи людей тогда облепляли черной живой массой верх здания, волоча за собой кишки пневматических молотков.

– Сколько сейчас времени? - спросила Кира.

Павел приложил мембрану к уху.

– 9 часов и 40 минут.

– Значит, - вздохнула грустно Кира, - пора познакомиться с питательными свойствами зеленого горошка и отправляться на стройку.

* * *

Работы предполагалось закончить в пятидневный срок, но прибывшие со всех концов Республики товарищи работали на стройке по 16 часов, и на второй день к вечеру основные сооружения были почти закончены.

Приказом Совета ста трудовая армия распускалась. Оставшиеся работы было поручено закончить населению Харькова самостоятельно. Но после того, как около ста миллионов человек, вооруженных самыми совершенными машинами, проработали на месте катастрофы два дня, оставалось только одно - застеклить кварталы Харькова, который от сотрясения воздуха, в момент падения метеора, растерял все стекла в рамах домов.

– А машины? - недоумевала Кира.

– Машины повезут обратно те, кто их привез!

– Словом, мы свободны.

– Да. Руководитель сотни, в которой мы работали, сказал, что обратно можно ехать даже без вещей. Наши палатки и кровати будут взяты воздушными поездами.

– Я хотела бы сдать в багаж в первую очередь зеленый горошек.

У Павла что-то попало в глаз, и он усиленно начал протирать его.

– Ты меня слышишь, Павел?

– Да, слышу, слышу.

– Ну, и что же?

– Ах, ты все о том же…

– Может быть, мы его возьмем с собой?

– О-о! - застонал Павел.

Он видел, как за эти два дня осунулась и побледнела Кира, и чувствовал себя виноватым перед ней. Он прилагал все усилия к тому, чтобы загладить свою вину.

После того, как трудовая армия была демобилизована, он предложил Кире вернуться обратно в Москву не самолетом, а дирижаблем конечных рейсов, так как на этих дирижаблях, он знал, была прекрасная кухня.

– Но тогда нам придется тащиться до Москвы не менее, как два-три часа.

– Неважно! - настаивал Павел.

– Ты имеешь в виду кухню? - догадалась Кира.

– Именно…

– Пожалуй, это идея! - согласилась Кира.

Некоторое облегчение Павел почувствовал лишь в тот момент, когда они вошли в ресторан воздушного корабля и сели за свободный столик. Стараясь исправить ошибку, Павел сам старательно составил меню обеда, проявив при этом все свои способности.

– Я не знала, что ты такой привередливый! - удивлялась Кира. - Я считала твою любовь к зеленому горошку неизменной.

– Ну, ну! - заворчал Павел, - забудем о постигшем нас несчастии.

Они принялись завтракать, чувствуя, может быть в первый раз, удовольствие процесса насыщения.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

До сессии оставался один день.

Со всех сторон Страны советов уже прибывали делегаты. Москва за несколько дней превратилась в шумный, оживленный город.

Широкие проспекты гудели от сигнальных сирен. Толпы народа двигались по тротуарам плотными рядами. В ресторанах с утра до поздней ночи толкались люди. Десятки новых, запасных столовых, буфетов, закусочных и ресторанов открывались через каждые два часа. Начали работать театры. На площадях появились полотна телекинорадиоприемников. По широким лестницам музеев и библиотек вверх и вниз тянулись бесконечными потоками посетители. По вечерам с крыш домов неслись песни. Пели улицы и площади. Пели дома и мостовые.

Павел бродил среди этих шумных, веселых делегатов, рассеянный и озабоченный. Волнуясь, он ловил на лету отдельные фразы о предстоящих работах сессии, стараясь угадать по настроениям, по еле уловимым интонациям голосов решение о своей работе.

Обедая, он вмешивался в разговор соседей, ловко направляя беседу в нужном ему направлении, и с биением в сердце прислушивался к тому, что говорят о Звездном клубе.