Аферистка - Любовь Овсянникова

Юрий пристыжено понурился, а потом извинился и продолжил:

— Мы с Хабибовым, в самом деле, готовим большое цельное произведение — мюзикл на темы современного села. Называется «Моя волшебная пейзанка». Так я предлагаю послушать отрывок из него. Я подумал, что училище эстрадное, а этот отрывок написан в форме классического романса…

— Хорошо, если так, иди к художественному руководителю концерта и покажи ему, что ты предлагаешь. Скажи, что со мной согласовано. В конце концов, Кириллу надо помочь, — и Михаил Денисович объяснил, разведя руками: — бывший воспитанник.

Осчастливленный Юрий целый день выяснял детали: каким в перечне номеров будет стоять отрывок из его «Пейзанки», как он условно называл свой мюзикл, кто будет аккомпанировать Кириллу, как изменится график репетиций в связи с введением в программу этого отрывка и тому подобное — затем побежал звонить Кириллу по телефону.

— Да ты сущая находка! — воскликнул тот, когда Юрий сообщил новость, извинившись, что предварительно не согласовал вопрос о выступлении на их концерте. — Разве о таких грандиозных подарках выясняют? Слушай, ты просто сокровище. Вот уже и рекламу мне делаешь, продвигаешь меня, торишь путь новому концерту, так естественно навесив на него бирку водевиля из жизнь современного села. Чудесно! Это что-то полностью новое, не только по смыслу, но и по форме!

Тот концерт оброс слухами, так как стал настоящим явлением культурной жизни столицы. О нем много говорили в новостях, в аналитических программах и ток-шоу, посвященных вопросам культуры.

Так начала всходить звезда Юрия Вспышкина.

В армию его провожали уже как известного композитора, который любит и пишет легкую музыку.

— Известный в узком кругу, — шутил он о себе, смущаясь от комплиментов.

Отчасти так оно и было. В самом деле, где бы ни исполнялись его песни, самого Юрия туда не приглашали, и его фамилию на афишах писали нонпарелью[25]. Где бы ни обсуждались спектакли, сопровождаемые созданными им саундтреками, его там едва называли и никогда не акцентировали внимание на музыке. Короче, никто целеустремленно не занимался его продвижением. Юрия целиком удовлетворяла побочная реклама от промоушена произведения, где он был соавтором. Он считал, что еще не настало время вкладывать деньги в раскрутку личного бренда, сначала надо было нарастить мышцы, накопить творческий потенциал, заготовить хорошую наработку, в конце концов отслужить в армии, а потом уж кукарекать.

Но добрая слава хоть и не бежит впереди, а едва волочится за нами, однако она есть. Поэтому Юрий и попал в главный оркестр военного контингента, расположенного в Восточной Германии. Работы здесь хватало, и состояла она не только из традиционных концертов и участия во всех праздниках государства расположения или внутренней жизни контингента, но и из выступлений на международных форумах и соревнованиях, в частности при проведении футбольных матчей европейского или мирового уровня, разных спартакиад, и т. п.

И все-таки свободного времени было намного больше, чем во время учебы. Во-первых, ему заказывали музыкальное оформление мероприятий, торжеств и всего вышеупомянутого, и он мог под этим поводом сколько угодно писать что-то свое. Уж не говоря о том, что и созданное на заказ потом перерабатывал и приспосабливал для своих будущих нужд. А во-вторых, здесь не надо было заниматься бытом, сидением на лекциях или беготней по приработкам — просто сиди и работай на себя, пока есть возможность. Три года службы не прошли даром, они разрешили Юрию так продвинуться в собирании собственного творческого материала, что лучшего времени нечего было и ждать.

Было и еще одно ощутимое преимущество его службы в армии — он имел возможность ближе познакомиться с культурами других народов. Это совсем не то же самое, что, например, слушать у себя дома, в родной стране музыку Ричарда Вагнера или Вольфганга Моцарта, сделанную по их нотам твоими согражданами. И дело не в аранжировках. Нет. Слушая Вагнера или Моцарта в живом исполнении их непосредственных культурных потомков, носителей их духовного строя и менталитета, слушая эту музыку в самом аутентичном лоне, где она родилась, ощущаешь нечто другое, чем дома, понимаешь мир шире, воспринимаешь больше его оттенков и смыслов, будто к тебе обращается сам необъятный космос — одновременно молчаливый и говорливый мир, существующий здесь от начала истории и по сей день. Теперь Юрий понимал, для чего существуют зарубежные стажировки, обмены опытом и просто странствия, как понял и то, насколько наша планета маленькая и беззащитная, а мир культуры — просто горстка энтузиастов.

Вплетались в его службу и семейные события, иногда нарушая душевное равновесие, но в целом не изменяя палитру жизни.

На первом году исполнения своего мужского долга перед Родиной, когда Юрий встречал первую весну в военной форме, пришла телеграмма от Анны Аполлоновны, что Василий Прокопович находится в тяжелом состоянии и жить ему осталось не более нескольких суток. Телеграмма сопровождалась справкой из больницы.

Юрий обратился к командиру военной части, в составе которой находился оркестр.

— Товарищ полковник, — козырнул он, подчеркнуто четко и звонко подставляя одну ногу к другой. — Разрешите написать рапорт с просьбой об отпуске для поездки к больному отцу.

— Вольно! — скомандовал командир. — Что случилось, сержант?

Юрий подал телеграмму. Командир пробежал глазами ее строки, вздохнул — на носу было Первое мая, хоть и не военный праздник, зато международный, и их оркестр по этому поводу должен был выступать в городских парках. Это уже стало здесь традицией. А за этим шел День Победы — об отпуске и речи не могло быть.

— Ты у нас из прошлогоднего осеннего призыва?

— Так точно! — еще раз козырнул Юрий, вытянувшись и застыв в такой позе.

— Рановато для отпуска.

— Разрешите застать отца живым, товарищ полковник! Он у меня ветеран труда, а я у него единственный сын. Разве не заработал старик?

— Пиши рапорт, — сказал командир.

На следующий день Юрий переступил родительский порог.

Отец спал. А рядом сидела Надежда.

— Я по работе, — словно оправдываясь, сказала она и встала со стула, увидев, кто вошел. — Анна Аполлоновна уже измучилась: работает, ведет хозяйство и ночью возле больного сидит, а бабушка едва успевает стирать, еду готовить.

Юрий положил на кухонный стол дорожный ранец, подошел к девушке, крепко обнял, прижал к себе, задрожал, сдерживая или слезы горя, или свое чувство к девушке.