Штурм базы - Алекс Орлов

– Один был?

– Вроде… Здесь узкий туннель в ветках образовался, и я его увидел.

Снова пролетел «новичок». На этот раз он прошел прямо над группой, и Саскел на всякий случай связался с пилотом, чтобы тот не саданул по ним случайно из четырех пушек.

– Все в порядке, сэр! – ответил вертолетчик. – У меня на сканере дежурные сигналы раций – вашей и Рихмана. Так что не задену!

– Ну спасибо тебе.

Пока группа разведчиков не двигалась с места, вертолет продолжал накручивать круги, провоцируя огонь, однако с четырьмя роторными пушками по-прежнему никто не хотел спорить.

Попросив вертолетчика на время убраться, капитан выяснил местонахождение взвода лейтенанта Реддикера. До них было еще далеко.

– Ну что, не будем терять времени даром, – сказал Саскел и начал запрашивать огневую поддержку. Правда, на этот раз он не стал определять координаты на глаз и, сверившись с показаниями навигатора, тщательно рассчитал все цифры.

Когда данные были переданы, с базы ударил миномет.

Самый близкий взрыв прогремел метрах в ста, поэтому разведчикам не грозили даже шальные осколки. Затем мины стали ложиться в шахматном порядке – этот рисунок годился при обработке больших площадей.

Обстрел длился минут пять, и за это время группа совершила очередной переход. Когда взрывы прекратились, капитан снова связался со взводом Реддикера.

– До вас еще с полкилометра, сэр, – сообщил лейтенант. – Идем быстро насколько возможно. Вынули три мины «глостер» – свеженькие.

– Не торопитесь, лейтенант, чтобы не губить солдат. Мы здесь неплохо устроились… – заверил Саскел, поглядывая на бесчувственного майора Бражника. Тот лежал на животе, и его задница кровоточила. Из раны на спине крови вытекало куда меньше.

Пока разведчики напряженно вглядывались в лесную чащу, солдаты Реддикера двигались по лесу, растянувшись в цепь. Их было более тридцати.

Вскоре правый фланг цепи напоролся на засаду. Завязалась перестрелка, и вышколенные солдаты Реддикера начали охватывать противника с обеих сторон, вынуждая его отойти. В отступавших полетели гранаты, джунгли наполнились канонадой, и с верхних ярусов стали обрушаться водопады скопившейся влаги.

Перестрелка прекратилась так же внезапно, как и началась. Лейтенант связался с Саскелом и сообщил, что у него трое раненых.

– И что странно, сэр, они уносят убитых с собой. Я видел, как они подхватили одного из своих.

– Это так, лейтенант. Мы тоже наблюдали нечто подобное.

– Но это не обычные нам мятежники. Они другие – и по повадкам, и по методам…

65

Вскоре Реддикер со взводом вышел к разведчикам. С ним был фельдшер с целой сумкой перевязочного материала. Осмотрев раненых, он покачал головой и прямо на месте начал предварительно обрабатывать раны.

Тони глядел вверх и скрипел зубами. Несмотря на местную анестезию, он почти все чувствовал, а фельдшер настойчиво тянул щипцами зазубренный осколок. Когда все закончилось и на ногу наложили тугую повязку, Тони, держась за Джима, ненадолго потерял сознание.

Длинный порез Рихмана фельдшер ловко стянул специальным пластырем, а Шульца даже немного подштопал.

Самым последним в очереди был майор. Из него извлекли два осколка и заклеили раны. Затем сделали пару уколов, и он даже открыл глаза. Впрочем, ненадолго. Пробормотав что-то нечленораздельное, ревизор снова погрузился в беспамятство.

– С ним все в порядке, – пояснил Саскел. – Просто, как человек штабной, он находится в шоке.

Больше разведчикам тащить Бражника не пришлось. Солдаты лейтенанта Реддикера соорудили для него волокуши и, погрузив майора, потащили его, как на санках.

Через час безостановочного марша со всеми предосторожностями – с выдвижением авангарда и подтягиванием прикрывающих групп, бойцы возвратились на базу.

Лишь после этого на площадку вернулся «Си-12К» и опустился возле покалеченного ветерана.

У ворот всех раненых осмотрел Док. Двух державшихся на ногах из взвода Реддикера он завернул в санчасть. Туда же направил Шульца, Тони и многострадального майора Бражника, а порез на животе у Рихмана Док посчитал неопасным.

Джим успел сходить в душевую к Никсу и переодеться во все чистое, когда Тони появился в жилом помещении.

– Ну и чего ты? – спросил его Ли Чиккер.

– Ничего. Все нормально. Повязку сделали поменьше, пару уколов воткнули… – Тони покачал головой. – В задницу колоть больнее, чем сыворотку в ногу. Док сказал, что три дня будет болеть, а потом полегчает и уже через две недели можно идти в ближний патруль.

Еще через час пришел Шульц. Он выглядел подавленным.

– Ты чего такой кислый? – спросил Госкойн.

– Три недели не буду ходить на задания. Док делал бандаж на вену.

– Ну и чем ты недоволен? – удивился Рихман. – Если бы осколок попал в башку, задания бы вовсе закончились.

– Это, конечно, так… – вынужденно согласился Шульц и тяжело опустился на свою кровать. – Но долго очень ждать.

– Ничего себе! – подпрыгнул на койке Госкойн. – Я почти полгода отлеживался, а когда в санчасти был, так думал вообще не выползу. А вот поди ж ты, пришел сегодня без единой царапины.

– Не беспокойся, Эрнст, тебя пока заменит Ли Чиккер, – сказал сержант.

– Правильно! – подхватил Ли. – И на временной основе все должны называть меня Шульцем! Папа Шульц – и точка!

Шульц схватил здоровой рукой подушку и метнул в Ли Чиккера. Тот поймал ее и счастливо заржал.

– А как же наш дорогой майор? Что с ревизором? – спросил Рихман.

– Док его заштопал и всего замотал бинтами, так что ему даже ходить трудно, однако парень не сдается. Говорит – завтра улечу.

– А чему ему не лететь, он здесь уже все повидал. Как говорится, на собственной заднице испытал, – заметил Тони, и все засмеялись. Даже Шульц, осторожно поддерживая забинтованную руку.

– А чего вы хохочете? Он, возможно, всех нас спас, – заметил Госкойн. – Если бы мы не сунулись в джунгли, эти новые гости могли устроить нам ловушку. И тогда были бы потери.

– Они и сегодня могли быть, – со вздохом произнес сержант и покосился на Джима, вспоминая, как лихо тот выбросил перед деревом две гранаты. Если бы он этого не сделал, его бы застрелили в упор.

66

Под вечер к разведчикам на огонек заглянул Байрон. Весь его комбинезон был залит маслом, лицо перепачкано копотью.

– Ну как там твоя птичка? – спросил Шульц. После ужина он чувствовал себя значительно лучше.

– Хреново, – со вздохом ответил Байрон. – Нарушена жесткость конструкции корпуса. И правая турбина пробита вот такими двенадцатимиллиметровыми монокристаллическими болванками. – Байрон на пальцах показал, насколько большими были эти пули.

– Я видел, как от твоего вертолета отлетали куски, – вспомнил Джим.

– Да это пустяк – подвеску сорвало, и все. Мы уже новую приделали. Турбину тоже восстановили – детали у нас есть, а вот с корпусом придется деньков пять повозиться.

Ночь прошла благополучно, и утром на место вчерашних событий снова наведался взвод Реддикера. Однако никаких тел они так и не обнаружили.

В обед лейтенант пришел к разведчикам, чтобы обсудить результаты поиска.

– Это не мятежники. Те если и убирают трупы, то хоронят их неподалеку, однако во время боя никто покойников не выносит, – напомнил Реддикер.

– Понятно, что не мятежники, – согласился сержант Рихман. – Я это еще вчера понял – уж больно они какие-то нелогичные. Из-под обстрела ускользают, в лоб не атакуют. Мятежникам только покажи, где солдаты, и они сейчас же глотки дерут – на психику давят. А эти нет. И атаковали только из выгодных позиций. Полагаю, это наемный отряд.

– Скорее всего, так и есть.

– Вчера нам удалось их переиграть, но это потому, что они в этих местах новички. А вот что будет, когда они освоятся?

– Но мы тоже не будем сидеть на месте. И нам про них теперь тоже многое известно, – заметил лейтенант.

– Да, сэр, – согласился Джим. – Мы уже знаем, что они отлично стреляют – во!

И он продемонстрировал длинную царапину на голове, а потом простреленное кепи.

Несмотря на уговоры Дока, который настаивал, чтобы майор Бражник задержался в санчасти хотя бы на неделю, ревизор решительно отказался от такой перспективы и попросил вызвать ему с базы «Мальбрук» вертолет.

С трудом одевшись в парадное обмундирование, он прихватил свой портфель и, отказавшись от завтрака, заковылял на вертолетную площадку.

Едва прибыл заказанный борт, майор улетел, ни с кем не попрощавшись.

Получасовой перелет до авиабазы он перенес довольно легко – лежа на скамье основной раной кверху, а вот последовавший за этим четырехчасовой перелет на другой материк, да еще в кресле штурмана, стал для Бражника настоящим мучением.

В полете рана на ягодице открылась, и в расположение штаба округа ревизор-учетчик прибыл в окровавленных брюках.