Царства смерти - Кристофер Руоккио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 15. От огня
Поездка по водосборным сооружениям в южных полярных регионах вышла непримечательной. Валка осталась в соларианском посольстве под бдительным присмотром Дамона Аргириса и других сотрудников. После одного из тяжелейших приступов она полностью восстановилась, но ей было тошно даже от мысли о поездке на поезде по пустошам. Пунктом назначения было место, которое лотрианцы называли Lahe Uenalochta, станция Мерзлота. На поезде путь туда занимал двое суток, и условия были поистине спартанскими. В один вагон, помимо нас с Паллино и Бандитом, набилось еще двадцать солдат.
О самой станции говорить особенно нечего. Однажды я увидел женщину-zuk, которую за какую-то провинность – какую, мне не сказали – выставили голой на мороз. Подходить к женщине мне запретили. Она была лысая и тощая. Ноги у нее посинели.
Но по местным понятиям видеть этого я никак не мог.
На Падмураке ведь не было женщин. И мужчин тоже.
Я не пророк. Видения будущего, что посылали мне Тихие, были разрозненны, и мне не хватало ума, чтобы отделить зерна от плевел. Я знаю лишь то, что может случиться, и то далеко не все, поэтому не берусь предсказывать. Но я знаю, что Содружество рано или поздно погибнет. Не скажу, от меча или диких зверей, от голода или жажды[7], но обязательно погибнет. Если есть боги – наши или любые другие, – они скоро устанут терпеть такие злодеяния. И наша Империя погибнет. Она уже умирает. Я снес ее фундамент, вырвал ей сердце сердцем моей звезды. Мир меняется, и, как сказала Валка, время и энтропию не повернуть вспять.
Мы провели на Lahe Uenalochta два дня. Я отобедал с комендантом, внешне ничем не отличавшимся от других членов партии и военных Содружества. Я даже лица его не запомнил, хотя ту женщину запомнил отчетливо. В маленьком блокноте, спрятанном в кармане шинели, я нарисовал ее лицо.
Поезд остановился у Тринадцатого купола, недалеко от южной границы Ведатхарада. Сопровождающий пересадил нас в черные пятиместные автомобили. Движение по автостраде ограничили, и по пути обратно к имперскому посольству мы должны были насквозь проехать Восьмой купол по подземному шоссе. Все водители были лотрианцами; в великом городе управлять машиной позволялось лишь членам партии. Чужакам не разрешалось свободно исследовать осыпающееся великолепие столицы. Кроме того, лишь коренные ведатхарадцы были способны ориентироваться в переплетении улиц, пронизывавших город под куполом, словно ходы в пчелином улье.
– Она не звонила? – спросил Паллино, с отеческим беспокойством глядя на меня.
– Сигнала пока нет, – ответил я и вдруг догадался, почему лотрианцы сооружали купола на металлических каркасах.
Каждый купол был, по сути, клеткой Фарадея, железной сеткой, блокировавшей стандартные узколучевые и радиосигналы. Жители одного купола были отрезаны от других, не имея возможности связаться друг с другом и о чем-нибудь договориться.
– Ей же вроде лучше было. – Паллино прикусил губу; выглядел он при этом так, будто собирался сплюнуть прямо на пол.
– Было, – ответил я, не вдаваясь в подробности.
С нами ехал лотрианский представитель и три наших гоплита, и я не собирался обсуждать здоровье Валки и говорить о ее имплантатах в присутствии официальных лиц Содружества. В этой далекой стране на такие вещи смотрели косо. И тем более мне не хотелось упоминать о другом нейронном кружеве, которое Валка почувствовала в театре, – если допустить, что это не была тень Урбейна.
– Но ее нельзя полностью вылечить, – сказал я.
За окном серые башни едва не упирались в находившийся в трех тысячах футов над землей купол. Я смутно припоминал этот участок шоссе. Здесь мы проезжали по пути на станцию «Мерзлота». Мы ехали вдоль края купола, минуя один за другим дугообразные мосты нижнего района над многочисленными реками и каналами, протянувшимися к самому сердцу купола. Нам нужно было следовать строго по периметру, пока дорога не пойдет под уклон и не соединится с другой подземной магистралью, которая приведет нас прямиком к Первому куполу и посольству.
– Что за люди у них там! Вместо того чтобы нормально помочь, едва мозги ей не поджарили, – сказал Паллино.
– Она в порядке, – возразил я.
Мне не хотелось с ним соглашаться. Утверждать, что у Валки были какие-то «повреждения», означало отвергнуть ее успехи. Я подумал о старом умывальнике, некогда разбитом, но потом склеенном серебряным припоем. Что, у меня не было старых шрамов? Валка никогда не бередила мои раны, не вспоминала даже мою смерть. Как я мог относиться к ней иначе?
Поперечная дорога за ограждением по левую руку от нас резко уходила вниз, опускаясь на добрую тысячу футов к улицам и водным артериям, куда шлюзы сливали свежую воду, поступавшую со станции Мерзлота и других источников.
– Удивительно, что здесь есть открытая вода, – заметил я.
– Народ должен быть обеспечен всем необходимым, – прокомментировал наш сопровождающий, услышав в наушнике перевод моих слов. – За работу положена вода, пища и отдых.
– Чего он там бормочет? – спросил у меня Паллино.
Лотрианец, само собой, говорил на родном языке.
– Ничего важного, – ответил я Паллино, ничуть не солгав.
Вдруг он насторожился. Он смотрел вперед и видел дорогу. Прильнув к стеклу, Паллино начал вглядываться.
– В чем дело? – спросил я.
Его прежнюю расслабленность как рукой сняло. По движению его губ я понял, что он шепотом переговаривается с лейтенантами в других машинах. Я вытянул шею насколько мог, но не увидел того, что видел Паллино.
– На дороге военная полиция. Что-то горит. – Паллино оглянулся на сопровождающего, который с удивлением следил за переменой в поведении моего ликтора. – Что за фигня?
Я понял, что наш лотрианский друг наверняка прекрасно понимал галстани, так как очевидно принялся искать ответ еще до того, как выслушал перевод из наушника.
– У народа везде есть враги, – ответил он.
– А конкретнее?! – вспылил Паллино, когда я перевел. – Эти безмозглые кретины хоть что-нибудь могут четко объяснить?!
– Разве что за нашей спиной, – с сарказмом ответил я, не заботясь о том, что подумает сопровождающий, и жестом показал: «Будь начеку».
Не успел я договорить, как наша машина замедлилась. Сквозь толстые двери и бронированные стекла я услышал крики на лотрианском, но не смог точно разобрать слова и цитаты.
– Сворачиваем на мост, – пояснил Паллино. – Похоже, выставили блокпост. Эй, серушка! – рявкнул он на лотрианца. – Почему дорогу закрыли?
Тот лишь моргнул в ответ.
– Я тебя спрашиваю, – навис над ним Паллино, сверкая глазами. – Почему дорогу закрыли?
Успокаивающе положив ладонь на его руку, я повторил вопрос на лотрианском.
Водитель
