Царства смерти - Кристофер Руоккио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помню, что сам я почти не волновался.
– Можно связаться с посольством?
– Через долбаный купол не выйдет, – ответил Паллино.
Снова послышались крики. Выстрелом разбило стекло в машине напротив.
– Помощь в пути, – повторял лотрианский человек-марионетка. – Оставайтесь внутри.
Что-то просвистело, и спустя миг нашу машину подбросило в воздух. Она перевернулась и приземлилась на крышу. В доспехе я был в относительной безопасности. Бронированный грунтомобиль заскользил вниз по дороге, и я потянулся, чтобы помочь лотрианцу удержаться и развернуться.
– Ракета! – Паллино выругался, отстегнул ремни и шлепнулся рядом с нами, после чего пинком выбил дверь.
– Не выходите! – воскликнул лотрианец на чистом галстани, когда я тоже отстегнулся, чтобы последовать за солдатами.
Я ничуть не удивился, услышав от него мой родной язык. Теперь я догадывался, что им наверняка владели все, кого приставили следить за нами.
– Вот сами и оставайтесь, – ответил я, захлопывая дверь.
Дым и туман смешались, серую пелену озарило рыжее пламя от горящих машин. Мужчины и женщины в унылой серой одежде бежали мимо нас. Двое на ходу обругали меня, но большинство просто таращилось от страха.
– Ne bahovni, ne panovni! – выкрикнул один и сплюнул.
«Ни богов, ни господ».
– Zara! Zara! – кричали другие.
«Король!» «Кесарь!» Из их уст это звучало оскорблением.
– Они считают, что это мы виноваты, – заметил я и дернулся, когда в щит ударила пуля.
– Да и к черту их! Горбатого могила исправит! – выругался Паллино и взял дисраптор на изготовку.
Из-за одной машины появилась женщина-повстанец и тут же упала серым комком, раскинув руки и ноги. Ее принадлежность к группировке выдавала лишь красно-белая повязка. Я коротко посмотрел на ее тело, недоумевая, какая ложь и какое отчаяние побудили ее поднять на меня руку.
Но времени размышлять не было.
– Где гренадер? – спросил я.
– Не видать, – ответил Бандит. – Паллино, отведи его светлость в укрытие.
Карим, искусный фехтовальщик, снял с перевязи метательный кинжал и вынул керамический меч. Когда он повернулся, молочно-белый клинок заблестел. Я тоже достал меч, но не активировал. Вокруг свистели пули, превращая борт перевернутой машины в решето. Появились новые люди в красно-белых повязках; они не бросались на нас, а двигались медленно, методично лавируя среди машин. Они не были похожи на революционеров, анархистов, либералистов, или кем там еще их называли. Скорее – на профессиональных солдат.
Гоплит из моей стражи выстрелил, но заряд его дисраптора отразился – не от щита, а от какой-то защитной одежды под серой шинелью. Повстанец дрогнул и метнулся в укрытие. Другому удалось разобраться с одним из наших солдат у дорожной ограды, но он тут же попался Бандиту. Белым норманским мечом Карим выбил у мужчины ружье. Сверкнул зажатый в другой руке кинжал. Пролилась кровь. Бандит развернулся и с размаху метнул кинжал прямо между глаз другому повстанцу. Тот упал, как ниппонская марионетка, выпавший дробовик грянул сильнее грома.
Остальные принялись стрелять; пули кромсали воздух между нами. Зазвенели разбитые стекла. Бегущие гражданские, задетые шальными пулями, попадали на землю. Мы открыли ответный огонь. Гоплиты укрылись за правительственными грунтомобилями.
– Нужно найти того, кто пустил ракету! – крикнул я Паллино, схватив старого солдата за плечо.
Он кивнул и передал приказ остальным солдатам.
Почему задерживались лотрианские префекты? У них наверняка были флаеры для оперативного реагирования. Им давно пора было появиться и окружить нас со всех сторон. Паллино пальнул, высунувшись из-за багажника машины, и довольно ухнул, поразив противника.
Стекло между нами разбило пулей, и, подняв голову, я увидел на другом конце моста полдюжины либералистов, целящихся в нас из пистолетов. Мысленно порадовавшись наличию щита, я едва не рассмеялся. Похоже, мимо нас пробегали не только невинные прохожие.
– Хорошо сработано… – пробормотал я себе под нос.
Не дожидаясь нравоучений от Паллино, я отпрыгнул от машины и бросился по дороге навстречу им, быстро пересекая пустое пространство между остановившейся автоколонной и новыми врагами. Либералисты целились тщательно, чтобы не попасть в своих союзников на другой стороне. Мой щит отразил пулю, и та разлетелась вдребезги. Я активировал меч, клинок заструился, как ртуть. Ближайший ко мне противник даже не дернулся, рассчитывая, что каждый удачный выстрел ослабит мой щит.
Но когда я добрался до него, уверенность врага мгновенно сменилась паникой. Должно быть, он плохо разбирался в принципе действия полей Ройса и не знал, что для щита его выстрелы были все равно что комариные укусы. Энергетическое копье могло – и то без гарантии – заставить барьер разрядиться за столь короткий срок, но простые пули?
Я разрубил его надвое.
Пятеро повстанцев принялись палить по мне. От свиста пуль ничего не было слышно. Я прикрыл лицо рукой и нырнул за припаркованный грузовичок, из топливного отсека которого еще тянулся пар. Пули принялись терзать его корпус; металл затрещал, стекло зазвенело. Гражданская машина не была бронированной, как правительственный кортеж, и я опасался, что шальная – или специально направленная – пуля может пробить топливный отсек. Оставаться здесь было нельзя.
Из-за грузовика появился стрелок, вооруженный дробовиком. Он был не из тех пятерых – они с пистолетами. Вероятно, обошел нас по обочине. Он ткнул стволом вперед, будто штыком, надеясь застать меня врасплох и просунуть ствол сквозь энергетическую завесу. Но я треснул его головой о машину. Контуженый стрелок рефлекторно спустил курок, и картечь, отразившись от моего щита, усыпала улицу.
Повстанец с окровавленной головой пошатнулся. Новый выстрел пришелся в щит прямо надо мной, и я отвлекся. За низкой машиной спрятался еще один либералист и стрелял через капот. Уловив момент, он с боевым кличем рванулся ко мне.
Слишком медленно.
Меч из высшей материи описал дугу, разрубив оружие и обе руки мужчины. Пока он падал, один наш гоплит добил того, кто в меня стрелял. Между машинами у ограждения я заметил еще врага и побежал к нему, не обращая внимания на выстрелы и рикошетящую от асфальта картечь. За моей спиной Бандит в одиночку сражался с группой либералистов. Его кинжалы и меч стремительно мелькали.
Я нырнул к ограждению, на ходу задев мечом фонарь, который пролетел тысячу футов и рухнул в канал. Мост содрогнулся от нового мощного взрыва, и грузовик вспыхнул
