Лейтенант Хорнблауэр - Сесил Форестер

— Ну?

— Пожалуйста, не показывайте ему, что вы думаете сэр. Но он хочет свободного перемещения для гарнизона — военные — штатские — корабли. Пропуска для судов на проход в испанские владения — иными словами, на Кубу или на Пуэрто-Рико, сэр. В обмен он передает нам все остальное нетронутым. Боеприпасы. Батарею на той стороне бухты. Все.

— Но… — Бакленд отчаянно пытался не выдать своих чувств.

— Я не сказал ему ничего существенного, сэр, — произнес Хорнблауэр.

Ортега внимательно наблюдал за их мимикой. Голова его была высоко поднята, плечи расправлены. Он снова заговорил с Хорнблауэром. Голос его звучал страстно, однако, хотя это мало вязалось с его достойной манерой держаться, одну из своих фраз он сопроводил странным жестом: резким движением руки изобразил, что его рвет.

— Он говорит, иначе они будут драться до последнего, — переводил Хорнблауэр. — Он говорит, на испанских солдат можно положиться, они скорее умрут, чем примут бесчестие. Он говорит, больше, чем мы сделали, мы уже не сделаем, это, так сказать, предел наших возможностей, сэр. И что мы не решимся долго остаться на острове, чтобы взять их измором, из-за желтой лихорадки — vomito negro [3], сэр.

В водовороте прошлых дней Буш начисто забыл о желтой лихорадке. Он понял, что при ее упоминании сделал озабоченное лицо, и попытался поскорей изобразить безразличие. Глядя на Бакленда, он увидел на его лице в точности такую же смену выражений.

— Ясно, — сказал Бакленд.

Это было ужасно. Если вспыхнет желтая лихорадка, через неделю на «Славе» не хватит матросов, чтоб управлять парусами.

Ортега вновь разразился страстной речью.

— Он говорит, его солдаты прожили здесь всю жизнь. Они не подхватят желтую лихорадку так легко, как наши. А многие уже ей переболели. Он говорит, он сам ее перенес, сэр…

Буш вспомнил, как выразительно Ортега ударял себя в грудь.

— … И что негры считают нас врагами после того, что случилось на Доминике, сэр, так он говорит. Он может заключить с ними союз против нас. Тогда они смогут послать армию на форт завтра же. Пожалуйста, не показывайте вида, будто вы ему верите, сэр.

— Ко всем чертям, — обессилено сказал Бакленд. Буш про себя гадал, что же случилось на Доминике. В истории — даже в новейшей — он был не силен.

Снова заговорил Ортега.

— Он говорит, это его последние слова, сэр. Он говорит, это благородное предложение, и, по его словам, он не отступит ни на йоту. Теперь, когда вы его выслушали, вы можете отослать его и сказать, что ответ дадите завтра утром.

— Очень хорошо.

Оставалось еще произнести церемонные прощания. Ортега поклонился так вежливо, что пришлось Бакленду и Бушу неохотно подняться и снизойти до ответных поклонов. Хорнблауэр вновь завязал Ортеге глаза и вывел его из комнаты.

— Что вы об этом думаете? — спросил Бакленд у Буша.

— Я хотел бы обмозговать это, сэр, — ответил Буш. Когда вернулся Хорнблауэр, они все еще обсуждали этот вопрос. Прежде чем обратиться к Бакленду, Хорнблауэр глянул на них обоих.

— Я еще понадоблюсь вам этой ночью, сэр?

— Ох, черт возьми, лучше вам остаться. Вы знаете об этих донах больше нас. Что вы об этом думаете?

— Его аргументы довольно убедительны, сэр.

— Я тоже так подумал, — с явным облегчением сказал Бакленд.

— Не можем ли мы их как-нибудь прищучить, сэр? — спросил Буш.

Хотя сам он не мог предложить ничего конкретного, ему не хотелось так легко соглашаться на условия, предложенные иностранцем, пусть и самые заманчивые.

— Мы можем провести судно вглубь бухты, — сказал Бакленд. — Но фарватер опасный — вы это вчера видели.

Господи! Только вчера «Слава» пыталась пробиться в бухту под градом каленых ядер. Бакленд, проведший относительно спокойный день, не заметил ничего странного в этом «вчера».

— Хотя этот форт в наших руках, батарея за бухтой все равно будет нас обстреливать, — продолжал Бакленд.

— Мы наверняка сможем обойти ее, — возразил Буш. — Надо будет держаться ближе к этому берегу.

— Ну обойдем мы ее. Они отверповали свои суда обратно вглубь бухты. Осадка у них на шесть футов меньше, чем у нас. А если они не полные идиоты, они облегчат свои суда, отверпуют их еще дальше на мелководье. Ну и дураки же мы будем, если окажется, что они вне досягаемости, и нам придется выбираться обратно под огнем. Тогда они смогут упереться и не согласиться даже на те условия, которые предлагают сегодня.

При мысли о том, что придется докладывать о двух кровавых неудачах, Бакленд явно запаниковал.

— Понятно, — подавленно ответил Буш.

— Если мы согласимся, — вернулся Бакленд к своей теме, — негры захватят эту часть острова. Тогда каперы не смогут использовать бухту. Кораблей у негров нет, а и были бы, им с ними не справиться. Мы выполним наши приказы. Вы не согласны, мистер Хорнблауэр?

Буш перевел взгляд. Утром Хорнблауэр выглядел усталым, а днем почти не отдохнул. Лицо его осунулось, глаза покраснели.

— Мы могли бы… могли бы прищучить их, сэр, — сказал он.

— Как?

— Опасно вести «Славу» дальше в бухту. Но мы могли бы достать их с полуострова, сэр, если вы прикажете.

— Господи, помилуй! — вырвалось у Буша.

— Что я прикажу? — спросил Бакленд.

— Мы могли бы установить пушку на дальнем конце полуострова, откуда простреливается та часть залива, сэр. Каленые ядра нам не понадобятся — в нашем распоряжении будет целый день, чтоб разнести их в куски, даже если они будут менять стоянку.

— Так мы и сделаем, клянусь Богом, — сказал Бакленд. Лицо его оживилось. — Сможете вы перетащить туда одну из здешних пушек?

— Я думал об этом, сэр, и боюсь, что не сможем. По крайней мере, не сможем быстро. Двадцатичетырехфунтовки по две с половиной тонны каждая. Гарнизонные лафеты. Лошадей у нас нет. Сто человек не перетащат их через эти овраги — там больше четырех миль.

— Тогда к чему весь этот разговор? — спросил Бакленд.

— Нам не придется тащить пушку отсюда, сэр, — сказал Хорнблауэр. — Мы сможем воспользоваться одной из корабельных пушек. Длинной девятифунтовкой, которую мы используем как погонное орудие. У этих девятифунтовок дальность почти такая же, как у двадцатичетырехфунтовок.

— Но как мы ее туда доставим?

Ответ забрезжил перед Бушем раньше, чем Хорнблауэр сказал:

— Отвезем ее на барказе, сэр, с талями и канатами, примерно туда, где вчера высаживались. Обрыв там крутой, и на нем растут большие деревья, за которые можно привязать канат. Мы достаточно легко сможем втянуть туда пушку. Эти девятифунтовки весят всего по тонне.