Жизнь Толстого - Ромен Роллан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
43
«Два старика» (1885 г.). – Р. Р.
44
Хотя повесть и была закончена много позднее, в 1860 г. (а в печати появилась только в 1863 г.), но основная работа над ней была проделана именно в этот период. – Р. Р.
45
«Казаки». – Р. Р.
46
«Может быть, – говорит Оленин, влюбленный в молодую казачку, – я в ней люблю природу, – Любя ее, я чувствую себя нераздельною частью всего счастливого божьего мира». – Р. Р.
47
Например, в неотправленном письме Оленина в Москву. – Р. Р.
48
Подлинник написан по-французски. – Р. Р.
49
В конце письма он добавляет: «Поймите меня… Я считаю, что без религии человек не может быть ни хорош, ни счастлив; я больше всего на свете жажду обладать ею; я чувствую, как зачерствело без нее мое сердце… Но я не верю. Это жизнь создает во мне религию, а не религия жизнь… Я чувствую теперь, как иссохло мое сердце и как необходима для него религия. Бог поможет мне. Благодать снизойдет. Природа для меня – стезя, которая ведет к религии. Всех она ведет разными и неведомыми путями, и познать их можно только в глубине души…» – Р. Р.
50
Та же манера письма обнаруживается и в «Рубке леса», законченной Толстым в это же время. Например: «Есть три рода любви: 1) Любовь красивая, 2) любовь самоотверженная и 3) любовь деятельная». («Юность»). Или: «Главные типы солдат… следующие:
1) Покорных,
2) Начальствующих и
3) Отчаянных.
Покорные подразделяются на: а) покорных хладнокровных, в) покорных хлопотливых» («Рубка леса»). – Р. Р.
51
«Юность», гл. XXXII, – P. P.
52
Отосланный в «Современник» и тотчас же напечатанный. – P.P.
53
Толстой вернулся к их описанию много позже, в «Беседах» с другом своим Тенеромо. В частности, он рассказал о приступе ужаса, который испытал однажды ночью, когда лежал в ложементе, вырытом в стене укрепления под блиндажом. – Р. Р.
54
Позднее Дружинин предостерегает Толстого от этой грозящей ему опасности: «Есть у Вас поползновение к чрезмерной тонкости анализа, которая может разрастись в большой недостаток. Иногда Вы готовы сказать: «у такого-то ляжка показывала, что он желает путешествовать по Индии». Обуздать эту наклонность Вы должны, но гасить ее не надо ни за что в свете» (письмо от 16 ноября 1856 г.). – Р. Р.
55
Цензура исказила их. – Р. Р.
56
2 сентября 1855 г. – Р. Р.
57
«У него было одно из тех самолюбий, которое до такой степени слилось с жизнью… что он не понимал другого выбора, как первенствовать или уничтожаться… Он сам с собой любил первенствовать над людьми, с которыми себя сравнивал». – Р. Р.
58
В 1889 г. – в предисловии к «Севастопольским воспоминаниям артиллерийского офицера» А. И. Ершова – Толстой отмечает, что все героическое улетучилось из его памяти, он помнит только непереносимую нравственную пытку двойного страха – страха смерти и страха позора, терзавших его целых семь месяцев. Все подвиги защитников Севастополя затмило для него и подавило позорное сознание того, что он был пушечным мясом, – Р. Р.
59
Тургенев жаловался А. Головачевой-Панаевой на «глупую кичливость» Толстого «своим захудалым графством», на его «юнкерское ухарство» (Головачева-Панаева, «Русские писатели и артисты».). – Р. Р.
60
«Должен сказать (и это моя хорошая или дурная черта, но всегда мне бывшая свойственной), что я всегда противился невольно влияниям извне, эпидемическим… Вообще я теперь узнаю в себе то же чувство отпора против всеобщего увлечения» (письмо к П. Бирюкову от 18 февраля 1906 г.). – Р. Р.
61
Тургенев. – Р. Р.
62
Григорович, – Р. Р.
63
Евгений Гаршин. «Воспоминания об И. С. Тургеневе», 1883. – Р. Р.
64
Самый бурный, приведший к окончательному разрыву, произошел в 1861 г. Тургенев кичился своей склонностью к филантропии и любил рассказывать о том, что его дочь занимается благотворительными делами. Толстого же ничто не раздражало так сильно, как светская благотворительность.
«А я считаю, – сказал он, – что разряженная девушка, держащая на коленях грязные и зловонные лохмотья, играет неискреннюю, театральную сцену».
Спор разгорелся. Тургенев вне себя пригрозил Толстому, что ударит его. Толстой потребовал немедленного удовлетворения – дуэли на ружьях. Тургенев, который тут же пожалел о своей вспышке, прислал ему извинительное письмо. Но Толстой не простил его. Однако спустя семнадцать лет, как будет видно из дальнейшего нашего исследования, он сам просил у Тургенева прощения – в ту пору, в 1878 г., в нем произошел перелом: он осуждал свою прошлую суетную жизнь и смирял свою гордыню перед богом. – Р. Р.
65
«Исповедь». – Р. Р.
66
«Теперь мне ясно, что разницы с сумасшедшим домом никакой не было; тогда же я только смутно подозревал это и только, как и все сумасшедшие, – называл всех сумасшедшими, кроме себя» («Исповедь»). – Р. Р.
67
«Исповедь», гл. II. – Р. Р.
68
«Исповедь», гл. III. – Р. Р.
69
От этого периода остались очаровательные, полные молодого пыла письма Толстого к его юной тетушке графине Александре Андреевне Толстой. – Р. Р.
70
«Исповедь», гл. III. – Р. Р.
71
Приехав в Россию непосредственно из Швейцарии, он обнаруживает, что «в России жизнь постоянный, вечный труд и борьба с своими чувствами. Благо, что есть спасенье – мир моральный, мир искусств, поэзии и привязанностей. Здесь никто, ни становой, ни бурмистр мне не мешают, сижу один, ветер воет, грязь, холод, а я скверно, тупыми пальцами разыгрываю Бетховена и проливаю слезы умиленья, или читаю «Илиаду», или сам выдумываю людей, женщин, живу с ними, мараю бумагу или думаю, как теперь, о людях, которых люблю» (письмо к А. А. Толстой от 18 августа 1857 г) – Р. Р.
72
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
