Ночь Перехода - Анна Чур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Миррр меняется. О нас… не помнят… Когда-то мы были великими. Ничего… не осталось… Дррраконы большше не могут быть людьми… — глухая боль звучала в голосе короля драконов, тоской горели желтые глаза. Последний разумный видит смерть своего народа. Как же ему больно.
— Может еще не все потеряно! Может можно все вернуть! — воскликнула, сжимая кулаки. Отчаянно жаль было и короля и всех драконов.
Архонирадс тихо засмеялся.
— Как прекррасна юность! Нет грраниц ее силе и ее стрремлениям. Может, поэтому у вас что-то и получится. В вас нет опыта кррушшений и боли. Рррункаррка… Ррраскажи о своем мирре. Давно там не был…
— Вы были в Ункаре??
— А ччто тебя удивляет? — ухмыльнулся дракон. — Я облетел весь Вияторр, захотел большшего.
— Пропадает магия же, у попавших в Ункар…
— Я наполовину был человеком… наполовину всегда был дрраконом. В Вияторре магия ко мне верррнулась…
Мой рассказ о мире занял гораздо меньше времени. У нас не было ни русалок, ни циклопов, ни гномов. Не об оленях же ему рассказывать.
— Униззительный мирр… Меня поймали и прродали в рррабство. Мой дрракон не смог прроявиться в том мире. Иначе я сжег бы их всех, — зловеще выдохнул Архонирадс. — Я смог бежжать. В Ноччь Перррехода веррнулся.
— Рабства давно у нас нет, — почему-то стало стыдно за свой мир.
— И магии нет. Слабый мирр. Но он беррежжет живущщих в нем, лишая попавшших вияторрцев магии.
— Мы не надеемся на магию! Только на себя!
— Знаю… Вижу… Поэтому хррупкая девоччка без силы так смело сстоит передо мной. Магия нас ррасслабила. В Рррункарре люди были находччивей…
Дракон взглянул в дыру на крыше — яркие звезды любопытно заглядывали внутрь.
— Поздно ужже… Устал… Утррром поговорррим. Ррасполагайтесь…
Дракон прополз вглубь зала, свернулся клубком, тяжело выдохнул и затих. Рид расстелил плащ на полу. Присела рядом:
— Замерзнем, наверное.
— Магия согреет. Здесь Архонирадс, магию потерпит, а остальных можно не бояться.
От плаща действительно шло тепло. Покрутилась, укладываясь поудобнее и кладя голову Риду на грудь. Ночь была темной. Холодные звезды мерцали в дыре на крыше, за пределами башни негромко посвистывал ночной ветер, громко сопел дракон.
— Не знала, что когда-нибудь увижу драконов, — прошептала, чувствуя, что Рид еще не спит.
— И как? — в голосе была улыбка.
— Такая мощь. И сейчас, совсем не страшно.
— Архонирадс был хорошим королем. Мудрым.
— Почему их раса пришла в упадок? Почему перестали становиться людьми?
— Никто толком не знает. Все произошло постепенно. А когда забили тревогу, что детенышей все меньше и меньше, и что молодое поколение через одного могли перекидываться людьми, было уже поздно. Ничего исправить не смогли.
Рид замолчал. Я тоже лежала в темноте, слушая его размеренное дыхание и думая о последнем короле. Наверное, так и с людьми когда-нибудь может случиться. Разрушится цивилизация, а на смену ей придет что-то новое. Что-то более подходящее этому миру.
Резкий громкий рык заставил подскочить и сесть, непонимающее хлопая глазами. Перед главным входом сидел молодой дракон. Зеленоватая чешуя переливаясь, ярко блестела на солнце, а хвост в нетерпении стучал по земле, поднимая облако пыли. Перед драконом лежало несколько туш диких коз. Еще раз взревев, дракон мотнул головой и развернувшись, закосолапил между башен.
— Что это? — испуганно уставилась на Архонирадса. Было уже утро. Через дыры в стенах и пустые окна солнечные лучи ярко освещали зал и грели, нежившегося в них, старого дракона.
— Завтррак корроля, — довольно фыркнул он, подползая к тушам и ловко заглатывая одну.
Рид сидел рядом, с любопытством смотря на повадки ящеров. Приняв от меня хлеб с сыром, он не глядя, жевал, посматривая на дракона — ему нетерпелось продолжить беседу с королём. Архонирадс хитро на него косился, медленно облизываясь и не спеша, наслаждаясь трапезой. Наконец с королевским завтраком было покончено и дракон, будто улыбаясь, тщательно очищал морду своей когтистой лапой.
— Не стал проводить ритуал, — наконец не вытерпел Рид, подходя к королю и присаживаясь перед ним на большой камень.
— Почему жже? — отвлекся от своего занятия ящер.
— Не смог.
— Рритуал помог бы… Но ненадолго. Скорро бы мирры оконччательно сслились, — после недолгого молчания произнес Архонирадс.
— Из-за чего? — нахмурился Рид.
— Ссам как думаешь?
— Мир, основу которого составляет любовь, убийством не спасти.
— Пррравильно, — довольно оскалился дракон. — Спассти можжно только любовью. Любовь и ессть основа мирра… пусть месстами потемневшая… под толсстым слоем гррязи и пыли, где-то истончившаяся… но любовь. Только ею можжно попрравить пррострранство, выпрравить, рраспрравить, исцелить…
— И как это сделать? — Рид задумался, почесывая пальцем кончик носа. — Размышляя о разрывах, увидел закономерность — их больше в тех местах, где больше войн и разрушений. Остановить все войны? Но как, если мы только и делаем, что воюем?
— Как можжно пррекрратить все войны на зземле? — усмехнулся дракон. — Это утопия… Наполни ссветом… И войны затихнут ссами.
— Аромат цветов уведет от разрывов. Как это понимать?
— Глупый… Мы наполняем этот мирр своими мысслями и чувсствами. Уссиливаем его, либо угнетаем… В кажждом серрдце можжно найти тот свет, что поможжет сохрранить мирры. Достаточно вспомнить о любви… а не о ненависти… Соберри эти бесценные моменты… сохррани их.
— Что может стать достойным вместилищем для подобного, — осевшим голосом спросил Рид.
Дракон ухмыльнулся:
— Синее небо это не мой дом… это моя ссуть… Огненное нутрро жажждет полной свободы и прросторра… размаха… и дикого ветра… Мощщный взмах крыльев… ссвободный полёт… свистящщий ветер и замирание сердца… Сапфирры вырражение нашшего полёта…
Архонирадс подобрался к одному из окон, и, выглянув наружу, замер. Свежий ветер игриво трепал окаменевшие иглы на голове старого дракона. Он рвано, и как-то тоскливо выдохнул. И мотнув головой, возвращаясь, резко бросил:
— Иди за мной…
Архонирадс неуклюже пополз в дальний зал. Просторная комната, по меркам человека, была полностью без окон и щелей, оттого темная и мрачная.
— Зажжги, — проворчал дракон.
По щелчку пальцев по комнате разлетелись светлячки, наполняя ее ярким светом. Все было завалено пыльными сундуками, длинными ларями, резными шкатулками. Иные были открыты, и наполнены золотыми монетами, драгоценными камнями, украшениями. Цветные блики весело сияли на драгоценностях, будто торопясь предстать перед редким зрителем во всей красе. На стенах висело оружие — я большую часть и не видела никогда — наверное, свезенное со всего мира. Посередине зала возвышался постамент — на нем на бархатной подушечке сияла золотая корона
