Записки Джека-Потрошителя - Дмитрий Черкасов

Дарлинг в ответ кривит губы в усмешке.

— И только у Эдди твердое алиби — его не было в Лондоне во время убийств, — заключает Сикерт и довольно оглядывает всех.

— Вы чудовище, Уолтер!

— Благодарю вас и прошу не обижаться, я всего лишь хотел вас развлечь.

В тот же день Центральное агентство новостей получит еще одно послание от Джека-Потрошителя. В отличие от первого письма, это появится на страницах вечернего выпуска «Стар» в тот же день.

«Я не обманывал Дорогого Старого Босса, когда обещал, что вы скоро услышите о проделке дерзкого Джеки. Завтра я все повторю. Номер один завизжала, и я не успел сделать все, что хотел, — пришлось удалиться. Не было времени, чтобы забрать уши для полиции. Спасибо, что придержали письмо, пока я не взялся за работу. Джек-Потрошитель».

Полиция продолжает опрашивать свидетелей. Инспектор Эбберлайн разговаривает с Димшутцем, нашедшим тело Элизабет Страйд.

— Раньше я никогда не видел ее на этой улице, — повторяет тот. — Она выглядит респектабельнее, чем все те дамочки, что здесь обычно ошиваются. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Вполне, — кивает Эбберлайн.

Он разговаривает с Израэлем Швартцем, актером, который незадолго до убийства видел, как на Бернер-стрит какой-то человек ссорился с уличной девкой, но Швартц испугался и ушел оттуда. Актер кажется искренним, но его показания не особенно помогают полиции — он находился далеко от этих людей и в сумерках не мог хорошо разглядеть их лица.

Эбберлайн беседует с членами социалистического клуба — евреями, поляками, русскими. Во время убийства никто из них ничего не слышал — в клубе играла музыка, которая заглушала все уличные шумы.

Тем временем коронер Уинн Бакстер ведет следствие по делу женщины, убитой на Бернер-стрит (ее имя до сих пор неизвестно). Как и прежде, он принимает свидетелей в комнате Александры в Институте трудящихся.

— Я доктор Джордж Филлипс, врач и хирург. Утром в воскресенье, в десять минут второго полиция вызвала меня на Бернер-стрит, дом № 40. Я немедленно оделся и отправился на место. Было час шестнадцать, когда я прибыл туда, — я смотрел на часы. Женщина, как мне показалось, была проституткой. Она не была похожа на еврейку, скорее уж на ирландку, ее горло было перерезано, поверхностный осмотр не выявил никаких других повреждений.

— Сколько, на ваш взгляд, прошло времени с момента смерти женщины?

— От двадцати минут до получаса. Я думаю, она могла умереть не сразу, поскольку шея была разрезана только с одной стороны и артерия была рассечена не полностью.

— Что вы еще можете сказать по поводу убитой?

— Я обратил внимание на цветок, прикрепленный к груди, и на пачку освежающих таблеток в ее руке. Я думаю, что убийца использовал шелковый платок на ее шее, чтобы запрокинуть ей голову, и затем нанес удар. Я не думаю, что он при этом испачкался кровью. Судя по всему, он очень осторожен и старается избежать попадания крови на одежду. С другой стороны — рука убитой была слегка испачкана, что указывает на попытку сопротивления.

— Из ваших слов следует, что вы считаете, будто ее убийство совершено тем же человеком, что убил других женщин в Уайтчепеле за последние несколько месяцев?

Я в этом не сомневаюсь, равно как и в том, что он умеет обращаться с ножом. Я хочу сказать — это было сделано умелой рукой.

— Я Уильям Маршалл, сэр. Живу на Бернер-стрит, 64 и работаю на складе индиго. Я осматривал тело в морге. Это та женщина, которую я видел ночью в субботу.

— Где вы ее видели?

— На нашей улице, за три двери до моей. Было где-то без четверти двенадцать. Она стояла на тротуаре с другой стороны улицы, на ней была черная шляпка. Она была с мужчиной, они простояли минут десять невдалеке от клуба, и я не видел, чтобы они ссорились.

— Когда вы ушли в дом, вы ничего не слышали?

— Нет, сэр, до того момента, как на улице закричали об убийстве. Это было уже после часа ночи.

Констебль Уильям Смит сообщает, что приступил к патрулированию в десять вечера и видел убитую женщину в компании джентльмена, лица которого не разглядел, хотя успел заметить, что он носит бакенбарды.

Коронеру Бакстеру также приходится иметь дело с истеричными личностями, уверенными, что женщина на Бернер-стрит была их знакомой или родственницей. Один из таких джентльменов со слезами на глазах уверяет коронера, что убитая — его сестра.

— Я почувствовал это, сэр! Я проснулся посреди ночи, и мне показалось, что кто-то прикоснулся к моей груди, и последовало три отчетливых поцелуя…

— И что это значит? — недоуменно уточняет Уинн Бакстер.

— Как вы не понимаете? — посетитель досадует на его недогадливость. — Она приходила ко мне попрощаться!

Бакстер, который по роду службы должен документировать любые показания, каллиграфическим почерком заносит слова свидетеля в свою тетрадь. К сожалению или, вернее, — к счастью для странного посетителя, женщина в морге — не его сестра.

Наконец перед коронером появляется более стоящий свидетель, господин Свен Оллсен — клерк Шведской церкви, который заявляет, что знает женщину, которую видел в морге.

Он сообщает, что «урожденная жительница Лондона» Элизабет Страйд родилась в Швеции 27 ноября 1843 года на ферме к северу от Гетеборга, ее девичья фамилия была Густафдоттер.

— Откуда у вас все эти сведения? — интересуется Бакстер.

— Из регистрационной книги нашей церкви.

— Вы ведете регистрацию всех членов вашей церкви?

— Конечно, всех, кто прибывает в страну и желает быть зарегистрированным.

Клерк также сообщает, что Страйд зарегистрировалась десятого июля 1866 года как не состоящая в браке женщина, и он был уверен, что она приехала в Британию чуть раньше.

В то же самое время полиция Сити пытается найти свидетелей, способных опознать женщину, убитую на Митр-сквер. Полицейские из участка на Бишопсгейт узнали Кэтрин Эддоуз по фотографиям, опубликованным в газетах, но имя и адрес, которые она оставила сержанту Бифилду, были фиктивными.

Третьего октября сержант Аутрэм приводит в морг на Голден-Лейн шестерых свидетелей, мужчин и женщин. Полиция Сити по возможности не допускает ажиотажа вокруг убийства и, чтобы не пропустить к телу праздных любопытных, вначале тщательно допрашивает всех свидетелей в участке на Бишопсгейт. Здесь их просят описать одежду убитой, после чего препровождают в офис шефа полиции Сити на Олд-Джеури-стрит, а оттуда — в морг. Две женщины опознают убитую, но не могут назвать ни имени, ни прозвища и ничего не знают о ее знакомых мужчинах и родных. Все, что они говорят, — это то, что не раз встречали Эддоуз на Дорсет-стрит, в закоулке, где спали те, у кого не хватало денег даже на ночлежку.

Впрочем, вопрос с идентификацией жертвы решится очень скоро — в морг пожалует сам Джон Келли вместе с еще одной родственницей убитой. Они тоже видели снимки в газетах и на месте подтверждают коронеру Сити Фредерику Лэнгхэму, что эта женщина — Кэтрин Эддоуз. Джон Келли расстался с ней двадцать девятого незадолго до того, как женщину доставили в участок. Перед этим они вместе пропили заклад, полученный за ботинки Джона, и он, узнав, что Кэтрин увели в полицию, не стал беспокоиться. Келли был уверен, что ее выпустят только утром. 

Глава пятая. Письмо из ада

Тем временем сэр Уоррен приступает к реализации своего плана по использованию ищеек. Первые испытания собак были проведены уже четвертого октября в Престон-Парке, Брайтон.

Ищеек четверо: Бурго, Бабетта, Блуберри и Буксом, все они, кроме Буксома, принадлежат заводчику Эдвину Бро, и все четверо воспитаны и выдрессированы им специально для поиска. Господин Бро уверен в своих питомцах, которые доставлены сюда прямо с Брайтонского собачьего шоу, где уже показали себя с самой лучшей стороны.

Земля покрыта изморозью. Все присутствующие, включая корреспондента «Таймс», кутаются в шарфы, но ищеек эта погода не смущает. Они рады оказаться на свежем воздухе. Один из констеблей изображает преступника, чей след они должны взять. В первом же испытании все четыре собаки показали себя очень хорошо, а Бабетта даже сумела отыскать след, несмотря на то, что тот был нарочно прерван, когда несколько полисменов пересекли его верхом на лошадях.

…Стены домашнего кабинета Джеймса Монро украшают причудливые украшения и статуэтки, привезенные им из Ост-Индии. Роберт Андерсон с восторгом рассматривает их.

— Вы скучаете по Индии?

— Да, — Монро кивает. — Эта страна многому меня научила, и я часто вижу ее во сне. Это было счастливое время, Андерсон, но не будем предаваться воспоминаниям. Это роскошь, которую мы не можем себе пока что позволить…Как вы знаете, сэр Уоррен твердо решил выставить себя дураком и заодно дискредитировать полицию и власти в целом! Признаться, я всегда был невысокого мнения о способностях полковника, но сейчас он демонстрирует полнейшее непонимание ситуации.