Дым - Катя Саммер

class="p1">Это, конечно, все прекрасно, но наверх она таскала ужин только мелкой.

— Есть хочешь? Мясо на гриле могу организовать.

— Нет, нет, я перекусила, правда ничего не хочу, — она опускает взгляд, приподнимает плечи, будто готовится к чему-то. — Я тут пытаюсь извиниться за то, что лезла к тебе в душу. Прости, я не имела никакого права.

— Не надо, — обрываю монолог.

— Что?

— Извиняться. Ты не сделала ничего плохого. Тем более, что в большей степени оказалась права: я действительно никого не хотел слушать и делал вид, что все прекрасно, когда это было не так.

Юна вроде бы улыбается, но сдерживает себя. Раскачивается на пятках, даже поглядывает в сторону лестницы, будто желает сбежать, поэтому я спешу продолжить.

— До сих пор каждый день жду, что позвонит Дэн и сморозит какую-нибудь глупость, — откровенно признаюсь, и в груди тотчас покалывает.

— Я понимаю, — шепчет она.

— А еще его девушка, — слова застревают в горле, но я выдавливаю одно за другим, — невеста, которую я откровенно недолюбливал и считал недостойной моего товарища. Она плакала на похоронах так, что сердце рвалось на части.

Глаза режет, и я прикрываю их, чтобы сделать глубокий вдох.

— Это ты меня прости. За то, что не хотел слышать.

Нутром чую, как Юна подходит ближе, и уже глазами вижу, что садится на подлокотник. Мне чертовски страшно показаться уязвимым, слабым, но в ее бесконечно глубоких омутах, к величайшему счастью, я не замечаю ни капли осуждения и жалости. Там только безграничная теплота, которая согревает.

Я тянусь к ее руке, как под гипнозом. Целую по очереди все пальцы и говорю то, что давно пора.

— Ты нужна мне.

Девчонка вздрагивает — не от прикосновений, именно от слов. По лицу понимаю, что борется с собой, что мечется. А потом обессиленно прикрывает глаза, будто бы сдавшись мне.

Черт, она сжимает ладонь сильнее. Она и правда сдается?

Встаю, едва ли не прыгаю на ноги. Опускаю руки на ее плечи, не спеша веду пальцами вверх, вдоль шеи. Из последних сил сдерживаясь, сжимаю лицо и тихо повторяю, что она мне нужна. Как гребаный воздух.

А когда целую, Юна пьянит голову с первого же глотка.

Глава 21

Юна

Elley Duh? — Middle of the Night

Дым. От его прикосновений бросает в дрожь, спирает дыхание, но все это кажется таким мелким в сравнении со словами, которые произносит. Ты нужна мне. Они пробирают до костей, обезоруживают и в пух и прах разбивают мою оборону. Я нужна ему, а я очень давно никому не была нужна.

Это слишком нереально. Зажмуриваюсь крепко.

— Ты нужна мне, — повторяет еще раз, чтобы точно услышала, поверила. Притягивает к себе, и темнота перед глазами взрывается фейерверками.

Я ведь ждала этого, ждала, как я ждала!

Сейчас, когда его губы накрывают мои, я осознаю, насколько сильно этого желала. Так сильно, как ничего и никогда прежде. Разве что выжить в том страшном пожаре. Сейчас, когда его движения неспешные, перетекающие друг в друга, но при всем невероятно острые, мои губы примагничиваются к нему намертво. Языки мгновенно сплетаются, борются за право вести, но я очень быстро сдаюсь. Я хочу сдаться.

Мы бьемся зубами, потому что начинаем спешить. Дым усмехается, но не отступает, не дает передышки. Вдавливает пальцы в талию и рычит прямо в рот. Не думала, что его голос может звучат еще сексуальнее.

Вслепую поднимаюсь с дивана, следую за ним. Нервно смеюсь, сделав шаг и споткнувшись об игрушки Лисы. Едва успеваю поймать серый взгляд, как Дым толкает к стене и набрасывается на меня с новой силой. Голодный, жадный. Нежный и грубый именно там, где особенно нужно. Я теряю голову, теряю связь с реальностью, улетаю.

Кусаю губы, когда он кусает мою шею. Громко стону, едва вжимается телом. Я тотчас краснею, потому что чувствую все. Боже. Прячу глаза в потолке и нахожу там десятки сомнений, но уже в следующую секунду забываю обо всем — он стискивает в ладонях мою грудь.

— Ты невероятная, — шепчет на ухо до невозможного хриплым голосом. Низ живота воспламеняется в один миг, там все горит уже. Горит и ждет.

Он будто слышит мысли, я думаю так громко? Закидывает мою ногу к себе на бедро, сминает меня, вдавливает в стену — я вот-вот сольюсь с ней или с ним.

— А-а-а-а, — выдыхаю ему в рот. В голове раздается щелчок, и я вдруг оживаю. Что-то меняется.

Нет, происходящее до сих пор кажется мне сценарием, подло украденным из моих грязных фантазий. Чем-то нереальным, неисполнимым, но руки уже сами тянутся к лицу Дыма. Мою бледную кожу царапает щетина, оставляет потрясающе симметричные красные полосы.

Я почти хнычу, когда мну крепкие плечи и спину через ткань. Всего в пару движений срываю с Феди футболку. Черт возьми, это делаю я! Делаю и замираю, тяжело дыша. Мы оба замираем, глядя друг на друга. Я стою со стянутой на одно плечо майкой, он — с голым торсом.

— Если ты не готова, — внезапно очень неправильно растолковывает то, что творится со мной, и я спешу заткнуть ему рот. Указательным пальцем. Хватит слов.

— Тс-с, — прошу.

И пока Федя молчит, не зная, что еще от меня ожидать, прикасаюсь губами к его ключице. Сначала очень осторожно, несмело, но потом… Я схожу с ума, почувствовав вкус на коже — немного геля для душа, парфюма, к которому успела привыкнуть, и только его запах с капелькой дыма.

Не отдаю себе отчет — облизываю шею. Он зарывается пальцами в мои волосы на затылке. Стягивает их так, что аж корни горят, но боль сладкая.

В этот самый момент я принимаю две простые истины: он тоже нужен мне, и я не хочу, чтобы останавливался.

— Не останавливайся. Прошу.

Дыма не приходится просить дважды. Он стреляет в меня лукавой ухмылкой и утягивает за руку в спальню.

— Лиса, — лишь на миг, с трудом оторвавшись от моих губ, застывает на пороге.

— Только уснула и не должна проснуться еще долго.

Он слышит достаточно. Хищный блеск в глазах щекочет нервы, предвкушение лишает здравых мыслей, рассудка, но… боже, так волшебно, что Дым никуда не спешит. Ему будто нравится меня смаковать — по сантиметру, шажок за шажком. Хотя как не спешит, если через пару мгновений и поцелуев мы оказываемся у кровати.

Именно сейчас, стоя в святая святых, я понимаю, что отчаянно трясусь вся. Не от страха — от желания. Но совсем не в тему думаю о том,