Хаос - Анна Карвен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я ее чем-то расстроил? Иногда ее трудно понять. Почему это так беспокоит Амали? Она даже не была так расстроена, когда я обезглавил того норхадианского пирата.
— Доверяй ей, а не мне, — говорю я Энаку, пожимая плечами. Крупный мужчина в замешательстве хмурит брови, переводя взгляд с меня на нее и обратно. — Она единственный человек в этом мире, которому я когда-либо буду подчиняться.
Целитель смотрит на меня так, словно я совершенно сошел с ума.
А что касается Амали…
Взгляд, которым она одаривает меня, в равной степени наполнен гневом и желанием, и он прожигает насквозь колдовской яд в моих венах, наполняя меня похотью.
Снова.
И снова.
Не в силах больше этого выносить, я отрываю от нее взгляд и поворачиваюсь к разъяренному Энаку.
— Отвези нас на побережье. Мы уплываем сейчас же.
Мне неестественно тепло. Мучительная боль возвращается. Мое сердце бешено колотится. А дыхание учащается. Внезапно каюта целителя кажется очень, очень маленькой.
Мне нужно увидеть холодное ночное небо. Мне нужна тьма и звезды.
Она нужна мне.
Ее аромат переполняет меня, погружая в тихое, лихорадочное безумие.
Так близко…
Моя награда так близка, и все же тьма в моих венах угрожает украсть все это.
Но даже если поддамся этой адской магии, я позабочусь о том, чтобы она получила свое, даже если это будет последнее, что сделаю.
Свобода.
От коррумпированных империй и кровожадных Достопочтенных. От нашего прошлого. От нашей собственной предательской крови.
Это все, чего мы когда-либо хотели.
Глава 13
Амали
Рассвет медленно ползет по горизонту, сначала появляясь в виде чуть более светлого оттенка черного на фоне бесконечной тьмы. Затем он становится серым, и внезапно я вижу слабую линию там, где океан встречается с небом.
Мы стоим на носу корабля и смотрим в темноту, как маленькое судно, которое, как потом узнала, называется «Неккури», — «Ленивый кот» на иншади — продвигается вперед по неспокойному морю.
Название довольно подходящее, учитывая склонность Кайма привлекать непостоянных существ.
Его теплые руки обнимают меня за талию, крепко прижимая к себе, защищая от свирепого ветра и волнистой зыби моря. Время от времени корабль ударяется о большую волну, и брызги ледяной морской воды щекочут мое лицо и руки.
Впрочем я не возражаю. Кайм излучает достаточно тепла, чтобы прогнать утреннюю прохладу океана, а свежий воздух сотворил чудеса с моей тошнотой.
Я прижимаюсь к обнаженной груди ассасина, наслаждаясь теплом его тела, хотя ужасно беспокоюсь о нем. Даже использование его способностей, чтобы остановить время там, в хижине — когда он сделал ту ужасную вещь с бедным Энаком — не помогло ему остыть.
И теперь он сбросил рубашку, оставив руки и грудь восхитительно обнаженными, впитывая холод, темноту и океанские брызги.
Он привел меня сюда посреди ночи, когда я не могла заснуть, когда качка корабля вызвала у меня такую тошноту, что меня чуть не вырвало на идеально чистые полы Энака. Шторм, который угрожал нам издалека, не материализовался ночью. Он преследовал нас издалека, сплошное грозовое облако и далекие неземные молнии. Время от времени до моих ушей доносится слабый раскат грома.
Это довольно зловеще. Я надеюсь, что он не начнется до того, как мы доберемся до места.
Целителя нигде не видно. Последнее, что я видела, он поправлял какие-то снасти в задней части корабля. Что бы он ни сделал, корабль сумел удержаться на своем курсе, его темно-серые паруса туго натянулись на ровном ветру.
Кайм очень долго молчал. Я понятия не имею, о чем он думает. Зажатая между мерным движением его груди и безжалостным ритмом моря, я не смею говорить.
Что-то подсказывает мне, что ему нужна эта тишина.
Опасность надвигается на нас со всех сторон, и он что-то замышляет, но когда я осторожно пытаюсь расспросить его, он отмахивается от моих вопросов, скрывая свои мысли.
О чем ты думаешь, Кайм?
Несмотря на то, что холодная маска ассасина вернулась на место, его прикосновение восхитительно нежное.
Он заправляет прядь волос мне за ухо и нежно целует в это нежное местечко прямо под мочкой уха.
— Лепесток ледяного цветка и щепотка кристаллов рога мармока, — тихо говорит он.
— Что? — Я моргаю, пораженная глубоким гулом его голоса.
— Измельчить их вместе с помощью ступки и пестика, пока они не превратятся в мелкий синий порошок. Затем добавить половину флакона молока паука черной вдовы, хорошо перемешать и вколоть инъекцию в большую вену на сгибе руки.
— Что все это значит, Кайм?
— Это противоядие от яда, который я ввел в тело Энака. Я буду повторять это снова и снова, пока ты не сможешь выучить это наизусть. Важно, чтобы ты это знала.
— Почему? — Во мне поднимается ужас.
— Так надо. Делай, как я говорю, Амали.
— Ты не скажешь мне почему?
— Ты уже знаешь.
— Ты думаешь, что тебя не будет здесь, чтобы самому рассказать Энаку? Ты смеешь думать, что оставишь меня здесь одну? После всего, что мы пережили вместе? — Я качаю головой. — Куда бы ты ни направлялся, я иду с тобой. Кто знает, может быть, мне даже придется защищать тебя.
Кайм тихо посмеивается, как будто сама идея абсурдна, но он каким-то образом очарован ею. Возможно, это абсурдно, но он заражен ядом дракона, и никто из нас не знает, насколько все будет плохо.
Мысль о том, что могучий Кайм может быть повержен этим…
Она ужасает.
— Ты упрямая, знаешь это? — Он ласкает мою щеку подушечкой большого пальца. Его прикосновение обжигает. Для того, кто поражен магией, которая может его убить, он, кажется, не очень беспокоится.
Это заставляет меня чувствовать себя немного лучше.
— Котелок, чайник, черный, — шепчу я, когда соленый ветер кружится вокруг нас.
— Хм, — он издает удивленное урчание. — Делай, как я говорю, Амали.
— А если я этого не сделаю?
Он обнимает меня чуть крепче, его коварные пальцы скользят вниз к поясу моих брюк. Он просовывает руку мне под пояс, лаская обнаженную кожу, посылая по мне искры желания.
— Тогда мне придется наказать тебя позже… используя метод по моему выбору.
По мне пробегает дрожь. Я наклоняюсь к нему, наслаждаясь его пьянящим теплом, позволяя этому чувству комфорта и защиты на мгновение прогнать все мои страхи.
Я чувствую себя в полной безопасности с ним, даже когда мы плывем по глубокому, темному морю, а шторм преследует нас по пятам.
— Теперь я в
