При блеске дня - Джон Пристли

Дверь открыла Ева, улыбчивая королева из сказки, закутанная в тончайший шелк. Мы не встречались в последние месяцы, а потому я очень обрадовался, увидев ее веселой и в добром здравии; я даже не расстроился, что ждала она Бена Керри и не смогла скрыть разочарования, увидев на пороге меня. Однако поговорить нам не удалось: Джо Экворт и советник Нотт, воинственный социалист, стояли в коридоре и громко спорили о политике, выпуская друг в друга клубы сигарного дыма.

— Дались тебе эти либералы, Джо! — орал Нотт. — Недолгой будет ваша песня, попомни мои слова. Лет через десять — да даже раньше! — от либералов и следа не останется.

— Да будь же ты разумен, в конце концов! — рявкнул в ответ Экворт. — Хоть для разнообразия скажи что-нибудь умное!

— А я и говорю: пора тебе решать, Джо, на чьей ты стороне. Ты за рабочих или за правящий класс? Определяйся, дружище.

— Рабочие или правящий класс! Ох, опять ты за свое!

— Да, за свое! — прокричал Нотт. — И буду твердить это раз за разом, покуда не вобью хоть немного разума в ваши дубовые головы! Выбирай, на чьей ты стороне, Джо. Хорош метаться!

— Кто это мечется? — взревел Экворт. — Когда это я метался, скажи мне? Вот Рамсей Макдональд ваш мечется, это да! Я его на прошлой неделе слушал, так он целый час болтал ни о чем. Ллойд Джордж сотни таких стоит…

— Вот оно, вот же! — ощетинился, точно терьер, советник Нотт. — Никаких принципов, никакого курса, одни только имена на уме. Твоя беда, Джо Экворт, в легкомыслии. Ветер у тебя в головушке гуляет!

Эти слова повергли Экворта в громогласное отчаяние.

— Бог ты мой, кем меня только не называли, но чтоб легкомысленным!.. Нет, дружище Фред, ты явно умом повредился, любой дурак скажет…

— А ну хватит! — Из гостиной в коридор выскочила Бриджит. — Перестаньте! Стоите тут и орете друг на друга. Разве так можно?

Они заулыбались, даже как будто оробели и под строгим взглядом Бриджит ушли в гостиную. Затем она повернулась ко мне:

— Здравствуй, Грегори! Тебе Ева открыла?

— Да. А потом сразу исчезла.

— Ждет Бена, — с отвращением прошептала Бриджит. — У нее от любви уже крыша съехала. Честное слово, меня прямо жуть берет. Она так в него втрескалась, словно он… ну, не знаю, Крейслер какой-нибудь! А Джоан свихнулась на Джоке, хотя ему до нее дела нет. Теперь вот и Оливер без конца твердит про какую-то рыжеволосую девицу из Гиртона. Ума не приложу, что стряслось с семьей.

— Ну, на меня можешь не смотреть, Бриджит, — с улыбкой ответил я. — Я ничего поделать не могу.

— А я разве прошу? — Она чуть нахмурилась. — Я хотела что-то сказать… а, ну да, вспомнила! Вам с Оливером надо выбрать себе команды, будем играть в шарады. Как только войдешь в гостиную, сразу это обсудите. Я чур в твоей команде, — непринужденно добавила она. — Оливер такой глупый!

Мы вошли, и, поздоровавшись со всеми гостями, я выполнил ее распоряжение: отвел Оливера в угол и стал обсуждать с ним предстоящую игру. Тем временем в гостиную вплыла Ева, за ней шел Бен Керри, и выглядела она так, словно выиграла в лотерею. В итоге в гостиной собралось четырнадцать человек. В мою команду вошли Бриджит, Джоан, миссис Элингтон, Джо Экворт, миссис Нотт и маленький Дэвид, которого я заприметил только что: он сидел на низком стуле за обширной спиной миссис Экворт и читал учебник по астрономии. Первой выступала команда Оливера. Он вывел за собой Еву, Бена Керри, отца, Джока Барнистона, миссис Экворт и советника Нотта. Все, кто остался в гостиной ждать их выступления, внезапно притихли. Стало слышно, как по дому, громко крича и гогоча, бегают члены водящей команды.

— Боже мой, — вздохнула миссис Элингтон. — Надеюсь, они не перевернут все вверх дном!

— Перевернут, как иначе. В этом соль игры, — спокойно сказал Дэвид и вернулся к своему учебнику.

Мы с Джоан стали освобождать место для выступления, а когда наконец сели, оказалось, рядом больше никого нет. Мы молча жевали миндаль и изюм, когда я вдруг заметил, что она внимательно разглядывает меня из-под своих длинных черных ресниц. Бледная и сдержанная, Джоан была очень красива, но с того вечера в лесу Уэбли я хорошо уяснил: ее внешность обманчива, а характер скрывает весьма неприятные черты. То, что изначально я принял за застенчивость, было лукавством, а за внешним спокойствием таилась некая порочность. Новая Джоан пробуждала похоть. Я глазел на ее удивительно пухлую белую шею с тремя милыми складочками.

— Ну ты уже придумал слово, Грегори? — спросила она с легкой издевкой.

— Нет. Есть предложения? Два слога или три?

— Двух достаточно, а то уж очень долго выходит. Правда, так и разгадать будет проще. Но мы можем немного сжульничать. Например, слово «штора» разбить на «что» и «ра».

— Нет, это уж совсем непонятно. Как насчет «беды»?

— Слишком просто, да и было. Грегори, ты ведь у нас литератор, тебе ничего не стоит придумать хорошее слово!

— Мне нравится «разлука». Схитрим и разобьем ее на два слога вместо трех. Довольно просто, но мы напустим тумана. «Раз» не так-то просто угадать, можно показать школу танцев и вальсовый счет на «раз-два-три». Про «луку» — что-нибудь с лошадьми и седлами. А в конце обобщим все сценой прощания. Да, давай возьмем это слово, Джоан.

Я потянулся к блюду с изюмом и миндалем, она тоже. Мне почудилось, что она нарочно дотронулась до моей руки, но, когда я поднял глаза, Джоан выглядела безучастной и отстраненной.

— Что ж, решено, пусть будет «разлука», — кивнула она. — Кстати, мы еще двоих ждем. Твоих друзей — Никси. Да-да, их пригласили, и они приняли приглашение. Опаздывают, разумеется — кто бы сомневался? Бен, похоже, не догадывается, что они придут, — многозначительно добавила Джоан. — А вот Ева прекрасно все знает.

— Так ты в курсе?

— Конечно. Ты тоже был в курсе, причем давно. И молчал.

— Я пару раз видел Бена и миссис Никси вместе. Вид у них был… ну…

— Влюбленный? — договорила за меня Джоан.

— Не знаю насчет влюбленности, — осторожно ответил я, — но у меня сложилось впечатление, что они очень дружны. И счастливы вместе. Как-то раз я даже повздорил с Беном по этому поводу.

Я рассказал ей про театральную вечеринку в «Короне». Когда я закончил, в гостиную как раз вошел игрок из команды Оливера — они решили сперва показать второй слог.

Действие происходило в какой-то сумасшедшей лавке. Величественная миссис Экворт, которая казалась собой, даже несмотря на безумный наряд, старательно угождала покупателям в лице мистера Элингтона, Барнистона и Нотта. Все они были в чужих пальто и шляпах, то болтали наперебой, то разом умолкали — словом, выглядели точь-в-точь как три серьезных господина, пытающихся играть в шарады. Первый акт им не очень удался.

Дэвид, отложивший книгу и внимательно наблюдавший за игрой, степенно произнес:

— Сдается, второй слог…

— Нет, милый, пока не говори, — остановила его мать. — Давай подождем, а потом отгадаем все слово.

— Меня не спрашивайте! — вскричала миссис Нотт, безудержно хохоча. — Я понятия не имею! Фред в этом пальто просто невозможный! Ох, ох… — И она вновь захохотала. Женщина она была веселая, и насмешить ее не составляло труда.

Следующая сценка вышла намного лучше. Сперва мы услышали гонг, а потом вошел Оливер, замотанный в пестрые тряпки и полотенца. По тому как часто и раболепно он кланялся, мы поняли, что дело происходит в неком восточном дворце. Принцессу изображала Ева: из вороха блестящих тканей она соорудила замысловатый восточный костюм и выглядела поистине обворожительно. Наша команда восторженно забормотала.

— Эх, Евочка! — вскрикнул Джо Экворт, уже изрядно принявший на душу. — Смотрю на тебя — душа радуется! Нет, это решительно лучше пантомимы.

Тут я случайно взглянул на Джоан и увидел на ее лице вместо восхищенной улыбки сощуренные глаза и поджатые губы. В следующий миг она заметила, что я на нее смотрю, опомнилась, распахнула глаза и заулыбалась.

Ева, надменная и безмолвная Турандот, прямо сидела на троне. Оливер, кланяясь, вышел, а его место занял Бен Керри — видимо, он изображал сватающегося принца. На нем были импровизированный тюрбан и накидка из зеленой бархатной скатерти. Наряд, хоть и сооруженный наскоро, придавал его облику царственность и величие. Он приветствовал надменную принцессу (та вся просияла, увидев Бена), опустился перед ней на одно колено и начал тараторить на каком-то псевдовосточном языке. Принцесса изящно протянула ему руку, он взял ее, поцеловал, и в этот миг в гостиной появились Никси.

Они принялись извиняться, а миссис Элингтон стала их приветствовать, и игру на несколько минут пришлось прервать. Потом актеры спешно закончили сценку, но жизни в ней больше не было. Вероятно, ее убил первый же испепеляющий взгляд Элеоноры Никси: прежде чем она успела взять себя в руки, ее глаза жарко вспыхнули. Бен был неприятно удивлен, а лицо Евы омрачилось.