Жена самурая (СИ) - Богачева Виктория

Ее похищение — удар по его самолюбию. Потому ее упреки раздражали его, выводили из себя. Девчонка ведь была права.

Это он ее не уберег. Он допустил похищение.

Заметно продрогшая Наоми вернулась в спальню лишь спустя несколько часов, когда уже стемнело. Такеши еще просматривал последние донесения при неровном свете масляной лампы, когда раздался тихий шелест раздвигаемых дверей, и в комнату вошла его жена.

Вздернутый подбородок, поджатые губы, идеально ровная спина, словно ей вставили спицу в кимоно. Прическа — волосок к волоску. Некстати он вновь вспомнил про шкатулку с украшениями, которую не успел отдать Наоми до похищения. Пожалуй, сейчас было не лучшее время для подарков.

Заметив покрасневшие от холода руки жены, Такеши хмыкнул, но промолчал.

Ночи оставались по-прежнему прохладными, несмотря на то что со дня на день страна готовилась встретить праздник весны.

Наоми же не была настроена молчать. Она решительно пересекла комнату и остановилась перед расположившимся за низким столиком Такеши. Он лениво поднял взгляд и нахмурился: ее глаза метали молнии.

— Ты наказал Яшамару-сана! И таким зверским образом! — прошипела Наоми, с трудом сдержавшись, чтобы не выставить вперед указательный палец. — Он спас меня! Вместе с Мамору.

— И ослушался меня, — Такеши равнодушно пожал плечами. — Он должен был оставаться в поместье.

— Меня не нашли бы без него! И причем тут его сын? Мальчишка точно ни в чем не виноват, он лишь следовал за отцом!

Наоми уставилась на Минамото, не веря своим ушам и глазам. Неужели он действительно наказал человека, который ее спас? Ему настолько плевать на нее?!

В душе Наоми царил хаос и смятение. Она задыхалась от возмущения, распиравшего изнутри грудь.

Как так вообще можно?!

— Нашли бы, — сквозь зубы выдавил Такеши, уставший от ее непрекращающихся упреков.

— У тебя нет сердца, — на выдохе прошептала Наоми. — Чем он заслужил?..

Минамото нарочито медленно свернул свиток и отложил его в сторону, потер глаза и встал на ноги. Напрасно он лелеял мысль, что у него получится разобрать все скопившиеся донесения сегодня. Он не отводил тяжелого, пристального взгляда от пылавшей праведным гневом Наоми.

— Глупая девчонка, ты и понятия не имеешь, о чем говоришь, — и прежде, чем она успела ответить, больно сжал запястье. — Кто рассказал тебе о Яшамару?

Она мотнула головой, не собираясь отвечать.

— Хочешь еще кого-нибудь наказать?

У Такеши вскипела кровь, и желание усилить хватку на ее запястье захлестнуло с головой.

— Мисаки, — произнес он медленно. — Больше некому.

На щеках Наоми вспыхнули красные пятна.

— Не нужно ее трогать! Она не говорила ничего такого! — поспешно пробормотала она, схватив Такеши за локоть. — Я просто увидела ее слезы и спросила, что случилось.

Минамото презрительно скривился.

— Яшамару должен был охранять и тебя, и поместье, когда я уехал, — сказал он чуть тише и спокойнее, чем прежде. — Тебя похитили по его недосмотру.

Наоми вскинула голову, прислушиваясь к нему впервые с начала этой долгой, затянувшейся ссоры.

— Он просил моего позволения совершить сэппуку, когда я вернулся в поместье и обнаружил, что тебя выкрали.

Такеши до крайности позабавило изумленное выражение лица Наоми. При других обстоятельствах он бы усмехнулся.

— Я и сам имел право его убить. Подобные проступки не прощают. А я лишь велел высечь обоих за непослушание.

Наоми прикрыла глаза, осознавая услышанное.

— Откуда мне это знать, если ты совсем ничего не говоришь мне, не рассказываешь? — горьким, надломленным голосом спросила она.

Минамото шагнул вперед и остановился напротив жены, встретив ее одновременно уставший и гневный взгляд. Скрестив на груди руки и вздернув подбородок, она смотрела на него без какого-либо страха или раскаяния. На бледном, нежном лице вновь краснели ссадины и царапины.

А ведь только совсем недавно до конца зажили предыдущие.

— Зачем тебе вообще что-то об этом знать? — он вскинул бровь.

— Как ты себе это представляешь? — Наоми хмыкнула. — Меня похищают, а потом я молчу и покорно считаю, сколько риса нам нужно на ближайший месяц?

— О таком я могу только мечтать, — Такеши развеселился неожиданно для самого себя.

Жена пропустила его выпад мимо ушей.

— Это просто невозможно представить. Ты хочешь, чтобы я не задавала никаких вопросов и не досаждала тебе своим глупым любопытством. А еще ты хочешь, чтобы я читала свитки и вникала во все тонкости, вела дела твоего поместья и рассталась со своими ошибочными убеждениями о том, как устроен мир — пылко заговорила Наоми, ловя его взгляд.

— Но так не бывает одновременно! Как же ты сам не видишь? Или одно, или другое. Или покорная немая жена, которая не задает лишних вопросов; либо жена, которая такие вопросы задает, но занимается также и всем тем, чем ты хотел бы, чтобы я занималась!

Где-то в глубине души Такеши был по-настоящему впечатлен. Во-первых, Наоми была права сейчас. Быть может, он сам не понимал, чего хочет, или что хочет нечто невозможное. Во-вторых, от обвинений и упреков она перешла к логике. В точности так, как он ее учил. И это оказалось непросто — в первую очередь для него же.

— Хорошо.

Как же трудно далось ему это признание!

— Хорошо, — повторил Такеши, смирив свою гордыню. — В твоих словах есть зерно разума.

Наоми подняла голову и не удержалась от ликующей улыбки. Он признал, что она права. Признал!

Минамото вернулся обратно и сел за низкий стол, жестом пригласив жену разместиться напротив. И вновь испытал неприятный укол, наблюдая, как осторожно она опускается на футон, оберегая спину и лодыжки, по которым пришлись удары хлыста. На ее тонких запястьях на второй день еще пуще расцвели уродливые, багровые полосы от пут, которыми ее связали. Она прятала руки в широких и длинных рукавах кимоно, но порой, вот как сейчас, поднимала ладонь, чтобы смахнуть с лица выбившийся из прически волос, и обнажала свои раны.

— Все, что я сказал — правда. Женщин нашего клана никогда не вмешивали ни в войну, ни в политику, — ему пришлось вскинуть ладонь, потому что Наоми намеревалась горячо протестовать. — И все, что ты сказала — тоже правда. Я уже вмешал тебя в дела клана. Из-за этого тебя пытались сперва отравить и теперь похитить.

Он сложил перед собой руки в замок, поставив на стол локти.

Наоми пристально вглядывалась в него, жадно ловила каждое слово.

— Я не знаю, как давно Масахиро меня предал, — помедлив, Такеши продолжил. — Он служил клану почти десять лет. Я был мальчишкой, когда он появился в поместье. Его привел отец.

— Но кому он верен? — вырвалось у Наоми, и она цокнула с досадой языком.

Не стоило его перебивать.

— Есть одна догадка, — Такеши усмехнулся уголком рта. — Он служит Тайра или кому-то из их союзников.

Она слегка смутилась очевидностью ответа на свой вопрос. Могла бы додуматься сама! Клан Минамото на пороге войны. К кому как не к его врагам переметнуться неверному слуге?.. Наоми поежилась, борясь с желанием обхватить себя за плечи. Забавно. Уже в который раз она отчаянно стремится узнать правду, а, услышав, тотчас принимается жалеть?

— Довольно на сегодня откровений? — Такеши одарил жену проницательным взглядом, заметив ее смятение.

Он насмешничал, но беззлобно.

— Пожалуй, — не став притворяться, согласилась Наоми. — Ты напрасно насмешничаешь, — сказала она уже тише. — Ты поговорил сейчас со мной, и я уже не хочу ничего у тебя выпытывать, терзать одними и теми же вопросами, гонять их по кругу.

Минамото не признался бы никому, но в тот момент он ощутил укол стыда. Ведь вновь ее слова звучали разумно. Он не ожидал подобной мудрости от девчонки, которая еще пару часов назад кричала на него и выбегала из комнаты, не добившись от мужа желаемого. Быть может, он ее недооценил.

Вместо ответа он неопределенно повел головой. Этот жест выглядел как кивок, и Наоми подавила неуместную улыбку. Она осторожно поднялась с футона и все же поморщилась, когда тяжелое кимоно натянулось на спине, и ткань потревожила свежие следы от кнута.