Космические катастрофы. Странички из секретного досье - Михаил Ребров

В.Титов: Перед первым стартом ожидание иллюзорное: впереди загадочная необычность. Второй раз иное — осознанное предвкушение вхождения в невесомость. Сначала будет обманчивая легкость, руки и ноги потеряют послушность, внутри все зависнет, удушливый комок подкатит к горлу, а голова нальется свинцом… У меня с невесомостью конфликта не было. И не было тревожной мысли: "Надолго ли это?" Просто помнил советы летавших и наших инструкторов: "Не суетись, веди себя спокойно, без резких движений, особенно головой". Обычно советуют не думать об ощущениях, думать о работе, и все стабилизируется. Так оно и было.

М.Ребров: Готовность одна минута! "Ключ — на старт!" — звучит металлический голос в динамиках. И тут же идет дублирование команды. Смотрю на часы и слушаю:

— Продувка!..

— Протяжка!..

— До старта 3 минуты 20 секунд.

— Идет наддув баков! До старта 2 минуты 30 секунд…

Считаю про себя, чтобы как-то ускорить время. Сейчас должна отойти кабель-мачта. На счете "25", когда мачта еще не двинулась, вдруг появилось красно-желтое пламя. Клубы черного дыма стали окутывать ракету. Но рева двигателей не слышно, хотя с появлением пламени обычно начинает нарастать гул и по степи идет ощутимая дрожь. А сейчас вроде бы тихо. Или так кажется? Странно…

В.Титов: Идет отсчет последних секунд… Ждем легкого толчка и появления гула внизу. Он оповестит о выходе двигателей на режим. Секунда, другая… Ожидание, затягивалось. Потом почувствовал, что ракету качнуло. Подумал: "Ветер рванул. Сейчас начнется наддув баков"… Прошла волна легкой вибрации. Не знаю почему, но это "дрожание" не понравилось. Снова подумал о ветре. Вибрация пошла на спад и через две — три секунды затихла. Взгляд на часы. Время! Но вот появилась вторая волна вибрации. Она быстро нарастала. Не успел сообразить, что происходит, как вдруг — сильный рывок…

Начальник космодрома "Байконур" генерал Алексей Шумилин у перископа. Это он нажал одну из кнопок в самый критический момент

М.Ребров: Меня охватила тревога. Спазм сжал горло. Белая колонна ракеты, освещенная прожекторами, стала как бы проваливаться вниз. Так казалось. Клокочущий желто-красно-черно-оранжевый дым бушевал и подбирался почти к самому верху. "Там люди! Сейчас это все рванет! Махина в триста тонн разнесет стартовое сооружение. Все разнесет!"

Тревогу сменил ужас: "Сейчас будет взрыв". И тут же что-то рванулось в черноту. Ракета? Нет, она оставалась на месте. Ночь, разорванная ярким светом, давила не своей бликующей чернотой, а разбушевавшимся огнем. На границе света и тени искрило и пузырилось.

— Сработал САС, — услышал чей-то голос за спиной.

"САС" сработал и парашют не подвел…

В.Титов: "Взрыв", — молнией пронзила мысль. Но испугаться не успел: "Если бы взрыв, то…" И тут же другая: "Опять идем не туда". А потом уже как-то спокойно: "Да, не туда"…

М.Ребров: Лучи прожекторов метались по небу в поисках отстрелянного корабля. Потом мелькнул парашют. Значит, сработало. Автоматика не подвела. А как же люди? Еще несколько напряженных секунд, и где-то в стороне степь всклубилась облаком пыли. Это включились двигатели мягкой посадки. Как там ребята? Живы ли?

В.Титов: Приглушенный треск вернул к действительности. Рвались пиропатроны. На какой-то миг оцепенел, но тут же понял: сбросился головной обтекатель. "Все"! — пульсирует мысль. И тут же: "Почему все? — перебиваю сам себя. — Что-то происходит не штатно. Но ведь происходит, а не оборвалось. Иначе… Значит, ничего страшного нет, где-то сбой, где-то…" Надо запомнить в деталях все происходящее. Это самое важное сейчас. И как можно больше надиктовать на магнитофон. Слышим сейчас чей-то голос, кажется Лени Кизима. Но уже и сами поняли: сработала система аварийного спасения. Далее все шло штатно. Сработал парашют, началось легкое покачивание. Смотрим друг на друга и молчим. Сели на днище. В левый иллюминатор видим горящий старт. Высказались по этому поводу. "Океаны"! — снова голос Кизима. — Спокойно, ребята. Все нормально. Сейчас к вам подойдут и помогут выйти из корабля. Не волнуйтесь, полетите в следующий раз!" Это последнее сообщение вызвало улыбку. Стремительный калейдоскоп мыслей остановился. Мы как будто вернулись с небес на Землю. Так ждали этого полета, мечтали, работали, тренировались, и все, оказывается напрасно…

М.Ребров: Пламя поубавилось, но искрить стало сильнее. В черном небе замелькал огоньками вертолет поисково-спасательной службы. Он неожиданно вынырнул из темноты и пошел на посадку. Это поисковики доставили экипаж на аэродром.

В.Титов: Система аварийного спасения сработала четко. И это еще раз убедило в резервных возможностях техники.

М.Ребров: САС сам по себе не срабатывает. Для того, чтобы это случилось, два человека по одновременной команде должны нажать "свои" кнопки. Один из них отвечает за ракету, другой — за корабль. Этими двумя в ту ночь были генерал Шумилин и инженер Солдатенков (зам. Генерального конструктора ЦСКБ "Фотон", которое делает ракеты). Опоздай они всего на несколько секунд и ребятам каюк. Тогда 26 сентября 1983 года, я узнал, кто спас жизнь "Океанам".

Система аварийного спасения впервые появилась на кораблях типа "Союз". На "Востоках" и "Восходах" ее не было. Покинуть корабль можно было лишь после 22 секунд полета. То были двадцать две секунды риска. Экипажи знали об этом, но верили в точный конструкторский расчет.

В.Титов: Меня часто спрашивают: было ли страшно? Не знаю, что ответить. О страхе не думал. Это — честно! Поверь, мы никогда не ждем каких-то экстремальных ситуаций, серьезных отказов, неполадок, аварий. На тренировках проигрываем множество если не аварийных, то опасных вариантов. Проигрываем, чтобы осознано, грамотно и спокойно действовать в подобных случаях. Да и любой человек до конца верит в удачу, иначе сломаешься…

… В гостиницу мы вернулись с рассветом. Набрал номер редакции. Ответил дежурный. Я попросил передать главному редактору, что репортажа с Байконура не будет. Предчувствовал: разрешение на публикацию не дадут. И не ошибся.

Владимир Титов вспоминает о случившемся довольно спокойно и рассудительно. Не драматизирует, не сгущает краски. Для экипажа это было испытанием, в чем-то быть может, рабочим. Во мне же не умолкают события той страшной ночи. Жизнь человеческая висела на волоске. Казалось бы, благодари судьбу и бросай эту рискованную работу. АН нет!

"И второй дубль не получился", — сказал Володя мне много позже, не то что сожалея — страдая. Для него начался трудный период. Он пережил то, чего не было ни там, в корабле, который угрожающе мчался на станцию и не смог состыковаться с ней; ни там, на вершине ракеты, которая горела; ни в спускаемом аппарате, резко отстрелянном и подхваченном парашютом… Появился страх за свое будущее в космонавтике. Иногда ему казалось, что он коротает время в полном и абсолютном одиночестве, никому не нужный, ни для кого не интересный.