Разница во времени - Анна Бабяшкина

— Да, а потом еще все дружно свалили со своих работ, что тоже прошло совершенно незамеченным, — поддакнул Макс.

— Угу! Совершенно незамеченным! Мо-ло-дцы! Просто красавцы! И это ты говорил, что у вас там в XXIII веке все шибко умные? Да? Что-то не вижу ваших особых талантов. Ха-ха-ха! И еще удивляются потом: «А почему это у нас континуум искривляется?» — г-жа Ростова с предельно дурацким и счастливым выражением лица изображала, как именно Макс и его товарищи удивляются тому, что континуум искривляется.

— Я, между прочим, уже давно пытался объяснить нашим, что даже абсолютно пассивное и инертное сообщество все равно сказывается на траектории общественного развития, — оправдывался Макс. — Ну вот как если бы в пробирку, где протекает активная химическая реакция, добавили абсолютно инертное вещество — оно бы все равно сказалось на ходе реакции. Оно, конечно, ни с одним из реагентов не прореагирует, но окажет влияние на скорость химической реакции. Я предупреждал…

— «Предупреждал, предупреждал», — передразнила Наташа. — Плохо предупреждал! Не тех, не там, не тогда и не так! Морочили мне голову со своим Садковым и со своими фобиями! Это вы меня еще будете учить родину любить и континуум охранять? — веселилась г-жа Ростова. — Нет уж, увольте! Я намерена послать в задницу ваши мудрые советы и жить так, как я хочу жить. Ничего более страшного, чем вы уже натворили, я с вашим будущим не сделаю.

— Наташ, не надо резких движений, — мгновенно испугался Макс. — Очень тебя прошу. Меня и так по головке не погладят за то, что я тебе слишком много рассказал. А если ты тут еще активничать начнешь и попадешь в поле зрения «охранки», я просто боюсь представить, чем все может кончиться…

— Да ничем это не кончится! Прекратите вы уже все время бояться. Не надо защищать жизнь от жизни! Жизнь постоянно меняется. И пусть меняется. В этом прелесть. Больше, чем вы испоганили наше настоящее, я в вашем будущем не напортачу. Успокойся. Может, я вам только лучше сделаю. Может, мне президентом захотеть стать и вообще изменить историю? Ты веришь в роль личности в истории? Или ты поклонник «Войны и мира» и веришь, что войну затеял не Наполеон и выиграл не Кутузов?

— Ой! Можно подумать! А сама-то? Сама-то ты кто? Не ты ли только что говорила, что нашествие людей из будущего испоганило вам все настоящее? Это так ты веришь в главенствующую роль в истории личности, а не толпы?

— Ой! Только не надо из житейской плоскости переводить разговор в литературоведческую. Я вас умоляю!

— Ты первая начала!

— Нет, ты первый начал!

— Нет, ты!

— Ты!

— Ты! Ты! Ты! — затараторил Макс, сгреб в охапку смеющуюся г-жу Ростову, закрывая ей рот рукой. — Ты! Только ты! И еще раз ты!

Наташа притворно сопротивлялась, отлепляла руку Максика от своего лица, чтобы еще раз прокричать:

— Нет, ты, ты, ты!

— Что я?

— А что ты? Забыла! — рассмеялась г-жа Ростова. — Ты самая любимая вредина на свете, вот что ты!

— Сама такая! — не смолчал в ответ Макс. — Сама ты любимая вредина!

Прошел месяц.

Осень выдалась яблочная. Яблоки были повсюду: их продавали старушки у метро, они лезли в глаза из огромных корзин в супермаркетах. Наташины новоиспеченные сотрудники каждый день тащили в офис то красные молдавские, то глянцево-желтые заграничные. Макс с каждой своей встречи привозил какую-то подмосковную кислятину, которой его угощали непризнанные поэты-садоводы.

У Макса была новая навязчивая идея — он собирался открыть собственное издательство. Уже месяц г-н Чусов, конфисковав Наташин «фордик», катался по Москве, Подмосковью и прилегающим областям в поисках каких-то, одному ему известных, литературных гениев. Как уверял Масечка, лет эдак через сто они будут оценены и известны. Но сейчас, в наши дни, они — никто, понапрасну засыпающие издательства своими рукописями. Просто сейчас не время стихов. Они будут услышаны лишь тогда, когда нахлынет очередная волна интереса к стихам. «Разве может быть такое, чтобы человек при жизни совершенно не издавался, а потом вдруг читатели начали бы рвать его тексты из-под печатного станка?» — не верилось Наташе. Макс уверял, что еще как может быть. Г-н Чусов горел желанием спасти для будущего как можно больше стихов своих «гениальных поэтов». И каждый раз впадал в экстаз, когда ему удавалось обнаружить «новое и ранее неизвестное» стихотворение, вышедшее из-под пера обнаруженных им талантов. «Можно подумать, у них есть хоть одно известное», — иронизировала г-жа Ростова, но ставить палки в колеса Масечкиного энтузиазма не спешила. Чем бы дитя ни тешилось — лишь бы не сидело, поджав лапки.

Уже который день во рту у Наташи стоял кисло-сладкий яблочный привкус. Он был такой явственный, что она даже не могла курить. Табачный дым, смешиваясь с яблочным привкусом, давал мерзкое ощущение какого-то железа во рту, как будто бы она съела вагон ржавого металлолома. Оставалось только грызть зубочистки и пить яблочный сок.

— Кстати, ты в курсе, что у нас действие автостраховки заканчивается послезавтра? — начал с приятного беседу за утренним кофе Макс.

— Разве? — засомневалась Наташа и посмотрела на календарь на стене. — Какое у нас сегодня число?

— 17-е, а страховка до 19-го, — ответил г-н Чусов, разливая яблочный сок по стаканам. — Позвонишь сегодня, вызовешь на завтра страхового агента? Хорошо? Сегодня, между прочим, я встречаюсь с последним талантом из своего списка. Страшно. Потому что дальше уже придется принимать решение — играю я все-таки в эту игру или не играю. Все-таки страшно. И дело даже не в том, что… Ты чего не ешь-то ничего? — Макс подвинул поближе к Наташе тарелку с омлетом.

— На календарь посмотри, — оторвала взгляд от стены г-жа Ростова.

Макс мельком взглянул на календарь.

— Что там такое? Ой! А почему это у нас все еще август по календарю? Надо оторвать страничку!

Макс неторопливо протянул руку и попытался оторвать августовский лист календаря.

— Не трожь, а просто посмотри на него внимательно, — многозначительно попросила г-жа Ростова.

— Ты можешь просто сказать, в чем дело? — напрягся г-н Чусов. — Что случилось? За квартиру платить скоро?

— И это тоже, но это не все. Видишь красный день календаря?

— Нет, — уже начал раздражаться г-н Чусов. — Можешь по-человечески сказать, в чем проблема?!

— Проблема в том, что у меня, по ходу пьесы, задержка в шесть дней.

— То есть? — мозг Макса отказывался воспринимать эту информацию. — Ты хочешь сказать, что ты можешь быть беременна?

— Ага. Именно это я и хочу сказать.

— Этого не может быть! — запротестовал г-н Чусов. — Этого не может быть, потому что вообще не может быть! Я не мог…

— Да, вряд ли, — легко успокоилась г-жа Ростова, тоже слабо верившая в беби-форс-мажор.

Беременности действительно не могло быть. Ведь за уже почти три года у них не было ни одного прокола. Кроме того, в определенный момент выяснилось, что Макс прибыл из будущего с прививкой «от детей». Суперсовременной и гарантирующей 100-процентную защиту. Словом, беременности не могло быть.

Но она была!

Наташа долго не могла поверить в правильность домашнего теста на беременность, на котором вылезли две полоски. Потом она засомневалась в истинности показаний УЗИ. Она даже сделала повторное УЗИ у другого врача, в другой клинике. Но картина от этого не изменилась: пять недель и плодное яйцо диаметром 10 миллиметров!

Это был шок. Страх и радость, гордость и ужас, воодушевление и трепет, изумление и восторг. Вяжуще-кислый коктейль с яблочным привкусом из всех-всех-всех эмоций был круто смешан и взболтан. Он сносил крышу. Напрочь.

Пугало если не все, то многое. Начиная с того, что в данный конкретный момент Наташа была совершенно не готова к подвигу материнства. Ни морально, ни физически. Совершенно не так она предполагала забеременеть своим первенцем. А очень тщательно все подготовив — где-то за год до того бросить курить и выпивать, сдать все возможные анализы, выпить все необходимые витамины. Выйти замуж, наконец. В красивом белом платье, с маршем Мендельсона, шампанским и медовым месяцем.

Ребенок на данный момент совершенно не вписывался и в карьерные планы г-жи Ростовой. Именно сейчас, когда так «поперло», уйти в декрет? Таскаться с животом по переговорам, московским пробкам, прокуренным кабакам, работать сутками напролет у компьютера? Нет, ребенок и все ее грандиозные планы совершенно несовместимы.

И к тому же… Есть еще одно существенное «но». Что на все это скажет Макс? И как все это может сказаться на его треклятом пространственно-временном континууме?

— Будете сохранять беременность или прерывать? — выдернул г-жу Ростову из потока мыслей в реальность врач, протягивая бумаги с приколотым к ним черно-белым рисунком-результатом УЗИ.