Пиявки - Вероника Богданова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, вы мне угрожаете? – прищурилась Карелина. Она пожалела, что не носила с собой диктофон (в этом отношении ей стоило поучиться у Дины).
– Нет, что вы! У меня и в мыслях подобного не было! Просто я посчитал нужным заранее предупредить вас о возможных последствиях, чтобы потом не было мучительно больно, – обезоруживающе улыбнулся Данько. – Итак, вы отказываетесь писать? Ну и ладно. – Шеф с облегчённым вздохом забрал бумагу и ручку из рук упрямой сотрудницы.
– Я могу идти? – осведомилась Эльвира, заранее зная ответ.
– А вы всё ещё здесь? – с нарочитым изумлением парировал Олег Ефимович.
Карелина покинула кабинет главного редактора в полной уверенности, что минуту назад сделала самую большую глупость в своей жизни. Хотя нет: ещё большей глупостью было то, что она согласилась однажды лечь в постель Вечно Второго, наградив его высоким званием Первого и Единственного…
31
Лесничий успел довезти Чарскую только до пятого километра трассы. Там царило непонятное оживление, сновали его коллеги, стояло несколько спецавтомобилей, участок леса был оцеплен.
– Что случилось? – поинтересовался Сергей Ильич, остановив машину и выбравшись из неё навстречу незнакомому лейтенанту-оперу.
– Обнаружен труп неизвестного мужчины, многократно изнасилованного и задушенного. Руки связаны, рот заклеен скотчем. В общем, классика. Помните сводки по соседним областям? Похоже, у нас те же гастролёры наследили. Невдалеке от трупа – автомобиль, серебристый джип «Хонда-CRV». Кстати, любопытная подробность: мужчинка-то накрашен, а в бардачке машины – женские документы! – поделился новостями оперативник.
Лесничий, следивший взглядом за перемещением людей в лесу, замер и резко развернулся к собеседнику, услышав его последние слова.
– Ну вот и нашёлся наш педофил, – вздохнул капитан. – Я как раз работаю с этим делом, – обратился он к лейтенанту.
– По гастролёрам? – уточнил тот.
– Нет, по сексуальным домогательствам в адрес несовершеннолетней девочки, – ответил Лесничий. – Я сейчас отправлю домой свидетельницу и присоединюсь к вам.
Лариса Георгиевна выказала явственное недовольство: она уже успела положить глаз на капитана, и ей нестерпимо хотелось секса, который, похоже, обламывался.
– Вы ещё зайдёте к нам? – гостеприимно улыбнулась Чарская.
– Оно вам надо? Если я захожу, значит, в жизни не всё благополучно! – грустно пошутил Лесничий, сразу же увеличивая дистанцию между собой и этой любвеобильной дамочкой, чей обращённый на себя красноречивый взгляд он прекрасно понял, но не оценил должным образом.
– Можно ведь и сломать стереотип! – интригующе возразила Чарская и двинулась на каблуках через дорогу, сопровождаемая Сергеем Ильичом.
Вскоре у обочины притормозила двенадцатая модель «Жигулей» неприметного серого цвета. Водитель, молодой жеребчик, затянутый в фирменную джинсу и состоящий сплошь из красиво играющих мускулов и неотразимой улыбки, выразил готовность подвезти Чарскую до дома. Лариса Георгиевна помахала Лесничему рукой и уселась в машину к очаровательному мачо.
Тот с места в карьер принялся заигрывать с пассажиркой, которая была почти вдвое старше него, но отличалась тем самым шармом ухоженности и благополучия, что характерен для дам средних лет и напрочь отсутствует у молоденьких девчат. Чарская постепенно втянулась в рискованную игру, и вскоре юный водитель оказался в постели у Ларисы, где его и застал вернувшийся с работы рогоносец-муж.
А Лесничий тем временем писал отчёт о проделанной работе. Труп, обнаруженный в лесу, предположительно принадлежал Вячеславу Величко, находящемуся в розыске по делу Евгении Карелиной. К отчёту прилагались фотографии и комплект документов на имя Ольги Величко. Предположения Сергея Ильича полностью оправдались: мужчина пытался бежать из города, воспользовавшись помощью без вести пропавшей сестры-близнеца, которая посредством косметических средств и собственных предметов одежды намеренно придала ему сходство с женщиной.
Дело можно было бы закрывать, если бы не одно но: непременно требовалось выяснить, куда подевалась злополучная близняшка. Да и из УВД соседней области запросили документы по делу грабителей-гастролёров, чьей случайной жертвой оказался бежавший от правосудия Величко. Пока Ольга нигде не всплывала.
Вот бы удивился Лесничий, применивший именно это слово по отношению к пропавшей девушке, узнав, что вскоре она как раз всплывёт! Изуродованный до неузнаваемости труп лучшего стилиста города N обнаружат невдалеке от канализационных сооружений четверо подростков, решивших построить в этом районе шалаш и спрятаться в нём от надоевших придирок родителей.
Самый старший из четвёрки, собирая ветки для подстилки, наткнётся на вынесенное к берегу течением распухшее женское тело и больше никогда не рискнёт отлучаться из дома без веских на то причин. До смерти напуганному тринадцатилетнему мальчику ещё долго будет сниться зеленовато-коричневая тётка со спутанными чёрными волосами, бредущая по берегу реки и умоляюще тянущая к нему когтистые руки. Впоследствии ему понадобится квалифицированная помощь психолога.
А Лесничий только сокрушённо заметит: «Её тоже задушили. Неужели братик постарался, следы заметал? Боюсь, это дело можно смело записывать в „глухари“».
Вот так бесславно и закончилась история близнецов Величко.
В ту ночь, когда в лесу насиловали и душили Славика, в психиатрической лечебнице внезапно проснулась Светлана Бурцева. Её переполняло жуткое ощущение нехватки воздуха, и женщина, бросившись к дверям, принялась остервенело царапать собственную шею, визгливо крича:
– Выпустите меня отсюда! Я не могу дышать! Дайте мне воздуха! Изверги!
Здоровенные санитары – именно такие, каких обычно показывают в фильмах про психушку, – привязали Светлану к кровати. Потом ей вкатили лошадиную дозу успокоительного. Разве могли здешние врачи предположить, что когда-то влюблённая, но жестоко разочарованная в собственных чувствах женщина восприняла из каких-то тонких, недоступных обычным людям сфер сигнал о гибели любимого мужчины, испытав при жизни такие же ощущения, как и он – в момент смерти?
Вначале доктора решили, что дальнейшая судьба Бурцевой предопределена.
– Вряд ли она когда-нибудь оправится от перенесённого потрясения, – вынес вердикт пожилой врач, осмотрев наутро вялую, безжизненную Светлану, казалось, окончательно потерявшуюся в реальности.
Но уже к вечеру взгляд женщины стал более осмысленным, она подошла к зарешеченному окну и печально произнесла, обращаясь в пустоту:
– А на что же я, собственно, рассчитывала? На любовь до гроба? И вот он – в гробу, а я уже не люблю. Се ля
