Обычные командировки. Повести об уголовном розыске - Игорь Дмитриевич Скорин

На что уж меня все слушались, а сегодня в обеденный перерыв подходят в столовке два пьянчуги и так нахально спрашивают: «Допрыгались, дружиннички? Вас еще не разогнали? А зря! Сами-то вы хуже бандитов стали».

— Ну и что же ты им, Семен, ответил?

— Не надейтесь, говорю, дружина как была, так и будет. А если нужно, то и беседку разберем.

— Зачем же разбирать беседку? Пусть стоит, — медленно проговорил Рогов.

— Да! Как же дальше-то, Женя? — протиснулась к столу худенькая черноглазая девушка с короткой стрижкой каштановых волос. — Как нам быть дальше? Вчера вечером иду через сквер, в беседке человек десять ребят, двое с гитарами. Пьют водку и орут песни. Увидели меня и кричат: «Зинуха, заходи! Выпей с нами за упокой души Сереги-парикмахера, а заодно и за упокой своего приятеля. Не миновать ему расстрела!»

Рогов хотел что-то сказать, но увидел Дорохова, насторожился, решил, что и так было слишком много сказано при постороннем.

— Вам что, товарищ?

— Вы начальник штаба Рогов? — в свою очередь поинтересовался Дорохов.

— Да.

— Тогда я к вам.

Полковник, порывшись в своем бумажнике, достал вчетверо сложенный листок и протянул его Рогову. Начальник штаба быстро пробежал глазами документ. По мере того как он читал, лицо его менялось, хмурые складки на лбу разгладились.

— Ребята! Из Москвы прислали полковника милиции Дорохова специально заниматься делом Олега.

Девушка, разговаривавшая с Роговым, подошла к гостю, которого сразу окружили дружинники, и с надеждой спросила:

— Олега освободят?

В комнате воцарилась тишина. Вопрос этот, видимо, волновал всех.

— Вы думаете, это так просто? Одни посадили, другие освободили? Меня прислали специально разобраться. В ответ на телеграмму, которую товарищ Рогов отправил в Москву, — медленно подбирая слова, проговорил полковник.

Сразу заговорили несколько человек, но их остановил Рогов:

— Подождите, ребята! Дайте я скажу. Лаврова мы знаем давно. Многие вместе учились с ним в школе. Вот уже три года в одной дружине. Олегу мы верим. Если он говорит, что у парикмахера был нож, значит, нож был на самом деле.

— Тогда у меня ко всем вам просьба: разыщите этот самый нож. А вы, товарищ Рогов, если, конечно, не очень заняты, помогите мне кое в чем разобраться, — попросил Дорохов и вместе с начальником штаба дружины направился было к выходу, но его остановил напряженный, ищущий взгляд той девушки, что спрашивала о Лаврове.

— Вас, кажется, зовут Зина?

— Да, Зина Мальцева.

— Вот что, Зина, когда вы завтра освободитесь?

— Я свободна, — быстро ответила девушка.

— Ну и прекрасно! Приходите ко мне в городской отдел днем, часов в двенадцать.

Дорохов и Рогов вышли из Дворца культуры, полковник с интересом поглядывал на парня.

— Давайте знакомиться! Меня зовут Александр Дмитриевич, вас Евгений... а отчество?

— Просто Женя.

— Ладно, договорились. Вы знаете, где живут Лавровы?

— Конечно.

— Сходим к ним, хочу поговорить с родителями.

— Скажите, Александр Дмитриевич, а как с ним, с Олегом?

— Ну вот и ты, Женя, тоже. Об Олеге, будет время, мы с тобой еще потолкуем. Лучше расскажи о себе, о дружине...

— Дружина как дружина, — в голосе парня послышалось разочарование.

Полковник взял Рогова под руку и молча прошел несколько шагов.

— Вы все хотите от меня скоропалительного ответа и не желаете понять, что я еще и сам толком во всем не разобрался. — Он остановился, придержал своего спутника: — Да ты не обижайся. Справедливость, она, брат, восторжествует. Не сомневайся. Ну, и какие у вас в дружине ребята?

Они шли медленно, и Рогов не торопясь рассказывал, что народ у него хороший, дружный, в основном комсомольцы завода сельскохозяйственных машин, что они очень охотно принялись наводить порядок в своем районе, что дружина занимала первое место в городе, но вот случай с Лавровым может запятнать коллектив, но все равно они уверены, что Олег невиновен. Наконец они обогнули здание кинотеатра, и Рогов указал на многоэтажную башню.

— Вот мы и пришли. Думаю, не очень-то нам обрадуются.

На пятом этаже, на двери, обитой коричневым дерматином, была прикреплена медная дощечка с выгравированной надписью: «Лавровы». Им открыла дверь немолодая женщина с высоким лбом и скорбно сжатыми губами. Увидев Рогова и незнакомого мужчину, насторожилась.

— Есть что-нибудь новое? — голос женщины дрогнул.

— Калерия Викторовна, полковник из Москвы приехал, хочет с вами побеседовать, — сказал Рогов.

— Проходите, пожалуйста. — Она провела их в скромно обставленную гостиную. Дорохов рассказал о цели своего приезда.

— Вас в первую очередь, как я поняла, интересует истина... — несколько иронично произнесла Лаврова, — а местные товарищи считают, что она у них в кармане. — В ее глазах вспыхнули искорки гнева.

«Какое хорошее лицо! — подумал Дорохов. — А сын похож на мать. Глупо отрицать физиономистику. Редко встречались мне подонки с красивыми, благородными лицами, просветленным взглядом». Он почувствовал, что мать Олега вот-вот спросит прямо в лоб, считает ли и он, что ее сын убийца, и поспешил ее опередить:

— Расскажите мне, Калерия Викторовна, об Олеге. Как рос, чем увлекался, в общем, какой он.

— Олег в детстве был болезненным, да к тому же еще у него плохо со зрением — сильная близорукость, — тихо начала Лаврова.

Александр Дмитриевич вспомнил прищуренные глаза парня, когда его привели на допрос. Тогда он еще подумал, что Лавров позирует, а оказывается, все гораздо проще — он плохо видит. Осторожно спросил:

— А он постоянно носит очки?

— Постоянно, — вздохнула женщина. — У него минус четыре. Из-за этого все и пошло. Очки он надел еще во втором классе, а дети в этом возрасте довольно жестоки. «Очкарик да очкарик». А мальчишка был самолюбивым. Вот тут у него появилось желание стать сильным. Захотел заниматься самбо. Два года его не принимали в секцию. Ну, потом уступили упорству, да и муж помог, жаль, что его сейчас нет дома.

Дорохов внимательно слушал и мысленно старался решить новую задачу. Если Олег плохо видит, то мог ли он в темноте рассмотреть нож? Не тут ли разгадка?

— Терпеть не мог домашнюю работу: ни уму, ни сердцу, по его словам, а делал. Характер вырабатывал, — горько усмехнулась женщина.

Она поняла, что увлеклась подробностями, но уже не могла остановиться и все говорила о друзьях сына, о недавно возникшей привязанности. О том, что Олег дружит с