Гарри Поттер и узник Азкабана - Джоанн Роулинг

— Что ж, Петуния, — произнес дядя Вернон, тяжело поднимаясь на ноги, — я поехал на вокзал. Хочешь покататься, Дудличка?

— Не-а, — ответил Дудли, вновь с головой ушедший в телевизор, теперь, когда дядя Вернон прекратил ругать Гарри.

— Дудлику надо принарядиться для тётушки, — промурлыкала тётя Петуния, разглаживая светлые густые волосы Дудли. — Мамочка купила ему красивенький новенький галстучек. Дядя Вернон обхватил ладонью плотное плечо сына.

— Тогда до встречи, — и он вышел из кухни.

Гарри, парализованного от ужаса, посетила неожиданная идея. Он бросил бутерброд, вскочил на ноги и направился следом за дядей. Тот натягивал дорожную куртку.

— Тебя я не звал, — рыкнул он, когда заметил, что Гарри стоит у него за спиной.

— А мне и не надо, — холодно ответил Гарри. — Я хочу кое о чём попросить. Дядя Вернон с подозрением смерил его взглядом.

— Третьеклассникам в «Хог…» — в моей школе — разрешается посещать ближайшую деревню, — сказал Гарри.

— И что? — коротко бросил дядя Вернон, снимая ключи от машины с крючочка возле двери.

— Мне нужно, чтобы вы подписали разрешение, — поспешно закончил Гарри.

— С какой стати мне это делать? — скривился дядя Вернон.

— Ну-у, — протянул Гарри, тщательно подбирая слова, — это будет нелегко, притворяться перед тётей Маржи, что я учусь в этом, святом Как-его-там…

— В заведении св. Грубуса — интернате строгого режима для неисправимо-преступных типов! — пророкотал дядя Вернон, и Гарри с удовольствием уловил в его голосе панические нотки.

— Совершенно верно, — сказал Гарри, спокойно глядя в огромное, багровое лицо дяди. — Очень длинное название. А ведь нужно, чтобы я произносил его без запинки, правда? Что, если я случайно что-нибудь упущу?

— Тогда я из тебя всю начинку вытрясу, понял? — загремел дядя Вернон и пошёл на Гарри с поднятыми кулаками. Но Гарри не уступал.

— Это не поможет тёте Маржи забыть, что я ей скажу, — хмуро проговорил он. Дядя Вернон остановился, всё ещё держа кулаки над головой, с лицом гадкого красно-коричневого цвета.

— А если вы подпишете разрешение, — поспешно продолжил Гарри, — я поклянусь, что буду помнить, где я якобы учусь и буду вести себя как муг… как нормальный и всё такое.

Было ясно, что дядя Вернон обдумывает его предложение, несмотря на оскаленные от ярости зубы и жилку, бьющуюся на виске.

— Идёт, — бросил он в конце концов, — но я намерен внимательно следить за твоим поведением, пока Маржи будет здесь. Если до самого конца ты будешь всё делать, как я сказал, и придерживаться моей версии, то я подпишу твоё идиотское разрешение. Он повернулся на каблуках, распахнул входную дверь, а потом захлопнул её за собой с такой силой, что выпало одно из витражных стёкол. Гарри не стал возврашаться в кухню. Он пошёл в свою комнату. Если ему предстоит вести себя по-мугловому, то лучше начать прямо сейчас. Медленно и печально он собрал все свои подарки и поздравительные открытки и спрятал их под доской рядом с сочинением. Затем подошёл к совиной клетке. Эррол совсем пришёл в себя; они с Хедвигой спали рядышком, сунув головы под крылья. Гарри вздохнул и разбудил обоих, потыкав пальцем.

— Хедвига, — мрачно сказал он, — тебе придётся убраться отсюда на неделю. Лети с Эрролом. Рон за тобой присмотрит. Я напишу ему и всё объясню. И не смотри на меня так, — большие янтарные глаза Хедвиги глядели с укором, — я не виноват. Только так я получу разрешение ходить в Хогсмёд вместе с Роном и Гермионой. Через десять минут Эррол и Хедвига (с запиской к Рону, привязанной к лапке) вылетели из окна и скрылись из виду. Гарри, чувствуя себя глубоко несчастным, убрал клетку в шкаф. Однако, у него практически не осталось времени на размышления о своей печальной судьбе. Казалось, не прошло и мгновения, как снизу уже раздались вопли тёти Петунии. Она кричала, чтобы Гарри спустился и приготовился встречать гостью.

— Сделай что-нибудь со своими волосами! — рявкнула она, едва только он вошёл в холл.

Гарри не мог понять одного — зачем. Тётя Маржи обожала критиковать его, поэтому, чем неопрятнее он будет выглядеть, тем лучше для неё. Более чем скоро со двора донеслось шуршание гравия — это въезжала машина дяди Вернона; затем хлопнули дверцы, затем на садовой дорожке послышались шаги.

— Открой дверь! — прошипела тётя Петуния.

С ощущением черного мрака в душе Гарри отворил дверь. На пороге стояла тётя Маржи. Она была точной копией дяди Вернона: большая, мясистая, даже с усами, правда, не такими кустистыми, как у брата. В одной руке она несла необъятных размеров чемодан, а другой она держала подмышкой старого бульдога с чрезвычайно дурным характером.

— Где тут мой Дуделька? — забасила тётя Маржи. — Где тут мой племяшечек?

Дудли, загребая ногами, вошёл в холл. Его блондинистые волосы были плотно прилеплены к жирной голове. Бабочку было трудно разглядеть под многочисленными подбородками. Тётя Маржи пхнула чемодан в живот Гарри, совершенно вышибив из него дух, сжала Дудли в одноруком объятии и посадила влажный поцелуй на жирную щеку племянника. Гарри прекрасно знал, что Дудли терпит ласки тёти Маржи только потому, что получает за это неплохие деньги. В самом деле, когда объятие наконец распалось, у Дудли в толстом кулаке оказалась зажата двадцатифунтовая банкнота.

— Петуния! — закричала тётя Маржи, проходя мимо Гарри так, словно он был вешалкой для шляп. Тётя Маржи и тётя Петуния поцеловались, а точнее, тётя Маржи стукнулась мощной челюстью в костлявую щёку тёти Петунии. С радостной улыбкой на устах вошёл дядя Вернон и закрыл за собой дверь.

— Чайку, Марж? — спросил он. — А что будет Рваклер?

— Рваклер попьёт чаю из моего блюдечка, — ответила тётя Маржи, и все трое направились в кухню, оставив Гарри одиноко стоять в холле с чемоданом в руках. Гарри не жаловался; всё что угодно, лишь бы поменьше быть с тётей Маржи. Он потащил чемодан в комнату для гостей и постарался, чтобы это заняло как можно больше времени. К тому моменту, когда он вернулся на кухню, тётю Маржи уже снабдили чаем и фруктовым пирогом. В углу Рваклер шумно лакал из блюдечка. Гарри увидел, что тётя Петуния едва заметно морщится всякий раз, когда капли чая и слюны падают на её чистейший пол. Тётя Петуния ненавидела животных.

— А кто присматривает за остальными собаками, Марж? — поинтересовался дядя Вернон.

— О, я оставила при них полковника Бруствера, — загремела в ответ тётя Маржи. — Старик теперь в отставке, ему полезно чем-нибудь заняться. Но беднягу Рваклера пришлось взять с собой. Он без меня чахнет. Рваклер завыл, увидев, что Гарри сел за стол. Это заставило тётю Маржи в первый раз обратить внимание на мальчика.

— Ну! — пролаяла она. — Всё ещё здесь?

— Да, — ответил Гарри.

— Не говори «да» таким неблагодарным тоном, — зарычала тётя Маржи. — Со стороны Вернона и Петунии было на редкость благородно оставить тебя в доме. Я бы не стала. Если бы тебя подбросили ко мне на порог, ты бы отправился прямиком в приют.

Гарри так и подмывало сказать, что он бы с большим удовольствием жил в детском доме, чем у Дурслеев, но мысль о разрешении посещать Хогсмёд остановила его. Он через силу улыбнулся.

— Чего ты лыбишься?! — взорвалась тётя Маржи. — Вижу, ты нисколько не исправился с тех пор, как я видела тебя в последний раз. Я-то надеялась, что в школе в тебя вобьют хоть чуточку хороших манер. — Она основательно отхлебнула из чашки, утёрла усы и продолжила: — Как там это называется, куда вы его отослали, а, Вернон?

— К св. Грубусу, — заторопился с ответом дядя Вернон. — Первоклассное заведение для безнадёжных случаев.

— Понятно, — сказала тётя Маржи. — А скажи-ка нам, мальчишка, там, в этом св. Грубусе, применяют телесные наказания? — рявкнула она с другого конца стола, обращаясь к Гарри.

— М-м-м… Дядя Вернон коротко кивнул из-за спины сестры.

— Да, — ответил Гарри. Затем, почувствовав прилив вдохновения, добавил: — постоянно.

— Отлично, — одобрила тётя Маржи. — Я не признаю все эти сюси-пуси, что, дескать, нельзя бить детей, даже если они это заслужили. Хорошая плётка — лучший учитель в девяносто девяти случаях из ста. Ну, а тебя часто наказывают?

— О, да, — подтвердил Гарри, — ещё как часто. Тётя Маржи сердито прищурилась.

— Всё-таки не нравится мне твой тон, — заявила она. — Если ты преспокойно говоришь о том, что тебя бьют, значит, тебя бьют не слишком сильно. Петуния, на твоём месте я написала бы им. Дай им понять, что у тебя нет никаких возражений относительно применения самых суровых наказаний к этому мальчишке.

Похоже, дядя Вернон заопасался, что Гарри может забыть об их сделке; во всяком случае, он резко переменил тему:

— Слыхала утром новости, Марж? Как тебе нравится этот сбежавший преступник, а?