Тайный агент Её Величества - Алла Бегунова

Эти причудливые повороты, характерные для жизни любой восточной деспотии, даже в XVIII столетии, Екатерина Вторая обсуждала с Веселитским, пригласив его на аудиенцию в Зимний дворец осенью 1780 года. Царица знала историю его пленения, приложила максимум усилий к освобождению посланника и теперь спрашивала, готов ли он поехать еще раз в страну, где пережил личную трагедию. Подумав, Петр Петрович согласился. Ему очень хотелось снова встретиться с человеком в узких сапогах.

Хотя с тех пор прошло шесть лет, Веселитский помнил все до мельчайших подробностей. Уродливое лицо палача, его поджарую фигуру, немного сутулую, с длинными, как у обезьяны, руками, его кафтан, засаленный на локтях, его выговор с некоторой шепелявостью и, конечно, его кинжал. Веселитский надеялся найти мусульманина в Крыму и лично показать ему кое-какие интересные приемы физического воздействия на несговорчивых подозреваемых.

Царский указ о его назначении состоялся.

Шахин-Гирей встретил нового чрезвычайного посланника и полномочного министра весьма сердечно. Государыня же в январе 1781 года пожаловала Петру Петровичу генеральский чин действительного статского советника. Вдохновленный доверием великой царицы, он с особым пылом занялся той работой, которую знал досконально и очень любил…

Что скрывать, карьерным дипломатом Веселитский отнюдь не являлся. Был он кадровым разведчиком, одним из лучших профессионалов секретной канцелярии Ее Величества, образованным, опытным, умелым.

Пять лет он учился в Венском университете, где проявил выдающиеся способности к языкам. Превосходно писал и изъяснялся на латыни, на греческом, на французском, немецком, итальянском, несколько хуже, на бытовом уровне, – на сербском, молдавском, польском. Будучи в зрелом возрасте, освоил тюрко-татарский, изучал арабскую грамоту.

Служить Веселитский начал в 1785 году, в штабе Главнокомандующего русскими войсками на Украине генерал-фельдмаршала графа Миниха, на должности переводчика по секретной переписке. В 1739 году Миних рекомендовал его Ивану Ивановичу Неплюеву, тогдашнему киевскому генерал-губернатору. У Неплюева начинающий чиновник уже заведовал отделом, ведущим перлюстрацию всей зарубежной корреспонденции, поступающей в Малороссию. Здесь благодаря собственной сообразительности Веселитский перехватил несколько депеш барона Синклера, польского агента, чем способствовал его разоблачению и аресту.

В 1741 году подающего большие надежды молодого человека послали наблюдателем в русско-турецкую комиссию по установлению новых границ в Бендерах, Очакове, Аккермане. Пробыв два года на юге, он впервые встретился с мусульманами, начал присматриваться к их обычаям и нравам, заводить среди них знакомых, выискивать людей, способных к подпольной работе.

Затем Веселитского отозвали в Санкт-Петербург и зачислили в штат Государственной коллегии иностранных дел переводчиком. Но переводы ему приходилось делать довольно специфические. Он читал и перелагал на русский язык донесения дипломатической почты, составленные для правительств своих стран послами Франции, Пруссии, Австро-Венгрии, Италии, Польши.

Сухая канцелярская работа, тем не менее, Петра Петровича тяготила. Он настойчиво просился из «леса», то есть Центра, в «поле», то есть на оперативную работу в какой-нибудь приграничной провинции. Наконец в 1751 году просьбу его уважили, Веселитский поехал в Ригу – «для перлюстрации и наблюдения за поведением тамошних обывателей». Быстро наладив это самое «наблюдение», он изловил трех шведских лазутчиков, занимавшихся сбором сведений о численном составе и вооружении русского гарнизона.

Семилетняя война призвала Веселитского под боевые знамена. Он получил должность директора секретной канцелярии при главнокомандующем русским корпусом в Пруссии, чин надворного советника, равный армии майору, двойной оклад жалованья. Так что в наших победах над войсками прусского короля Фридриха II при Цорндорфе, Пальциге, Кунерсдорфе и особенно в смелом рейде русской кавалерии к Берлину была и его скромная лепта.

Причерноморские степи вновь открыли свои объятия Веселитскому в 1764 году. Немало поколесил он здесь по пропыленным шляхам, якобы проверяя пограничные посты, но в действительности исполняя тайный указ царицы о всесторонней разведке театра будущей войны с турками и крымскими татарами и о создании здесь сети «конфидентов» из местных жителей. В послужном списке Петра Петровича отмечены достижения на этом поприще: в Крыму он завербовал двух осведомителей, в Очакове – одного, в Могилеве – тоже одного.

Наибольший успех выпал Веселитскому в командировках к ногайским татарам. В октябре 1770 года он отправился на три недели к стойбищам Едисанской орды, кочевавшей возле Очакова и Измаила. Ему удалось расположить к себе Джан-Мамбет-бея, главного мурзу. Едисанцы согласились перейти под покровительство России. В начале 1771 года Петр Петрович поехал к ногайцам снова, но теперь – к Большой орде. Там уже слышали о нем. Но, кроме хорошей репутации, имел он при себе охрану и 14 тысяч золотых рублей. Русское правительство таким образом решило возместить татарам ущерб, причиненный недавним разбойничьим набегом запорожских казаков. Деньги степняки взяли с благодарностью, Веселитского приняли как дорогого гостя, грамоту о признании власти великой царицы над своими улусами и родами подписали.

Тогда как крупного специалиста по татарским делам государыня послала Веселитского в Крымское ханство: склонить Сахиб-Гирея к более тесному сотрудничеству с русскими.

Но разведка всегда являлась ремеслом трудным, неопределенным, переменчивым. Результат действий порою предсказать невозможно, он зависит от слишком многих факторов. То, что блестяще удалось Петру Петровичу на степных просторах Причерноморья, у кочевнических кибиток и костров с Джан-Мамбет-беем, совсем не получилось в Бахчисарайском дворце, украшенном дивными настенными росписями, многоцветными коврами, звонкими фонтанами.

Собственно говоря, вытащив узника из зандана, мусульмане-то и спрашивали его именно об этом. Почему отложился от османов Джан-Мамбет-бей, прежний их покорный вассал? Много ли работает на полуострове «конфидентов», завербованных русскими? Где находятся ключи от шифров дипломатической переписки?

Человек в узких сапогах, наверное, действовал бы гораздо решительнее, как то принято в застенках мухабарата, перейдя от кинжала к плети-треххвостке, к веревкам, к раскаленным иглам. Но теперь на допросах присутствовал очень вежливый чиновник из Стамбула. Он предлагал посланнику великой царицы весьма выгодную сделку: принять ислам, раскрыть правоверным все секреты кяфиров, затем уехать на берега Мраморного моря, где жить в красивом загородном доме, наслаждаясь ласками четырех юных жен и десяти наложниц разного цвета кожи. Денег, полученных от султана, на такое житье ему хватит вполне.

Статский советник про себя усмехался. Сексуальным маньякам всегда кажется, будто мир вокруг них тоже одержим сладострастием и развратом, но почему-то не признается в этом. Он просил мусульман лишь освободить из гарема Сахиб-Гирея любимую свою жену Елисаветту Николаевну вместе с младенцем, самым младшим из его сыновей, Иванушкой, да сообщить Ее Величеству Екатерине Второй о неправомочном аресте в Крымском ханстве российского дипломата.

Как ни странно, через десять дней они сделали это.

Потом Веселитский понял, что помогло ему в неравной схватке с врагами, что поколебало чаши весов в его пользу. В июне 1774 года две наши дивизии под командованием Суворова и Каменского разгромили сорокатысячный корпус турок у Козлуджи. Первая русско-турецкая война, османами же затеянная, кончилась полным их поражением на суше и на море. Султан согласился на переговоры, и мирный Кючук-Кайнарджийский договор был подписан очень быстро.

Спорить с победителями, а тем более злить их выходками в старо-исламском духе с заточением послов в тюрьму и пытками там стало опасно. Армия великой северной державы находилась примерно в 250 километрах от Стамбула, военный ее флот свободно крейсировал в Черном море. Потому предложение насчет денег и усадьбы, населенной восточными красавицами, являлось скорее провокацией, последней попыткой мусульман переиграть неверных, если не в честном бою, то хотя бы в хитрой шпионской схватке без правил…

Солнце поднималось все выше и заливало веранду светом, еще по-летнему ярким.

Предавшись своим воспоминаниям, чрезвычайный посланник и полномочный министр сидел в кресле неподвижно. Похоже, тот шестилетний период жизни, который он называл «крымским», заканчивался. Много разных событий, интересных, радостных и очень печальных произошло тут. Феноменальная память, лучшая помощница разведчика, подсказывала ему сотни мельчайших деталей, связанных с этими событиями. Иногда не детали, но целые образы возникали перед его мысленным взором, и Веселитский старался дать им беспристрастную оценку.