Женщины на празднике Фесмофорий - Аристофан

Женщина – глашатай

К вам, Олимпийские и боги и богини,И к вам, Пифийские и боги и богини,И к вам, Делосские и боги и богини,И к остальным богам мольбу возносим нашу.Да будет проклят тот, кто хочет сделать злоНароду женскому; кто сносится тайкомИль с персами,[31] иль с Еврипидом нам во вред,Народу женщин. Кто тираном хочет статьИль водворить тирана; кто разоблачит,Что женщина присвоила дитя; раба,Которая супругу разболтает всеИль извратит доверенную весточку;Любовник, если он любовницу надулИ дар обещанный дарить не хочет ей;Старуха, что дары любовнику дает,Гетера, что бросает друга за дары,И все кабатчики, кабатчицы, хоть разНам недолившие, обмерившие нас, –Да будут прокляты, погибнет подло пустьВся их семья! Просите также для себяБлагополучия и счастья у богов.

Второе полухорие

Антистрофа 1

Помолимся о том, чтоб эти пожеланьяНа благо городу и вольности гражданскойИсполнились.И та бы женщина в собранье победила,Которая подаст полезнейший совет.А тех, которые обманывают насИ клятвы данные бесчестно нарушаютС корыстной целью и с ущербом для других,И тех, которые стремятся ниспровергнутьНародные указы и законИль нашим недругам о тайнах сокровенныхДерзают доносить,И тех, которые порабощенья радиПриводят персов к нам, – всех объявляем мыБезбожными врагами государства.О всемогущий Зевс!Воззри на нас, хоть женщины мы только,И повели богамНам помощь оказать.

Женщина-глашатай

Внимайте все![32] В Совете женском решеноПод председательством Тимоклии, – велаЛисилла протокол, а мненье подалаСострата, – чтоб созвать в день средний Фесмофор,Когда свободны вы, всеженский общий сбор.Предмет занятия: обидчик ЕврипидИ как его казнить. Прекрасно знаем все:Он оскорбляет нас. Желает кто сказать?

Первая женщина

Я!

Женщина-глашатай

Прежде чем начать, сперва надень венок!

Предводительница хора

Молчите, слушайте! Прокашлялась она,Как все ораторы: знать, будет длинной речь.

Первая женщина

(в венке)

Не из тщеславия, богинями клянусь,Пред вами, женщины, я эту речь держу.Страдаю я давно за женщин всей душой,Страдаю оттого, что с грязью нас смешалОтродье овощной торговки,[33] Еврипид.Всегда и всячески он унижает нас.Нет гадости такой, которую бы онНа нас не взваливал. Где хоры есть, поэтИ публика, везде на нас клевещет он.Что и развратны-то, и похотливы мы,Изменницы, болтуньи мы и пьяницы,И вздор несем, что мы – несчастие мужей.И вот, вернулся муж – в театре побывал, –Сейчас исподтишка осматривает все,Не спрятан ли куда возлюбленный у нас.Бывало, что хотим, все делать мы могли,Теперь уже нельзя: предубедил мужей,Презренный, против нас. Плетет жена венок, –Мужчина думает: «Наверно, влюблена».В домашних хлопотах вдруг выронит сосуд, –Сейчас готов упрек: «Ты что посуду бьешь?Наверно, вспомнила коринфского дружка!»[34]Хворает девушка – сейчас же скажет брат:«Не нравится совсем мне цвет лица сестры!»Но дальше! Женщина бездетная не прочьДитя чужое взять, сказать, что родила, –Так не удастся: муж из спальни ни на шаг!На девочках женились раньше старики,Но он нас замарал настолько, что ониНе женятся уже, ссылаясь на слова:«Над престарелым мужем властвует жена».[35]Благодаря ему покоев женских дверьЗакрыта на запор; поставлена печать,Болты приделаны, а сверх того ещеНа страх любовникам молосских держат псов.[36]И это мы простим. Но вспомним же, как мыХозяйничали здесь: свободно было намТаскать из кладовой вино, муку и жир.Не та уже пора: муж носит все ключи,А сделаны они куда как мудрено!С тремя зацепками, лаконский механизм.Бывало, стоило ценою в три грошаНам перстень заказать, – и дверь открыть могли,А ныне бич семьи – писатель Еврипид –Мужьям внушил носить на поясе печатьИз древесины, сглоданной червем. Итак,Я предлагаю: надо погубить его.Хоть яд подсыпать, хоть иначе – только смерть!Вот то, что я могу открыто вам сказать,А остальное изложу я письменно.

Первое полухорие

Строфа 2

Не слыхали мы ни разу,Чтобы женщина умелаРечь искусно так построить,Правду всю в ней изложить.Всесторонне обсудилаИ продумала отлично,Изложила очень точным,Сочным, ярким языком.Если б даже сын Каркина,Сам Ксенокл произносил здесьРечь, то все единогласно –Мы уверены – признали б,Что болтун он.

Вторая женщина

И я вам несколько сказать решаюсь слов.Все обвинения уже подобралаВам первая из выступавших. Я скажу,Как мне он повредил. На Кипре умер муж,Оставив пятерых детей, которых яКормила кое-как продажею венковРаботы собственной. Мы жили впроголодь.Теперь же Еврипид своими пьесамиНастроил всех мужчин не признавать богов.И половины мы венков не продаем.Поэтому и я проект такой вношу:Злодея наказать за все его грехи.Немало оскорблял он грубо, злостно нас.Чего нам ждать еще? Питомец рынка он.

(Уходя.)

Пора мне на базар: заказ имею яНа двадцать штук венков, так надо их сплести.

Хор

Пред нами женский ум блеснул не в первый раз,И прежней речи блеск пред новою померк.Как говорит она!Ни слова лишнего! В ней виден здравый смысл,Видна находчивость и ясность мысли в ней,И убедительность, и верю я, что онЗаплатит все сполна; сомненья в этом нет.

Мнесилох

Что наши женщины возмущены весьмаТем, как унизил их хулитель Еврипид,И что кипит в них злость, не удивляюсь я.Клянуся счастием детей моих, должнаЯ вам сочувствовать, раз не сошла с ума.Но нам и на себя, – мы здесь среди своих,Здесь нет предательниц, – не лишнее взглянуть.За что же всю вину мы валим на него,Безмерно злобствуя? Ведь он разоблачилДва-три греха, а их за нами миллион!Я о других молчу, но за собой греховНемало знаю я, и вот из них один.То было в третью ночь замужества. Муж спал,Имела я дружка, которым лет семиБыла я растлена; вот он затосковал,Пришел к моим дверям и стал скрести слегка.Я поняла, ползу с постели крадучись,Но вдруг проснулся муж. «Куда идешь?» – «Куда?Терпенья нет: урчит и режет в животе.Мне выйти надобно». – «Иди». Тут он взялсяТолочь анис, шалфей, плод можжевельника,И я в дверные петли подлила водыИ выбралась к дружку, и тут, держась за лавр,Нагнувшись, отдалась на улице ему.Об этом Еврипид нигде не говорит.Молчит он и о том, как отдаемся мы,Когда другого нет, погонщикам, рабам,Как, возбужденные излишеством ночным,Принуждены чеснок жевать мы поутру,Чтоб муж, вернувшись с караула к нам домой,Не заподозрил нас ни в чем дурном. НигдеОб этом нет у Еврипида. Федру онБранит. Но нам-то что? Зато молчит о том,Как женщина одна взяла красивый плащ,Чтоб мужу показать при свете утреннем,И, им укрыв, любовника спровадила.Другая женщина родами десять днейВсе мучилась, нигде ребенка не купив,А муж по городу все бегал и искалЛекарство, чтоб жене ускорить роды им.Ребенка принесла старуха им в горшке,Набивши воском рот ему, чтоб не пищал.По знаку, данному старухою, женаДавай вопить: «Уйди! Я чувствую, сейчасРожу». И правда: плод в горшке ногою бил.Обрадованный муж сейчас же убежал,Воск живо вынут был, ребенок закричал.Старуха подлая, принесшая дитя,С улыбкою к отцу бежит и говорит:«Лев народился, лев! Ни дать ни взять – ты сам!И даже то, что под животиком висит,Совсем как у тебя: как шишечка с сосны…»Вот подло как мы поступаем, видит бог!За что ж на Еврипида гневом мы кипим?Мы терпим меньше зла,[37] чем сами мы творим.

Второе полухорие