Пленница медведя (СИ) - Владимирова Анна

Когда неподалеку раздался вой, я развернулась и бросилась обратно к дому. Сердце привычно заколотилось где-то в горле, там же застрял и крик, когда услышала азартное порыкивание за спиной. Но стоило вылететь с дороги на поляну, сбоку метнулась тень, а я заорала и упала на колени. Только меня не тронули, а уши тут же заложило от выстрела. Я скрутилась до земли, закрывая голову, но меня тут же дернули за руку и поставили на ноги. Медведь бесцеремонно потащил обратно к дому, оглядываясь.

— Переставляй ноги, — рыкнул, едва ли не швыряя на ступеньки, но уговаривать меня не было нужды — я подскочила и бросилась к дверям. Он тоже не задержался — забежал следом, хлопнул дверью и закрыл ее на засов. В руке у него было ружье.

Я опустилась на пол посреди гостиной, потому что дрожащие ноги не держали, но Медведь не оставил в покое — рывком подхватил на руки и понес к дивану.

— Поела бы — бегала б быстрее, — стряхнул меня в подушки и направился в кухню.

— Почему я не могу выйти отсюда?! — подскочила следом. — Почему эти твари не уходят?! Что… — по щекам снова покатились слезы.

— Потому что они твари, а ты для них — упущенная жертва, — хмуро глянул он на меня.

— У тебя есть машина, но ты даже пальцем не пошевелил… — всхлипывала я. — Ты… — Я спрятала лицо в ладонях.

— Я выстрелил в волка, который за тобой гнался, — зло цедил Медведь. — И это не пошевелил пальцем, по-твоему?

— Отпусти меня, пожалуйста! Я хочу домой!

— Машина не заводится, я пробовал.

Он отвернулся и ушел в кухню, но не успела я выпасть в новый виток отчаяния, вернулся с аптечкой. И только тут я заметила, что разбила колени в кровь, и та проступала через ткань штанов. Медведь рывком стянул их с меня, едва не уронив меня с дивана, потом достал бутылку с жидкостью, по запаху смахивающую на травяную настойку. Я не сопротивлялась. Просто стиснула зубы, когда защипала поврежденная кожа…

— Откуда яйца, если нет света? — взглянула на него.

— В подвале две холодильных камеры и генератор, — даже не задумался он. То, что я ему не доверяла, его не возмутило. — Еда — главное для выживания. Генератор сдох недавно, значит — я был мертв месяц…

Я помолчала какое-то время, глядя на то, как осторожно он меня лечит. И стало стыдно.

— Почему это с тобой случилось?

— Никто не знает, — хмурился он. — И лекарства нет.

— Мне жаль, — искренне признала.

— Мне тоже жаль, — говорил не про себя, подняв на меня взгляд, от которого снова захотелось потеряться.

— И что дальше? — осторожно спросила.

— У меня не большой выбор действий — заботиться о тебе, раз ты все же решила остаться, — он сгреб остатки средств в аптечку и поднялся, — и не обернуться снова зверем.

Я проследила за ним взглядом, но когда он пересек гостиную, поднялась и направилась следом:

— А если меня найдут?

— Здесь тебя не найдут, — даже не обернулся.

— Почему?

— Потому что это — территория Аджуна. На нее просто так не попасть. Нужны разрешения и согласования с нашим правителем.

— Неужели не дадут организовать поиски человека? — не верилось мне. То, что Медведь так спокойно обо всем этом говорит, повергало в шок.

— Даже если и дадут, то под присмотром. Но на мою территорию все равно не пустят, — обернулся.

— Что же делать? — проскулила я, снова впадая в истерику.

Будто Медведю есть дело. У него другие проблемы, и мое спасение в них не входит.

— Ждать, пока волки уберутся. Наверное, пригнали стаю из-за вчерашнего…

— Что? — распахнула я глаза в ужасе. Мне казалось, хуже быть не может? — А если они сюда ломанутся?

— Не должны, — сложил он руки на груди. — Они же не знают, что мне нельзя оборачиваться медведем…

— А еда? — быстро сужался круг моих требований к жизни.

— Пока достаточно, — жег меня взглядом.

— И сколько ты планируешь так тут жить?

— Как твое имя? — вдруг спросил, впервые проявляя какие-то живые эмоции.

— Дана.

5

Он молчал. Я думала, представится в свою очередь, но он не спешил с этим.

— Я не знаю, сколько буду человеком, Дана.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А если снова станешь медведем? — обняла себя руками.

Все становилось каким-то безнадежным. Снаружи еще рванулся в порыве ветер, и я вздрогнула. Осознание, что я в ловушке, приходило медленно, и от этого было еще тяжелее.

Он не отвечал.

— А далеко отсюда до Аджуна?

— Мы не дойдем за день. А против стаи волков в лесу я не так хорош… И меня зовут Сезар.

Я развернулась и поплелась к дивану. Это все я виновата, при чем тут он? И имя такое…

Сезар…

Он подошел к камину и присел, взявшись за кочергу, а я подтянула ноги к груди и обняла их, ежась. Ступни совсем закоченели. Показалось, что в гостиной похолодало.

— Я поругалась вчера с родителями, — начала тихо. — Психанула…

Он поворошил бревна, высекая сноп искр.

— …Мне хотелось убраться подальше, — горько усмехнулась. — Говорят же — осторожнее с желаниями…

— Сколько было волков? — вдруг спросил он.

— Два.

— Зачем из машины вышла?

— Я не сразу поняла, что человек, который вышел к машине — тоже волк… Было темно. Я подумала — меня нашли.

Когда вспоминала пережитое, незнакомый до этого страх смерти возвращался. Когда волк выскочил мне под колеса, я крутанула руль на рефлексе. Чудом, что нашла тормоза и не достала до елки у обочины. А через несколько минут к машине вышел человек. Вернее, выглядел он как человек. А я была уверена, что за мной могли увязаться охранники резорта. Даже мысли не возникло, что это не люди…

— Он стукнул в стекло и крикнул, чтобы вылезала, — тихо продолжала я. Медведь щурился на огонь, молча слушая. — Я и вылезла. Думала, он знать хочет, что я не пострадала… А он дернул двери на себя и вырвал их с корнем. Я только успела баллончик с освежителем выплеснуть ему в морду…

Сезар продолжал молчать, думая о чем-то, а я смотрела на его профиль. В глазах мужчины прыгали блики от огня и будто тонули в них, угасая искрами на ободке радужки.

— Повезло, — наконец, выдал он и поднялся. — И я последний раз прошу — поешь. Еды не так много, чтобы выбрасывать.

* * *

Я направился к дверям, намереваясь глотнуть воздуха и перевести дух, но девушка была слишком напугана, чтобы оставаться одной:

— Куда ты? — вспорхнула с дивана, судя по звуку.

— Мяса достану… из камеры…

Хотелось занять руки чем-то привычным, спланировать хоть что-нибудь, пусть планы и ограничиваются этим днем, потому что другого может уже не быть. Я слушал ее, но все, что говорила, не трогало. Все, о чем я думал — как дожить человеком до утра. Потому что, если я не выживу… смысл? Тело все еще казалось выданным взаймы, как и разум. Мысли были будто чужими. Ну какая мне разница, что она поругалась с родителями? Что за ней гнались белоглазые…

Твари…

Но один толк от ее рассказа был — я понял, почему взял девчонку сразу же, не соображая. Белоглазым всегда нужны были самки, а своих не хватало. Эти никогда не гнушались кражами человеческих женщин. В нашей вчерашней стычке первым, что я сделал — присвоил самку себе. Кто первым покрыл, тот и в праве. Человеком я еще не соображал, что нужно делать, но зверь во мне оценил эту необходимость приоритетной. Только и всего… для зверя. И большая проблема для меня. Что меня удерживает сейчас от того, чтобы вернуться в зверя, было непонятно. Если ответ все также в девчонке… то мне нельзя ее отдавать. И оборачиваться зверем нельзя — без меня ей остаться тут тоже не вариант. Какого черта эти твари ошиваются вокруг дома, я не понимал. Чувствуют мою слабость? Решили забрать все же женщину?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Надо было звонить Рэму, но я не мог. Он встанет на мою сторону, не отдаст девчонку людям и подставится. А я не собирался этого допустить. Оставалось только затаится и постараться остаться как можно дольше в сознании.

На улице пахло дождем — скоро польет снова. И от этого в груди что-то защемило. Я сбежал по ступенькам и замер у лестницы, прислушиваясь. Чувство чужого взгляда из-за листвы дернуло нервы — следят. Я обошел лестницу и направился в гараж. Ноут и телефон лежали на столе у окна — я заранее вынес их сюда из спальни, чтобы врать девчонке слаженней.