Шеф-повар придорожной таверны - Кирилл Коваль

Но обратно я плыл так, словно за мной гнались все оборотни нашего леса, стремясь поскорее выскочить под ласковое солнышко и вскоре развалился на камне, прижавшись к нему спиной, впитывая добытое за день тепло. Рядом плюхнулся Овер, упав на живот и положив на бок голову — закрыл глаза. Оверу уже четырнадцать — он сын известного в наших краях охотника и всю зиму провел в лесу, добывая пушнину и мясо. Сейчас они с отцом занимаются хозяйством, не трогая зверье и птицу с детенышами и добывают только рыбу. К слову в нашей компании Овер самый лучший рыбак, даже когда мы ничего не можем поймать, он без двух — трех вьюнов не уходит.

Чуть ниже на травке развалились Герес и Млат. Гересу тринадцать лет, как и мне, немного полноватый, но это у них семейное. Оба его старших брата тоже были упитанными в детстве, зато сейчас такие здоровяки, бычков на себе таскают! Семья Гереса, большая, они крестьяне, занимаются выращиванием ржи, пшеницы, репы и тому подобного. Лет десять назад начали выращивать свиней и быков. Раньше мы у них закупали все для таверны, пока сестра не вышла замуж и мы стали брать продукты у родителей ее мужа. Плохо, что они с другой деревни и закупить продукты можем не каждый день, как раньше.

Млат — самый младший из нас — ему всего двенадцать. Несмотря на огромного, даже больше чем мой дядя, отца Млата, и таких же гороподобных старших братьев, Млат очень маленький, стройный, жилистый, с огромными глазами, которыми постоянно восторгается моя мама. Постоянно называет его девичьей погибелью. Не знаю, про что она, говорит, вырасту, сам пойму. Несмотря на свой возраст и рост — слабым Млата назвать сложно — сильнее него — пожалуй только Овер. В кузне отцу он помогает наравне со старшими братьями, железо оно такое, слабость не любит, быстро от нее избавляет.

— Весел, а что у вас за дикарку привезли? — Неожиданно поднял голову Овер.

Я встрепенулся, точно, тут такая новость, а я даже не хвастаюсь!

— Мигор, что с Середок, шел с товаром в город, да на дороге нашел девчонку, лежала сомлевшая. Привезли ее к нам, оказалась дворянка, да еще ненашенская, а с другой страны! Даже Ивер не знает откуда! И вы не поверите! Она в штанах! И волосы распущенные!

— Да брешешь, не бывает девиц в штанах! — тут же отреагировал Герес, — Волосы еще ладно, в лесу была, всякое может произойти, а в штанах — ну не поверю!

— Да я тебе говорю, сам видел!

— А докажи?

— Калач из таверны дам, если вру!

— Идет, а я соты принесу, если докажешь.

— Тащи соты, Гер, — усмехнулся Овер, — я тоже слышал от Сеены, а она разговаривала с Локом, который там был, когда ее привезли. И правда, говорит, девка в штанах, волосы даже в косу не собраны, но краси-ивая… Говорит, все парни за ней бегать будут, как пару лет подрастет.

— Да ну, кто такую полюбит, которая в штанах ходит? — помотал головой Герес, нисколько не расстроенный, что проиграл. Скоро будут первый мед добывать, он и так бы нас сотами угостил, впрочем как и я всегда угощаю, когда мама с Лаурой стряпают калачи или пряники. Спорим больше просто для интереса.

— Весел, а ты что скажешь? Правда красивая?

Я смутился.

— Да я особо не разглядывал, не до того было. Но не уродина, лицо приятное. Худая только…

— Балбес! — усмехнулся Овер, — это называется — стройная. Дворянки — они все такие.

— А ты много дворянок видел? — Рассмеялись мы все хором.

— Двух, — нисколько не растерялся сын охотника, — мы с отцом зимой мех в город отвозили, там и видел! Весел, и что, правду вся в золоте?

— Не, это уже блазят (придумывают, обманывают). Но цепочка и серьги у нее с жемчугом, на пятьдесят империалов будет по стоимости. Одежда хоть и нелепая, но дорогая, Ивер сказывал, что такая не один день шьется! А вот обувка чудная, вся в цветную полоску, с завязочками… А, и у нее амулет какой-то на руке. Никогда такие не видел…

— А где она сейчас? Можем сходить глянуть? Хоть одним глазком?

— В съемную комнату положили, чтобы в себя приходила. Говорю же, сомлевшую привезли.

Поймав паузу в разговор влез Млат

— А правда, что твой дядька чуть Мигора того, живота чуть не лишил?

— Та не, брешут, — отмахнулся я от такого заявления, задумавшись, стоит рассказывать свои мысли или вдруг напраслину наведу на уважаемого мужа, но потом осекся — друзья же, умолчишь, потом только хуже будет, — Мигор себя странно вести начал. Поначалу всяко от девки избавиться хотел, навязывал, а как Ивер у нее драгоценности нашел — так сразу чуть ли не удочерить захотел. Только лицо какое-то злое было, и когда уходили, сокрушался, мол, чего он сразу драгоценности то не разглядел.

— Думаешь ограбить хотел? — подсел поближе Герес, — это серьезное обвинение.

— Знаю. Поэтому только вам и говорю. Но мыслю Ивер также подумал, от того и вызверился на него. Первый раз его таким видел! Даже когда зимой колду Ляжги-Пера из таверны выкидывал — и то добрее глядел…

— Дядька у тебя знатный боец, и не смотри что без руки, — кивнул головой Млат, — батька сказывал, что когда зимой игрища были и стенка на стенку собирались, он сильно обрадовался, что Ивер не стал участвовать. А батька, почитай никого и не боится на кулаках. Ну что, еще раз искупнемся?

Второй раз залезть в воду оказалось сложнее, еще после первого раза не отогрелись, но отступать не принято, полезли все. Вот только после первого круга никто повторять не захотел, разве что Герес, дурачась когда возвращались к берегу навалился сзади на Млата, подтопив его и громко гогоча помчался к берегу. Следом, отплевавшись и пофыркивая рванул “утопленник” с угрожающими криками. Все как всегда, только раньше он так меня топил, но теперь просто не догоняет.

— Солнышко за деревья заходит, ужо не согремся, — дав пару традиционных пинков Герету принялся скакать по песку Млат, трясясь от холода.

— Согреемся! — Уверенно сказал я, беря в руки щит, — айда за шишками!

— Дело! Постреляем! — обрадовался сын охотника и первым побежал к соснам.

Следующие полчаса щит несколько раз сменил владельца, которому на момент обладания доставалось изрядно, но зато согрелись мы на удивление быстро.

— Тяжелый, — уважительно подвигал рукой со щитом в разные стороны Овер, — у отца настоящий, но он легче.

— Это специально, — тут же просвятил его я, — если научишься