Том 7. Изборник. Рукописные книги - Федор Сологуб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тихая колыбельная
Много бегал мальчик мой.Ножки голые в пыли.Ножки милые помой.Моя ножки, задремли.Я спою тебе, спою:«Баю-баюшки-баю».
Тихо стукнул в двери сон.Я шепнула: «Сон, войди».Волоса его, как лён,Ручки дремлют на груди, –И тихонько я пою:«Баю-баюшки-баю».
«Сон, ты где был?» – «За горой». –«Что ты видел?» – «Лунный свет». –«С кем ты был?» – «С моей сестрой». –«А сестра пришла к нам?» – «Нет».Я тихонечко пою.«Баю-баюшки-баю».
Дремлет бледная луна.Тихо в поле и в саду.Кто-то ходит у окна,Кто-то шепчет: «Я приду».Я тихохонько пою:«Баю-баюшки-баю».
Кто-то шепчет у окна,Точно ветки шелестят:«Тяжело мне. Я больна.Помоги мне, милый брат».Тихо-тихо я пою:«Баю-баюшки-баю».
«Я косила целый день.Я устала. Я больна».За окном шатнулась тень.Притаилась у окна.Я пою, пою, пою:«Баю-баюшки-баю».
«Я люблю мою тёмную землю…»
Я люблю мою тёмную землю,И, в предчувствии вечной разлуки,Не одну только радость приемлю,Но, смиренно, и тяжкие муки.
Ничего не отвергну в созданьи, –И во всём есть восторг и веселье,Есть великая трезвость в мечтаньи,И в обычности буйной – похмелье.
Преклоняюсь пред Духом Великим,И с Отцом бытие моё слито,И созданьем Его многоликимОт меня ли единство закрыто!
«Блажен, кто пьет напиток трезвый…»
Блажен, кто пьет напиток трезвый,Холодный дар спокойных рек,Кто виноградной влагой резвойНе веселил себя вовек.Но кто узнал живую радостьШипучих и колючих струй,Того влечёт к себе их сладость,Их нежной пены поцелуй.
Блаженно всё, что в тьме природы,Не зная жизни, мирно спит, –Блаженны воздух, тучи, воды,Блаженны мрамор и гранит.Но где горят огни сознанья,Там злая жажда разлита,Томят бескрылые желаньяИ невозможная мечта.
«Злое земное томленье…»
Злое земное томленье,Злое земное житьё,Божье ли ты сновиденье, Или ничьё?
В нашем, в ином ли твореньиК истине есть ли пути,Или в бесплодном томленьи Надо идти?
Чьим же творящим хотеньемНеразделимо слитаС неутомимым стремленьем Мира тщета?
Восторги слёз
Вошла, вздыхая, в светлый храм,Устало стала на колени.Звучали царские ступени,Синел отрадный фимиам.
Горели пред распятьем свечи,И благостно глядел Христос.Нe обещал он с милым встречи,Но утешал восторгом слёз.
И Он терпел за раной рану,И был безумными убит.«Я биться головой не стануО тихий холод тёмных плит!»
Стояла долго и молилась,Склонившись у пронзённых ног.Тоска в покорность претворилась:«Да будет так, как хочет Бог!»
«Белая тьма созидает предметы…»
Белая тьма созидает предметы И обольщает меня.Жадно ищу я душою просветы В область нетленного дня.
Кто же внесёт в заточенье земное Светоч, пугающий тьму?Скоро ль бессмертное, сердцу родное В свете его я пойму?
Или навек нерушима преграда Белой, обманчивой тьмы,И бесконечно томиться мне надо, И не уйти из тюрьмы?
«Равно для сердца мило…»
Равно для сердца мило,Равно волнует кровь –И то, что прежде было,И то, что будет вновь,И тёмная могила,И светлая любовь.
А то, что длится ныне,Что мы зовём своим,В безрадостной пустынеОбманчиво, как дым.Томимся о святыне,Завидуем иным.
«Верю в счастье, верю снова…»
Верю в счастье, верю сноваСветлым радостям весны,Но грустнее снов больногоУтомительные сны.
И пугливы, и тоскливы,Как ленивый плеск волны,Как поникнувшие ивы,Сны о бедах старины.
«Быть простым, одиноким…»
Быть простым, одиноким,Навсегда, – иль надолго, – уйти от людей,Любоваться лишь небом высоким,Лепетание слушать ветвей,Выходить на лесные дорогиБез казны золотой, без сапог,Позабыв городские чертогиИ толпу надоедливых, тёмных тревог.
Но на всякой тропинкеКто-нибудь да идётИ в руках иль корзинкеЧто-нибудь да несёт.Всюду крики, ауканье, речи,И ребячий бессмысленный смех,И ненужные, глупые встречи,И бренчанье ненужных потех.И одежды веригам подобны,И деньгами оттянут карман,И голодные нищие злобны,И в домах притаился обман.
О, пустынная радость!О, безлюдье далёких равнин!Тишины безмятежная сладость,И внимающий – только один.
Милый брат мой, вздымающий крыльяВыше леса и туч,Из отчизны тупого бессильяУнеси меня, сладкою мукой измучь…
«Ветер тучи носит…»
Ветер тучи носит,Носит вихри пыли.Сердце сказки просит,И не хочет были.
Сидеть за стеною, работником быть, –О, ветер, – ты мог бы и стены разбить!
Ходить по дорогам из камней и плит, –Он только тревожит, он только скользит!
И мёртвые видеть повсюду слова, –Прекрасная сказка навеки мертва.
«Неустанное в работе…»
Неустанное в работеСердце бедное моё, –В несмолкающей заботеТы житьё куешь моё.
Воля к жизни, воля злая,Направляет пылкий ток, –Ты куёшь, не уставая,Телу радость и порок.
Дни и ночи ты торопишь,Будишь, слабого, меня,И мои сомненья топишьВ нескончаемости дня.
Я безлепицей измучен.Житиё кляну моё.Твой тяжёлый стук мне скучен,Сердце бедное моё.
«Люби меня, люби, холодная луна!..»
Люби меня, люби, холодная луна!Пусть в небе обо мне твой рог жемчужный трубит,Когда восходишь ты, ясна и холодна.На этой злой земле никто меня не любит.
Да будет ночь твоя в мерцании светил!Отверженец земли, тоскующий и кроткий,О, сколько раз во тьме я за тобой следил,Любуяся твоей стремительною лодкой!
Потом я шёл опять в докучный ропот дня, –И труд меня томил, и путь мой был бесцелен.Твой свет в моей душе струился, мглисто-зелен.Холодная луна, люби, люби меня!
«Весь дом покоен, и лишь одно…»
Весь дом покоен, и лишь одноОкно ночное озарено.
То не лампадный отрадный свет:Там нет отрады, и сна там нет.
Больной, быть может, проснулся вдруг,И снова гложет его недуг.
Или, разлуке обречена,В жестоких муках не спит жена.
Иль, смерть по воле готов призвать,Бедняк бездольный не смеет спать.
Над милым прахом, быть может, матьВ тоске и страхе пришла рыдать.
Иль скорбь иная зажгла огни.О злая, злая! к чему они?
«Мы – пленённые звери…»
Мы – пленённые звери, Голосим, как умеем. Глухо заперты двери, Мы открыть их не смеем.
Если сердце преданиям верно,Утешаясь лаем, мы лаем.Что в зверинце зловонно и скверно,Мы забыли давно, мы не знаем.
К повторениям сердце привычно, –Однозвучно и скучно кукуем.Всё в зверинце безлично, обычно.Мы о воле давно не тоскуем.
Мы – пленённые звери, Голосим, как умеем. Глухо заперты двери, Мы открыть их не смеем.
«В томленьях жизни несчастливой…»
