Зачарованные тайной - Александра Давид-Неэль

Такой неожиданный поворот лишь усилил мой интерес, и мне в голову стали приходить самые невероятные мысли. Бог весть какие причудливые фантазии могли зреть в умах сотрудников журнала «Высшая Мудрость»!

Я читала, что в Средние века кандидаты на вступление в некоторые тайные общества подвергались всякого рода необычным испытаниям и что их пытались устрашить диковинными способами. Не было ли, часом, у моих хозяев обычая поступать так же с теми, кто просил у них приюта?.. А что, если эти мрачные панели, за которыми я не сумела разглядеть ничего, кроме темноты, откроют путь какому-нибудь карнавальному шествию «призраков», стоит мне только лечь в постель? Нелепое предположение, что и говорить, однако встречаются такие места, находясь в которых можно ожидать чего угодно. И все же надо было ложиться спать, я устала, да и «завтрак в восемь часов утра» не оставлял мне надежды понежиться в постели. На всякий случай я решила оставить поблизости лампу, чтобы, коль скоро какой-нибудь «призрак» посмел бы проникнуть ко мне в комнату, с громким смехом включить свет. Комната была просторной; ее обстановка состояла из узкой кровати, шкафа, письменного стопа, туалетного столика, двух стульев и кресла. Забыв на время о черных шторах, я принялась рассматривать висевшую над кроватью большую картину, выполненную в светло-голубых тонах. Я с трудом различала то, что было на ней изображено, так как контуры людей и предметов проступали то ли сквозь белесую дымку, то ли полупрозрачную воду... А, это подводный пейзаж! — догадалась я. Раковины причудливой формы, актинии и морские звезды, фантазией художника уподобленные лотосам, покоились на песчаном дне. Присмотревшись, я разглядела три фигуры в длинных, волочащихся сзади одеяниях; судя по крыльям за спиной, это были ангелы. Двое из них стояли в согбенных позах, как люди, собирающие цветы. Уж не составляли ли они букеты из «флоры» океанских глубин?.. Очевидно, тут заключался некий символ, значение которого следовало разгадать. Должно быть, в этом очаге «Высшей Мудрости» все было наделено особым смыслом.

Однако тайна черных занавесок уже исчерпала запас моего любопытства. Даже не попытавшись растолковать картину, я легла в постель и тотчас же уснула.

Горничная разбудила меня в семь часов утра; она принесла чашку чая и печенье. Приведя в действие некий механизм, который я не заметила накануне, она приподняла таинственные шторы, и перед моим взором предстали две застекленные двери, выходившие в тенистый сад. Чрезмерная высота окон объяснялась тем, что сверху их дополняли фрамуги, а темнота, которую я узрела в крошечном зазоре между шторой и рамой, была просто ночным мраком, воцарившимся в саду. Никакой чертовщины!

Испытала ли я разочарование? Я не успела об этом подумать. Горничная напомнила, что breakfast[12] будет подан в восемь часов, и жестом пригласила меня выйти вслед за ней из комнаты. На пороге она указала мне на какую-то дверь по другую сторону коридора и объяснила: bathroom. Я догадалась, что это ванная, которой мне следует пользоваться совместно с дамой, занимающей соседнюю комнату. На табличке, прикрепленной к двери, значилось: 6:30 — мисс Холмвуд, 7:00 — мисс Давид.

Ровно в восемь часов прозвучал сигнал, созывающий гостей в столовую. Нас было человек десять. Заместительница председателя общества, с которой мы виделись накануне, указала мне место за общим столом и сообщила, что каждый должен взять небольшой поднос и обслужить себя за стойкой, где были расставлены различные блюда, из которых состоял завтрак.

После вчерашнего скудного ужина мне хотелось есть, поэтому я положила себе много еды и уселась на свое место. Поставив перед собой поднос с полными тарелками, я заметила, что привлекла к себе всеобщее внимание, В обществе кандидатов в духовные эфирные создания я производила впечатление гнусной обжоры.

Впоследствии мне сказали, что председательница общества, которая была тогда в отъезде, съедает в день лишь дюжину миндальных орехов, а иногда пару апельсинов. Я позволила себе усомниться в реальности такого чуда, как и в неестественной умеренности в еде моих сотрапезников. Еще неизвестно, какие съестные припасы прятали они в тайниках своих комнат... Внешний облик большинства из них отнюдь не свидетельствовал о том, что они мучают себя голодом.

Безукоризненная учтивость и чрезвычайная скромность членов «Высшей Мудрости» делали жизнь в клубе весьма приятной. Люди уходили, приходили, оставались в своих комнатах или располагались в библиотеке, и никто никогда не интересовался, чем вы занимаетесь. В доме было на удивление тихо, все его обитатели передвигались по нему бесшумно с глубокомысленным видом.

Библиотека привела меня в восторг. Весьма обширная, она содержала многочисленные переводы философских и религиозных трудов мыслителей Индии и Китая. Оторваться от чтения было крайне трудно. В специальном отделе библиотеки содержались произведения «наставников» секты и сочинения древних авторов из области метафизики, философии, астрологии, алхимии и тому подобного. Именно из этого отдела в основном брали книги постояльцы клуба и большинство его членов, которые не жили в доме, но часто его посещали.

Мне казалось, что тот, кто пришел в клуб в поисках сверхъестественного, был бы разочарован. Впрочем, возможно, я слишком недолго здесь находилась, чтобы быть достаточно осведомленной на сей счет. Во всяком случае, дни и вечера проходили спокойно. Мужчины и женщины читали в библиотеке, молча делая записи, и беспрерывно курили.

Комната была заполнена голубоватым дымом, клубы которого, гонимые то сквозняком от двери, то хождением читателей, перемещались из конца в конец длинного помещения.

Экзотический аромат палочек благовоний, тлеющих на полке, смешивался с запахом светлых восточных сортов табака — приверженцы «Высшей Мудрости» употребляли только турецкие и египетские сигареты, — и вследствие этого дышать было почти невозможно.

Каждый день после обеда я отправлялась в город вместе с девушкой, которую наняла, чтобы та учила меня говорить по-английски, а каждый вечер вновь оказывалась в пленительной библиотеке с книгой в руках.

Я уже прожила в общежитии «Высшей Мудрости» чуть больше месяца, как вдруг однажды заместительница председателя общества подошла ко мне после завтрака.

— У меня для вас новость, — сказала она. — Среди наших гостей находится ваш соотечественник, художник. Он уезжал в Шотландию на этюды, но сегодня вечером возвращается. Завтра утром вы его увидите.

— Я буду рада с ним познакомиться, — ответила я.