Габриэль - Валерий Михайлов

– Не позднее завтрашнего дня. Сегодня суббота, так что небольшая задержка… – он не договорил.

– Хорошо. Мы остановимся в «Пегом олене».

– Разумеется. Другой гостиницы здесь просто нет.

В те времена на шотландских, да и на английских дорогах существовал обычай останавливаться на воскресенье в каком-либо городе. Путешественник мог спокойно сходить в церковь, а его конь – дальние поездки совершались обычно верхом – насладиться однодневным отдыхом. При этом хозяин главной гостиницы города в воскресенье приглашал всех постояльцев разделить его семейную трапезу. Единственной платой, которую разрешалось предложить или принять, была бутылка вина, её распивали сразу же после обеда за здоровье хозяина.

Выехать из Кэркосвальда друзья смогли только после обеда. Маллоу с наигранной любезностью принес извинения за задержку, пересчитал деньги и только после этого передал Мабу небольшой, завёрнутый в промасленную бумагу прямоугольный свёрток.

– А теперь, господа, прошу меня простить, – буркнул он, выпроваживая ребят из своего номера в том же «Пегом олене».

– Поторопись, – сказал Маб Габриэлю, когда они остались одни. – Надо убираться отсюда как можно быстрее: не нравится мне этот Маллоу.

– Мне тоже он совершенно не понравился.

– Тогда не будем терять времени.

Они рассчитались с хозяином, оставив ему щедрые чаевые, и помчались прочь из Кэркосвальда. Маб так быстро скакал впереди, что Габриэль еле поспевал за ним. Сразу за городом начинался лес, где за каждым деревом мог прятаться враг, и от этого настроение Маба стало ещё хуже.

Впереди было узкое ущелье, поросшее густым кустарником, среди него петляла чуть заметная тропа.

– Если что, скачи, не оглядываясь, – приказал Маб.

Пакет был у Габриэля.

Ущелье их встретило выстрелами. Лошадь Маба рухнула на землю.

– Скачи! – приказал он Габриэлю.

Но вместо того, чтобы спасать пакет, Габриэль бросился в бой. Он разрядил свои маленькие пистолеты в одного из нападавших, другого ловко заколол шпагой. За спиной Габриэля прогремел выстрел, затем другой. Это отстреливался Маб. Значит, он остался достаточно цел, чтобы стрелять. Габриэль пришпорил коня – надо было выручать друга.

Узнай об этом Филин, друзей ждала бы неминуемая смерть, но дружба или товарищество были для Габриэля важней собственной безопасности, и он подоспел вовремя: не очень крепкий физически Маб с большим трудом отбивался от троих противников. Его не нужные уже пистолеты валялись на земле. Габриэль вновь выхватил свои, теперь уже не заряженные, и запустил их в нападавших, одного из которых серьёзно ранил в голову.

– Запрыгивай! – крикнул он, останавливая коня.

Маба не пришлось упрашивать дважды, и вдвоём, на одном коне, они помчались напролом через кусты.

Конечно, то, что они смогли уйти, было настоящим чудом, но не только. Противник ожидал встретить ничего не подозревающих детей, к тому же оружие в те времена было запрещено, и наличие у друзей столь мощного арсенала совершенно не было предусмотрено нападавшими. Столкнувшись с решительным сопротивлением, противник растерялся, чем и воспользовались друзья.

– Ты должен был меня бросить, – сказал Маб, когда они решились ненадолго остановиться, чтобы лошадь смогла отдохнуть.

– А ты бы меня бросил?

– Можешь быть в этом уверен.

– У меня и так уже умерло слишком много друзей. Практически все. Так что кроме тебя у меня больше нет ни единого друга, – признался Габриэль.

– У меня тоже. Для Филина я никто, для Кадора и его шайки – чужак дворянского происхождения, для остальных…

– Так ты дворянин?

– Только будь добр, никому не говори об этом.

– Даже тебе?

Друзья весело рассмеялись.

Маб был из рода Мак-Грегоров – мятежного клана, бывшего в те времена вне закона. Его отца – небогатого землевладельца – казнили за участие в антиправительственном выступлении.

Основателем своего клана Мак-Грегоры считают Грегора, или Григория, который будто был третьим сыном короля скоттов, Алпайна, царствовавшего около 787 года. Во время непрекращавшихся войн за независимость Шотландии соседи Мак-Грегоров Аргайлы и Бредалбейны умудрились получить дарственные грамоты на земли Мак-Грегоров.

Обманутый клан силой отстаивал свои права и довольно часто добивался победы, которой пользовался достаточно жестоко. В столице их вполне естественное поведение изображалось как следствие необоснованной жестокости, единственным средством против которой было искоренение всего племени.

Окончательным поводом для решительных действий против Мак-Грегоров стало их выступление во время якобинского восстания 1715 года…

Другим, не менее важным, чем встреча с Филином, событием для Габриэля стало его знакомство с маркизой Элеонорой Отис.

Была Элеонора высокой, стройной красавицей. Лицо античной богини, белая кожа, чёрные волосы и глаза, в которых сверкали искорки. Она имела властный, независимый характер и не боялась ни бога, ни чёрта, и уж тем более суждений поборников нравственности.

Тогда ей было около двадцати, и она отметила уже два года достаточно удачного замужества. Маркиз, сумевший волею случая оказаться на верной стороне во время второго якобинского восстания 1745 года, проявил себя в битве при Каллодене. Сумев правильно этим воспользоваться, он делал стремительную карьеру военного. Из-за этого он был в постоянных разъездах, что делало его очень милым в глазах жены.

– То, что мы встречаемся от случая к случаю, украдкой, помогает нам сохранить всю прелесть свежести отношений. Мы всё ещё остаёмся любовниками, несмотря на узы законного брака, – говорила маркиза.

Маркиз был создан для того, чтобы быть идеальным мужем, то есть для того, чтобы гордо носить на своей красивой голове ветвистую корону, тщательно взращиваемую супругой. Он обожал маркизу, считал супругу ангелом, не способным «на такое» и, наверно, единственный из их окружения не знал о её шалостях. Надо отдать маркизе должное, она никогда не злоупотребляла наивностью мужа, и в эти любовные интриги оставались посвящены только немногие близкие друзья.

– Любовь должна быть красивой, – говорила она, – подобно птице она должна парить в небе высоких чувств и избегать низости разоблачения и скандалов.

В общем, маркиз мог гордо и с достоинством носить своё звание мужа.

Главной страстью маркизы было коллекционирование. Первой её коллекцией являлся прекрасный, наверно, самый прекрасный в Шотландии зимний сад, где удалось собрать редкие растения чуть ли не со всего света. Причём каждое получало соответствующие условия обитания и уход.

В качестве второй коллекции маркизы выступал её салон, где два раза в неделю собирались весьма интересные люди. Многие из них разыскивались у себя на родине как опасные преступники, а другие были поэтами, художниками, музыкантами. Третьи…

Единственной запрещённой темой в салоне была политика.

– Если вам нечего больше сказать, лучше молчите, – обрывала она любого, кто пытался нарушить запрет, – это самая низкая из считающихся приличными тем, способная своими миазмами отравить дух моего дома. Молчите, иначе мои драгоценные растения просто завянут, а этого я вам уже не прощу.

Познакомил их Роберт Ричмонд – бедный дворянин из горной Шотландии. Потеряв всё из-за якобинского восстания, он вынужден был покинуть родные места и отправиться на заработки, куда глаза глядят. В конце концов, он осел в Эдинбурге, где занялся торговлей дорогой контрабандой, и маркиз оказался в числе его клиентов.

Ричмонд был готов на всё, чтобы стать одним из тех немногих, кому открыт доступ в салон маркизы, где собирались, как сказал один из завсегдатаев, самые исключительные люди. Сам Ричмонд не являлся исключительным человеком, что автоматически закрывало перед ним двери салона. Желание стать вхожим сюда стало для него настоящим наваждением. Однажды он даже сам попытался напроситься на приглашение.

– Вы мне не интересны, – отмахнулась от него маркиза.

– А если я познакомлю вас с тем, кого вы с радостью захотите видеть у себя в салоне? – спросил он, хитро гладя в глаза: оказавшись несостоятельным в качестве невесты, Ричмонд решил пробраться на свадьбу в качестве свахи.

– И с кем же вы можете меня познакомить? – лениво спросила маркиза, ей уже порядком надоел этот человек.

– С личным секретарём и советником самого могущественного преступника нашего города, настолько таинственным, что даже сам король ночной империи не знает, что он за птица. Он молод, красив, интересен, умеет себя вести.

– Он действительно таков, как вы говорите? – этот вопрос маркиза задала уже с подлинным интересом.

– Вы можете сами в этом убедиться. Только скажите, и я приведу его к вам.

– Хорошо. Я приму вас в четверг в четыре.

– В четверг в четыре мы будем у вас!