Машина смерти - Джин Мастейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наша книга расскажет, кем были члены банды, как они собрались все вместе, как убивали и как предстали перед правосудием. Она поведает об их многочисленных жертвах, включая юную королеву красоты, студента колледжа и отца с сыном, нищих и простодушных.
Сага развернется в декорациях первозданных и коварных пейзажей – от Кувейта до Беверли-Хиллз и от Нью-Йорка до Майами, под аккомпанемент тяжеловесной системы уголовного правосудия, часто дающей осечки – и не только из-за обычной бюрократической несуразицы. В то время как некоторые полицейские и обвинители героически сражались с бандой Демео, иные, напротив, были с ними заодно.
В центре повествования находятся два человека, упомянутых специальным агентом Артуром Раффлзом: Нино и Доминик. Полное имя Нино – Энтони Фрэнк Гаджи; он был тем, кем хотел его видеть Рой Демео, – верховным правителем мафии. Гаджи восходит корнями к Лаки Лучано и рассвету организованной преступности в Америке. Доминик же был, строго говоря, племянником Нино, однако, он был ему скорее как сын.
Именно благодаря Доминику эта история увидела свет. Мы встретили его в здании Федерального суда, в лифте. В нашей предыдущей работе, посвященной Джону Готти, Доминик был упомянут как разбойник, нелегальный ростовщик и наркоман. Основой для такой характеристики послужил официальный документ.
«Так вы те самые парни, которые назвали меня ворюгой, ростовщиком и торчком?» – спросил он.
К счастью, в лифте находились полицейские. Увидев, как мы рады этому обстоятельству, он улыбнулся.
«Это еще не конец», – добавил он.
Таковы были первые секунды общения с Домиником Монтилио, которое позже вылилось в сотни часов беседы. Мы разговаривали с ним в разных городах по всей стране, обязательно заранее договариваясь о времени встречи. Он с готовностью отвечал на все наши вопросы и, как и другие источники информации в этой книге, не получил за это ни цента.
«Единственное, чего я хочу, – это чтобы все знали, что происходило на самом деле, – сказал он на одной из наших встреч. – Тогда, быть может, мои дети поймут, что со мной было».
Все персонажи в данной книге – реальные люди, жившие или живущие. Все их слова происходят из сотен бесед и допросов с одним или несколькими лицами, а также из почти полумиллиона страниц официальных документов, как секретных, так и преданных огласке. Отдельные немногочисленные факты восстановлены по воспоминаниям участников событий. Поскольку память не может считаться стопроцентно надежным источником данных, эта книга не является в полном смысле документальной, но мы постарались сделать ее настолько правдивой, насколько позволяют наш опыт и здравый смысл.
Земля сия полна крови, и город исполнен неправды.
Пророк Иезекииль
Только мертвые знают Бруклин.
Томас Вулф
I. Любовь и война
1. Дядя Нино
Доминик рос в просторном доме, но далеко не шикарным – просто кирпичная коробка, зажатая между другими такими же строениями, как и на любой другой, ничем не примечательной улице Бруклина, района церквей и домов. Дядя Нино был главой семейства. Семья Гаджи (в основном представители одного поколения, эмигрировавшего из Сицилии) занимала три этажа, но все пользовались общей кухней и испытывали общую настороженность по отношению к внешнему миру – и называли свой дом «бункером». Начиная с 1947 года, когда Доминик родился, и далее, в годы правления Эйзенхауэра, он жил здесь вместе с матерью, еще одним дядей, дедушкой и бабушкой, различными тетями и двоюродными братьями. Однако главой бункера неизменно оставался дядя Нино, который обо всем имел свое мнение. Раньше отец Доминика тоже жил с ними, но он был пьяницей и лоботрясом – и сбежал, когда Доминику было три года. Во всяком случае, так говорил дядя Нино.
Для незнакомцев и мальчишек Нино Гаджи был успешным продавцом машин. У него не было своих детей до тех пор, пока племяннику не исполнилось девять. Он был любящим и внимательным, но это не мешало ему сквернословить и выражаться резко, чуть ли не агрессивно. «Твой отец был алкашом и относился к твоей матери, моей сестре, как к последнему дерьму», – говорил он мальчику.
Подрастая, Доминик стал пытаться выяснить подробности, но дядя Нино всякий раз пресекал его расспросы последующим наказанием. Его мать, Мария, была нежна к нему, но немногим более откровенна: она говорила только, что ее муж был хорошим человеком, но, когда они жили вместе, у них были трудные времена и брак не сложился. Еще вопросы есть? Уже позже, много позже, она рассказала подробности. Только тогда мальчик узнал, что его отец, Энтони Сантамария, был отличным парнем, который жил по соседству, потом служил в Армейском авиационном корпусе, а когда вернулся с войны героем, полюбил мать Доминика.
Когда у мальчика обнаружились недюжинные спортивные способности, мать подарила ему крохотную боксерскую перчатку из серебра, которую когда-то подарил ей его отец. На ней было выгравировано: «Чемпионат Армейского авиационного корпуса по боксу – 1943».
Доминик дорожил этой вещицей как реликвией, потому что со временем он стал вспоминать об отце так, как вспоминают разрозненные эпизоды давно забытой пьесы. Одно из его самых ранних воспоминаний было о том, как боксер вечером приходит домой, треплет его по щеке, а потом вваливается в ванную комнату и его рвет фонтаном. Позже этот эпизод надолго вылетел у него из головы.
Другое воспоминание было скорее последовательностью нескольких эпизодов, которые, по всей видимости, относились к четвертому году его жизни – 1951-му. Это было вскоре после того, как отец стал жить отдельно и им разрешили видеться по воскресеньям. Отец жил в нескольких кварталах от них, в доме родителей, и каждая их встреча с Домиником заканчивалась в «Волшебном фонаре», шумном местном кабаке, где чемпион Армейского авиационного корпуса громил всех желающих голыми кулаками за деньги и напитки.
Доминик помнил, как однажды, во время одного из таких турниров, отец сказал ему, что предпочел бы жить с ним, но это невозможно, потому что это означало находиться под одной крышей с дядей Нино.
– Он хочет, чтобы я делал кое-что, против чего я возражаю, – сказал он.
– Что?
– Ну, тебе пока не понять.
Узнав о «Волшебном
