Сорокоумовские. Меховые короли России - Валерий Чумаков

После этих событий Ермак правил Сибирью два года. Однако и Кучум не терял надежды вернуть себе потерянное царство. Вместе с отрядом верных воинов он пытался устроить Искеру экономическую блокаду и с успехом грабил направлявшиеся в него торговые караваны. Но сил для решительной схватки у него не хватало.

Наконец Ермак решил раз и навсегда покончить с этой проблемой, как некогда покончил с Ногайской Ордой. Теперь-то он не сомневался, что царь не будет на него в обиде. Собрав карательный отряд из 50 лучших казаков, сибирский князь в начале августа 1585 года отправился на поиски врага. Вот тут военная удача ему изменила. Или подвела излишняя самоуверенность. Ненастной ночью атаман со своим отрядом решил расположиться на отдых на одном из островов Иртыша. Охрану выставлять уставшие казаки не стали, решив, что в такой ливень никто не заплывет на этот одинокий остров. Но, как оказалось, Кучум уже давно следил за продвижением отряда. Когда казаки уже все крепко спали, он со своими воинами высадился на острове и без лишнего шума начал их просто вырезать. Ермака хан хотел взять живым и поэтому не торопился перерезать спящему атаману горло. Однако звон сабель и хрипы умирающих товарищей все-таки разбудили сибирского князя. Прекрасно понимая, что другого выхода нет, Ермак бросился в Иртыш и попытался доплыть до своей лодки, но тут ему плохую службу сослужил царский подарок – тяжелый кольчужный панцирь. Ермак утонул, не доплыв до струга буквально несколько метров.

Однако Кучуму так и не удалось вернуть свои владения. Царь Иван Грозный прислал в Сибирь несколько новых отрядов, построивших новые укрепленные пункты. В 1586 году русские заложили на земле бывшего Сибирского царства крепость Тюмень, год спустя – крепость Тобольск, вскоре ставшую новой столицей пушного края. Дальше были Сургут, Нарым, Якутск и т. д. и т. п. Русская власть все крепче обустраивалась в новом своем регионе и вовсе не собиралась отдавать ее прежним хозяевам, все еще не терявшим надежд отвоевать себе хоть что-то из прежнего богатства.

Строгановы – российская династия купцов и меценатов

Эти бывшие мещане и солеторговцы начали свое восхождение к вершинам российской промышленной и светской элиты еще в XIV веке. Считающийся основателем династии легендарный Спиридон Строганов жил в Великом Новом городе еще во времена Дмитрия Донского.

Как уважаемым горожанам, им доверили ведать сбором оброка в Соль-Вычегодском и Устюжском районах. Именно в Соль-Вычегодске Анипка Строганов еще в 1515 году завел крупный солеваренный промысел, принесший ему солидный капитал и вес в деловом мире всей страны. В 1558 году царь Иван Грозный пожаловал ему с потомством обширнейшие владения в Пермском крае, по рекам Кама и Чусовая. На этих землях Строгановы развивали соледобычу, земледелие, охотный и рыбный промыслы. В 1610 году Василий Шуйский, отмечая их радение за государственное благо, выразившееся в обширнейшей помощи в деле подавления иностранной агрессии, специально для Строгановых ввел почетное звание «Именитые люди», коим пожаловал Петра Семенова Строганова. Помощь и правда была более чем солидная. Строгановы снабжали российские войска продовольствием, оружием, тягловым скотом. Одни только денежные пожертвования составили совершенно сумасшедшую сумму в 842 000 рублей. Отныне «именитого человека» Петра Семенова и все потомство следовало «писать с вичем (не Семенов (сын), а Семенович, что допускалось только в отношении аристократов. – В. Ч.), судить только в Москве, излишних пошлин с товаров не брать, креста самому не целовать (не давать присяги на судах и прочих процессах, как лицу, слова которого не могут быть подвергнуты сомнению. – В. Ч.), бесчестья против лучшего гостя вдвое». При Алексее Михайловиче права Строгановых были еще более расширены. Теперь судить их споры мог только царь лично, им разрешалось строить города и даже держать собственную армию. Учитывая, что основные их производства располагались на территориях, только недавно захваченных и слабо охраняемых, на которых часто бунтовавшие башкиры могли в считанные часы разрушить любой завод или уничтожить деревню, последнее было наиболее актуально. В 1722 году три брата Строгановы, Александр, Николай и Сергей, были возведены Петром в бароны.

Дар Ермака пришелся московскому царю как нельзя кстати. Россия практически в одночасье превратилась в главного мирового поставщика драгоценной пушнины. Конечно, появление на рынке нового крупного игрока повлекло за собой падение цен, но спрос был столь велик, что падение оказалось совсем не таким сильным, как можно было ожидать. О том, сколько стоили в те времена в Европе сибирские меха, можно судить по такому прецеденту. В 1592 году православная община из Львова попросила русского царя Федора Иоанновича помочь в восстановлении сгоревшей Успенской церкви. Царь приказал выделить для единоверцев по пять сороков (200 штук) соболей и куниц. Помощь была быстро переведена в деньги, на которые членам общины удалось изготовить для храма царские врата, выкупить заложенную типографию первопечатника Ивана Федорова[21] и возобновить в городе кириллическое книгопечатание.

Вместе со старыми, знакомыми мехами из Сибири начали поступать и новые, доселе невиданные. Русские военные отряды продвигались дальше на восток, подчиняя царству все новые земли, на которых обнаруживались и новые звери. В 1654 году воевода Илимска[22] прислал в дар новорожденному царевичу Алексею Алексеевичу шкурку белой лисицы – песца. Действующему царю Алексею Михайловичу стало интересно, на сколько «тянет» дар, и он приказал специализировавшимся на мехах купцам оценить шкурку. Те некоторое время совещались и наконец составили бумагу, в которой признались, что «цены объявить не знают», поскольку раньше с подобным зверем не встречались.

В 1659 году для сбора ясака (пушного налога. – В. Ч.) на самый восток Сибири были отправлены Федор Чюкичев и калымский казак Иван Иванов. Последний носил рубашку из шелка, который тогда называли камчатой тканью. По рубахе этого налогового инспектора прозвали Камчатый, а подведомственную ему территорию, простиравшуюся вплоть до Берингова моря, стали называть Камчаткой. Отсюда в Москву пришел еще один диковинный мех, вскоре ставший в Европе одним из самых модных. Нового зверя назвали морской выдрой, но сейчас мы знаем его как калана.

В 1631 году на реке Ирбит была основана Ирбитская слобода[23], в которой спустя 12 лет открылась Ирбитская ярмарка. Здесь обычно встречались западные и восточные купцы. Вплоть до самого конца XIX века, когда была открыта Транссибирская магистраль, Ирбитская ярмарка считалась в России второй по важности и обороту после Нижегородской. Ирбит вполне справедливо считался торговой столицей Сибири. Именно здесь продавались и отсюда разъезжались по всему миру ценнейшие и красивейшие российские меха. Один торговый вояж сюда уже мог составить человеку состояние. Некоторые такие «восхождения» можно проследить по дошедшим до нас документам. Так, известно, что в 1689 году львовский купец некто Юрий Брагнович закупил на ярмарке 488 шкурок соболей, 400 горностаев, 20 волчьих шкур, 6 шкур черного волка, 26 – зайца-беляка, 12 волковых животиков и небольшое количество соболиных спинок и брюшек. После уплаты всех необходимых пошлин и реализации товара в Польше он получил прибыль в 4296 польских злотых. Для того чтобы понять, насколько велика была эта сумма, скажем, что высококвалифицированный ремесленник в то время получал максимально 30 злотых в месяц.

Но наша история началась не в этой «меховой столице России», хотя и была с ней связана, а совсем в другом городе, расположенном значительно западнее, буквально в 145 километрах от Москвы, на берегу реки Осетр[24].

Часть 1

Петр Ильич Сорокоумовский (1777–1853) – основатель семейного дела купцов Сорокоумовских, предприниматель и меценат

Глава 1

Родина

Изначально, в середине XII века, город на берегу реки Осетр назывался так же. Во всяком случае, так полагает часть историков. Другие же считают иначе и утверждают, что в XII веке и самого города не было вовсе. У каждой из спорящих сторон есть веские доводы в свою пользу, главными из которых являются, разумеется, летописи. Именно в них и встречается спорное разночтение. Первая группа историков указывает на Никоновскую летопись[25] за 1146 год, где говорится: «Князь же Святослав Ольгович[26] иде в Резань, и быв во Мченске, и в Туле, и в Дубке на Дону, и в Елце, и в Пронске, и прииде в Резань на Оку, и поиде вверх по Оке, и пребыв во граде Осетре, и тамо отступи от него князь Иванко Берладник[27]…» Их оппоненты приводят описание того же самого события только в изложении автора летописи Ипатьевской[28]: «Святослав с Козельска иде до Детославля, же иде Святослав к Осетре, и ту отступи его Иванко Берладник к Ростиславу[29] смоленскому князю, взем у Святослава 200 гривен[30] серебра, же 12 гривен золота». То есть согласно второй летописи правнук Ярослава Мудрого, один из трех сыновей князя черниговского и тмутараканского Олега Святославича[31] Святослав Ольгович, не останавливался в городе Осетре на одноименной реке, а просто прогулялся по последней. Слово же «город», по версии второй группы историков, появилось в Никоновской летописи позже. Просто при очередной переписке писец вставил его туда нечаянно, что случалось, действительно, не раз. Первая же группа возражает, говоря, что тогда поведение князя выглядит весьма странно. Одно дело явиться с дружиной в город для того, чтобы там отдохнуть, подкрепиться, проинспектировать местную администрацию и осуществить прочие необходимые государственные дела. И совсем другое – прокатиться за несколько десятков верст[32], что по тем временам равнялось примерно дневному переходу, только для того, чтобы прогуляться по бережку и полюбоваться красивым речным закатом. И все это в условиях крайнего дефицита времени, ведь в ту пору Святослав был занят чрезвычайно важным делом: он искал у соседей поддержки в деле освобождения младшего брата, которого недовольные киевляне за неудачное княженье посадили в тюрьму.