С тобой я дома - Ольга Примаченко

Так что будь к себе нежной, пожалуйста.

Оставайся живой.

«Начни жить сейчас». Письмо для Нины

Нина, сегодня ты сказала, что последние полгода живешь в каком-то странном состоянии: будто время остановилось, а ты зависла, и ничего не происходит, сколько бы сил ты ни прикладывала.

Ты не помнишь, когда у тебя последний раз был выходной, чтобы можно было лениво шататься в тапках по дому и ковыряться в носу, а не лететь сломя голову в другой город, чтобы отвезти к ветеринару чью-то собаку.

Ты не умеешь говорить о деньгах и часто работаешь за три рубля, но во имя высокого, хотя ни лекарства, ни хлеб, ни бензин в этом городе до сих пор не отпускают бесплатно. При этом ты, как и любая другая нормальная девочка, хотела бы купить себе дорогие качественные итальянские сапоги и съездить на Балтику, а не считать, на чем еще можно сэкономить, чтобы купить в родительский дом новую кухню.

Нина, у тебя три высших образования, безупречный английский, стажировки за рубежом и такая рабочая дисциплина, что Штирлицу и не снилась. Поверь, ты стоишь гораздо больше того, что могут предложить многие из тех, кто сегодня захлопывает перед тобой дверь.

Не забывай, чего это все тебе стоило, и научись адекватно себя оценивать, а не как цыганка – сколько дадите. Не работай за копейки, или, хорошо, работай, но тогда не жалуйся, что тебе все чаще садятся на шею, и ты не знаешь, что с этим делать.

Потому что ответ очевиден: все происходит, потому что ты позволяешь этому происходить. Тараканы в чужих головах никогда не переведутся, они будут продолжать устраивать там оргии и вечеринки с шампанским, только… при чем здесь ты, Нина? Хорошей прилежной девочкой ты была до пятого класса. Теперь можно не напрягаться и быть собой.

Сколько я тебя знаю, ты всегда все делала ради кого-то, всегда – чтобы что-то кому-то доказать. Словно такая, какая есть, со своими слабостями и недостатками, ты не достойна любви или уважения. Что только через боль и «Не хочу, но надо» можно достичь тех высот в карьере и жизни, когда все вокруг в едином порыве восхищения замрут и наконец-то признают: «Вот теперь мы тобой гордимся, Нина, ты – крутая!» Ну так вот: ты крутая и без этих слов, Нина. Просто по факту. Потому что умеешь беззаветно и по-настоящему любить, как большая преданная собака. И такая же, как она, надежная и храбрая.

Помнишь, как однажды я на какое-то время осталась практически без зрения, и мне страшно был нужен кто-то, способный отвезти меня в больницу и остаться рядом? Именно ты была первой, о ком я подумала. Потому что ты знаешь об этом поганом больничном бессилии все: пережитая в далекой юности спортивная травма навсегда закалила твой характер, и ты приобрела тот титановый стержень внутри себя, который до сих пор учит тебя не сдаваться и идти вперед, сжав зубы, там, где другие уже превращаются в сахарное желе.

Поэтому ты такая сильная, Нина. Такая красивая. Прекрати оглядываться на других, прекрати считать себя неудачницей на их фоне. Ни у кого из тех, кто тебя знает, не повернется язык так о тебе подумать или сказать. Тогда зачем ты ведешь эти мысленные монологи с химерами у себя в голове, зачем даже на мгновение допускаешь мысль, что им можно верить?

Придуши их, Нина, перекрой им кислород, не забывай, что ты живешь в сейчас, а не в канувшем в Лету прошлом или еще не случившемся будущем.

Прекрати говорить

с мертвыми

о неродившемся.

Поверь, все эти чужие чудесные жизни на картинках в фейсбуке, на которые ты смотришь с завистью и чувством собственной бледности «на фоне», зачастую имеют весьма неприглядную изнанку. Я знаю, потому что делаю точно так же: на публику – шутки-прибаутки да потешки про молочные реки и кисельные берега; откровения о том, как бьешься головой о стенку в отчаянье, возможны разве что один на один поздним вечером, да и то когда в твоих венах водки больше, чем крови.

Нина, ты, возможно, удивишься, но ночь – это время для сна, а не для очередной подработки: нет ничего более постоянного, чем временное. Или делай это основной работой, или однажды проснешься с таким необъятным чувством пустоты внутри, что испугаешься, что исчезла.

То, что происходит сейчас, не приносит тебе ни радости, ни любви, Нина, и ты продолжаешь с надеждой спрашивать меня, что нужно делать, чтобы прервать этот замкнутый круг. Словно я могу дать тебе совет, как волшебное зелье. Но я не могу. Потому что мой опыт – это мой опыт. У тебя нет времени его повторять, к тому же я никогда не считала его ни универсальным, ни показательным.

Однако я хочу, чтобы ты всегда помнила кое-что очень простое и важное: с тобой все в порядке, Нина. На тебе нет никаких родовых проклятий, тебе не уготована какая-то «особенная» судьба, ты не жертва и не мученица.

Когда ты научишься говорить «нет» без страха и чувства вины, из твоего окружения быстро отвалятся те, кому вечно от тебя что-то надо, но кому совершенно не нужна ты сама. И тогда вдруг – впервые за долгое время – ты узнаешь, что такое дышать полной грудью, «говорить своим голосом и о том, что важно для тебя», танцевать под музыку, звучащую в твоей голове.

Твоя жизнь станет легче. Ты сама станешь легче.

И однажды ты проснешься из-за того, что плачешь – от смеха.

Женственность. Моя история не богини

Саше

Глядя на меня, сложно предположить, что я что-то знаю о женственности: платьев не ношу, декоративной косметикой не пользуюсь, волосы короткие, по рукам можно изучать анатомию мышц. В общем, и взять-то нечего, кроме примера «как не надо».

Но именно поэтому я и хочу рассказать о том, как поняла, что женственность – это не результат красных трусов на люстре и умения эффектно хлопать ресницами, не нечто, что нужно в себе «раскрывать», изо всех сил пытаясь пробудить «внутреннюю богиню», а состояние, которое рождается из одного простого ощущения: по сравнению с тем, кто рядом с тобой, с его силой и характером, ты не то что «девочка» – ты булочка.

Женственность – это не приманка. Это свет, который начинает идти изнутри, когда исчезает страх.

Правильный мужчина выравнивает тебя (правильный для тебя), запускает целительный механизм самоотладки. Он не перекраивает тебя, не разрушает до основания и не отстраивает заново, но помогает понять, что все может быть по-другому – и ты сама можешь быть другой, и только от тебя зависит, захочешь ты этой новой реальности и новой себя или пойдешь на попятную и предпочтешь привычно сбежать в любимое одиночество.

Женственность для меня – это прежде всего гармония всех систем. Вот почему я говорю о выравнивании.

Я в свое время начала не с того.

***

…в 26 лет я приняла решение о разводе, сменила работу и вернулась домой, чтобы год спустя обнаружить себя ревущей на сеансах у психолога с запросом: «Сделайте из меня девочку, пожалуйста, я больше так не могу».

«Так» – значит во всем и всегда полагаться только на себя, никому не верить, тяготеть к военному стилю в одежде, обладать военной же дисциплиной, зашкаливающим трудоголизмом и такой толщины броней снаружи, что не знаю, как я не звенела в аэропортах.

Я чувствовала себя тотально неправильной и кривой, перекошенной на все стороны. Мне казалось, что я хочу не того, чего должны хотеть девочки в моем возрасте. И, возможно, мамины вздохи о том, что нужно думать о семье, а не паковать в рюкзак берцы, теплые штаны и уезжать в ночь за цыганской звездой кочевой в пещеры с незнакомцами, имеют под собой основания.

Одна часть меня осознавала, что мужчина мне нужен сильный и смелый, с твердым характером и холодной головой, «такой, как я, только не я», а вторая – разрывалась от горького осознания, что таким мужчинам, как правило, нужны нежные и сладкие кошечки, а я, скорее, женщина-лошадь, и ничего красивого, слабого и беззащитного в этом нет.

Я ходила на свидания, надевая свои лучшие платья, но уже на пятой минуте понимала: не то, не тот, и я ему тоже не нравлюсь. Потрепаться за кофе, рассказать о работе – да, но все это точно не про любовь, не про вместе. Ни с одним из них я не чувствовала, что нашла свой дом —

дом в нем.

Упертости мне было не занимать: я только еще тщательнее выбирала наряды, еще аккуратнее рисовала стрелки и подводила глаза, читала книги о раскрытии женственности, рекомендованные психологом, работала над «внутренней богиней» и… по-прежнему оставалась солдатом Джейн. Я не могла вытравить ее из себя. Я честно пыталась себя сломать, но становилась только еще более помятой и гнутой.

И однажды силы притворяться закончились: я разозлилась. А в хорошем качественном отчаянье можно найти огромные ресурсы для прорыва. И я сказала себе: катись оно все конем (там другое слово было вместо «катись») – вся эта женственность, платья, тоска по «настоящей любви» и все богини этого мира, вместе взятые. Гори оно все на кострах инквизиции – я больше не хочу ломать себя, носиться со своими детскими травмами, жалеть, что все умею и могу сама, и плакать темными ночами от безысходности.