Первобытный страх - Михаил Серегин

— А кто вон те два тихони? — Величко посмотрел на пару ребят, о чем-то негромко и мирно беседующих.

— В тихом омуте черти водятся. Не такие уж они и тихие. Это Свинар Сергей и Тимохин Павел. У Тимохина самый большой рост: два и пять. Так что если где что надо выкрутить, то это по его части. Что касается Сергея, то он в классе в качестве осведомителя: знает все и про всех.

— Доносчик?

— Ну, вроде того. Это, видимо, наследственное. Его отец по профессии журналист.

— А вон там что за девочки? — Максимова больше интересовала именно эта пара. Они заняли кресла по противоположной от ребят стороне, хихикали, периодически бросая кокетливые взгляды на спасателей.

— Девочек в этом классе, как видите, столько же, сколько и ребят.

— Только в этом мало спасения, — присовокупила к этому Лаптева. — Они похлеще ребят будут, еще те штучки. Уж можете нам поверить.

— Серьезно? — Максимов радостно забегал глазками по девичьим лицам. — Ну и кто тут самый боевой?

— Ковылина Елена. Атаманша еще та. Посещает спортклубы, увлекается спортом, при необходимости может и в глаз дать. Не боится никого и ничего, знает, что, если что, родители все замнут. Они у нее в администрации города не последние должности занимают.

— Это которая?

— Вон та, с короткими волосами и яркими заколками.

— А, нашел, — обрадовался Андрей, внимательнее присматриваясь к девице, с которой начал заигрывать Осов. Черты ее лица немного напоминали Лайму Вайкуле, вела девица себя жеманно, держалась самоуверенно. Будь она взрослой женщиной, Андрей попытался бы ее избегать — он не любил нагловатых особ, а эта барышня, судя по всему, была как раз из этой серии.

— Нет, ну чем я тебе не нравлюсь? — разбитно спрашивал Игорь.

— Мелковат, — почти по слогам ответила та, медленно шевеля губами. — Вот когда стукнет лет двадцать…

— А больно стукнет?

— Да тебя, похоже, уже стукнуло, даже два раза, — захихикала подружка Ковылиной, девица с немного грубоватыми чертами лица. А еще одна барышня тут же подхватила:

— А до того, как стукнуло, еще пару раз уронили со второго этажа.

Максимов повернулся к учительнице, но спросить не успел, так как она опередила его:

— Та, что сидит рядом, Ершова Ирина, а вторая — Шерстенко Марина. Подружки-неразлучницы, удивительно даже, как это они теперь сели порознь.

— А где тут сын Косицина? — не сумел сдержать любопытства Величко. — Неужто вон тот, оставшийся. — Он махнул рукой в сторону юркого белобрысого паренька, расхаживающего по проходу и сующего всем в руки какие-то фантики.

— И вас приглашаю, и вас.

— Куда? — не понял Тимохин.

— На мою свадьбу.

— Мы же только вчера развелись? — удивленно воскликнула Ершова.

— Сколько же раз за день вы женитесь и разводитесь? — спросила девушка с длинной косой.

— Это Ступина Лилиана — наша золотая медалистка, — тут же пояснила Симоновская. — Ведет себя тихо, так как мать работает в школе завучем.

— А это значит, что дочурка вынуждена подавать хороший пример, — добавил Макс сразу же.

— Много, — ответила между тем Ершова. — Ну как, Роман, женимся или нет?

— Не Роман, а Роман Михайлович.

— Ну ладно, Михаил Романович, раз завтра свадьба, то сегодня придется развестись.

— А дите куда же? Что ж вы меня, безотцовщиной хотите сделать? — присоединился к этой игре Бояров.

— Ты у меня останешься, — кокетливо парировала Ершова. И тут же, кивнув на Иванова, добавила: — А он с Ромиком.

— Что? — возмутился последний. — Отказываюсь, это не мой ребенок.

— Как же не твой, посмотри, он и одет в точности как ты, — продолжала прикалываться девица. Все захихикали. — И глаза такие же.

— А ты уверена что это мой? — Косицин с прищуром глянул на замеревшего в нелепой позе Иванова.

— Ромик, как ты можешь! — поддержала одноклассницу еще одна девушка, пока не представленная спасателям.

— Эта и та, что рядом, отличницы: Скорлупова Вика и Косяченко Наташа. Обе детки богатых родителей, не в меру заносчивы и слишком большие паникерши. В случае чего, их придется спасать в первую очередь, иначе переполошат всех. — Елена улыбнулась, давая понять, что шутит. — Итого шестнадцать человек — восемь мальчиков и восемь девочек.

— Да, интересный у вас класс собрался. Насколько я понял, все детки влиятельных родителей? — Алекс вопросительно посмотрел на Елену.

— Угадали. Им потому и оплатили путешествие, родителям ведь это по карману.

— Слава богу, приехали, — радостно воскликнула Лаптева.

Автобус остановился, и все стали высыпать из него. Симоновская выскочила быстрее детей и громко закричала:

— Ребята, никуда не расходимся, никого искать не будем.

— А в магазин?

— Никаких магазинов. Все поднимаемся на теплоход.

— А я, кстати, где-то посеял свой рюкзак, — заметался по автобусу Осов.

— Это некстати. Ищи, — не глядя парировала Елена Анатольевна, кудахтающая над детьми, как наседка над цыплятами. За всеми нужно усмотреть, за каждым проследить.

— Кто видел мой рюкзак? Ну-ка, вы, расступись.

— Кошмар, куда ни глянь, везде одни психически ненормальные, — взмахнул руками Максимов, начавший уже откровенно сожалеть о том, что согласился взять на себя чужие обязанности.

Услышавший его слова Иванов громко заржал. Макс строго глянул на него, сразу спросив:

— А ты-то как раз чего смеешься?

Иванов тут же стих и поспешил выбраться из автобуса на улицу.

— Если за всю поездку ничего катастрофического не приключится, в чем я сильно сомневаюсь исходя из состава данной бригады, и нам удастся вернуться домой живыми, я повешу Косицина, — решительно пообещал Макс.

Алекс проигнорировал его слова и, свистнув Графа, вывалился вслед за остальными на причал.

— Мои люди уже на местах, — сообщил сильно загорелый, но внешне неприятный мужчина старику весьма презентабельного вида, сидящему в кресле.

Последний являл собой воплощение внутренней силы и воли, он редко когда выходил из себя, отличался отменной выдержкой и сдержанностью и любил повторять: «Я слишком занят, чтобы иметь время для волнений». Это был один из самых богатых людей города. Долларовый миллионер, подпольный контролер нелегального бизнеса, но среди своих просто Дядя.

— Отлично, — без каких-либо эмоций бросил в ответ старик. — Пришло время начинать.

— Вы уверены, что следует поступить именно так? — вновь спросил недавно прибывший. — Может, лучше захватить только его ребенка? Зачем нам все?

— Если бы нам было нужно только его чадо, мы бы не стали ждать этой поездки, Артур, — спокойно пояснил старик, увлеченно рассматривающий дорогой перстень на своем большом пальце. — Похищение одного ребенка легко замять и спрятать от глаз общественности, а я хочу, чтобы поднялась большая шумиха. Чтобы об этом говорили все. Он не сможет этого проигнорировать, да к тому же, — мужчина удовлетворенно улыбнулся, — все давление за нас осуществят другие. Если верить моему осведомителю, родители остальных тоже не бедствуют. Они уничтожат любого, кто окажется виновен в случившемся. У него не будет время раздумывать, и на этот раз я уже точно смогу вернуть свое.

— А если вдруг все пойдет не так, как мы запланировали? Нужно ведь учитывать и разного рода форс-мажорные обстоятельства…

— Да, может статься, что придется действовать по ситуации, но это дело нужно довести до конца. Это не тот долг, который можно простить. И меня мало интересует, что у них там произошло, — ведь забота об охране товара лежала на нем.

— Отец, неужели тебе так не хватает проблем, что ты все время ищешь себе новые? — Появление в кабинете нового действующего лица заставило остальных обратить на него свои взгляды.

Невысокий, темноволосый, небрежно одетый молодой мужчина с мелкими чертами лица на минуту задержался у двери, а затем прошел через весь зал к окну и продолжил:

— Об этом ли нужно думать на старости лет?

— Много ты понимаешь, — недовольно фыркнул на сынка старик. — Это деньги, которые я честно заработал, и я хочу, — тут он эмоционально ударил кулаком по подлокотнику кресла, — вернуть их себе. И я это сделаю, попомни мое слово, Влад.

— Таким вот образом?

— Да, именно таким. В моем возрасте, как ты правильно заметил, нужно думать не только о деньгах, но и о следах, которые ты после себя оставляешь. А это событие впишет меня в историю.

— Ты и без того уже достаточно наследил, — в словах Влада чувствовалось презрение. — Пора бы и меру знать.

— Не слишком ты хорошего мнения о своем отце, а ведь живешь на его деньги.

— Мне твои деньги не нужны. — Влад вспыхнул как спичка. — От них разит смертью и страданиями. Надоело, что друзья постоянно ставят мне в укор твои деяния.