Сводный. Мускатная страсть (СИ) - Хиро Лия

- Не надо, Адем! Отпусти! Отпусти, дурак! - я вопила, как резаная, особенно в тот момент, когда моя голова почти нависла над водой в бассейне.

- Притихни. Всех разбудишь, идиотка! - прохрипел он и, чуть не навернувшись о слетевшие "Кроксы", потащил вопившую во всё горло меня в свою спальню.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6

- Отвали, грубиян! Орангутан вонючий! Отпусти сказала!

Я извивалась ужом, брыкалась. Попыталась пнуть его в живот, но этот засранец изловчился перехватить мою ногу и шлёпнул по заднице.

- А ты не ох... - от жёсткого приземления на его кровать вторая часть ругательства схлопнулась и резко, но бесшумно вылетела из моих лёгких вместе с воздухом.

- Замолчи, Саша! - глухо прохрипел он и придавил мои плечи к кровати.

- А то что, а? - я продолжала нарываться на грубость, стараясь не реагировать на тот факт, что тело почти обнажённого Адема нависает всего в нескольких сантиметрах над моим. Только старалась... На деле я медленно плавилась, таяла, как масло на сковороде от близости его манящего, стального торса и дурманящего мозг аромата мускуса...

Он наклонился к моему уху и хрипло зашептал:

- Ещё раз будешь ночевать вне дома - отшлёпаю! Ещё раз увижу, что куришь - отпорю! Ещё раз забредёшь в мою комнату голая - от...

- Да пошёл ты! Дикарь! - я толкнула его в грудь, но это было всё равно, что пытаться сдвинуть огромный валун. Кремень!

- Лежи смирно и не дёргайся! - гаркнул он и поднявшись, открыл дверцу шкафа. Точнее, выломал. - Твою мать!

- Я дома ночевала!

- Не видел! - почти выплюнул он.

- Конечно не видел! - сарказм из меня так и пёр. - Ты же, наверное, ложишься уже в девять вечера! Неженка!

- Саша! Закрой рот, а то...

- А то что?

Он промолчал. Только потому что ответ был очевиден для обоих.

- Покурила за забором и сразу же вернулась.

- За забором? У соседей на виду? - Такое ощущение, что эта новость ещё больше его разозлила, чем если бы я и вправду дома не ночевала.

- Ой, а что они тоже неженки?

- А то, что ты меня позоришь таким поведением! Нашу семью позоришь! - снова взорвался Адем.

- Я не ваша семья. - Пробормотала я себе под нос и начала подниматься.

- Лежи, Саша.

- Спасибо, но полежать я и у себя могу.

- Я не полежать тебя пригласил. - Уже более спокойно известил он.

"Пригласил!" Ничего уморней не слышала!

Адем захватил одну мою лодыжку в капканы своих бронзовых лап и начал натягивать... Шерстяной носок???

- У тебя в комнате этого точно нет. Вы же, русские, приезжаете сюда загорать! Даже в марте, чёрт возьми!

То, как он произнёс это "загорать" всколыхнуло во мне воспоминания о вчерашнем "горачем кофе" и устремилось не менее горячей волной к низу живота. А моя ступня, которую Адем зачем-то прислонил к своему мохнатому животу, пока натягивал носок на другую ногу, послужила проводником ещё одного "гора​​​​чего" потока. Будто взятого от его, так быстро согревшегося тела.

- Через пять минут встречаемся на кухне. Срочно, горячий чай, чтобы не заболеть.

Нет, он издевается! Чай, насколько я поняла, он рекомендует мне, а не себе. Морж, блин!

- И только попробуй прийти без носков! - снова угроза.

"А то что?" "А то что?" "А то что?" - вертелось у меня на языке. Но у меня, всё-таки, хватило ума не спрашивать ещё раз.

- Обезьяна! - буркнула я себе под нос уже в дверях.

* * *

- У меня для тебя подарок! - объявила я, когда этот самовлюблённый индюк появился на кухне. Минут пятнадцать прошло. Никак не пять. Наверное, прихорашивался. Неженка!

- Спасибо. Мне и одного хватило. - Адем достал себе кружку и потянулся к кофеварке.

- Чай. Успокоительный. От нервов. - Я достала припрятанную на коленях коробочку, найденную в дальнем углу навесного шкафа и выдвинула на центр стола.

- Для женщин. Это женский чай. - Сожмурился он, чтобы прочитать издалека турецкие каракули.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Тогда придётся выбросить. Уже просрочен. Не поить же девушек этой гадостью. Вдруг живот ещё скрутит. - Я как заправский баскетболист швырнула пачку в мусорное ведро и скучающе вздохнула. - Жаль. Дорогой был, сразу видно.

- А меня, значит, можно поить старым, да?

- Ну не расстраивайся, Адем. Я куплю тебе новый. Чтобы прям ух! Чтобы раз выпил и нервы сразу железными стали и мозги на место вставились.

- Себе тоже захвати.

- Доброе утро! Как вы рано! - Вплыла в кухню полусонная Назлы. - Чего не спится?

- Твой брат...

- Уезжаю домой. Слишком много работы.

- Уже сегодня? - развела руками сестра.

- Да. Сейчас позавтракаю и поеду. - Адем резко развернулся и чуть не навернулся с кружкой через мои вытянутые в проход ноги. Без носков.

Взгляд "братика" загорелся яростным пламенем, желваки заплясали под смуглой кожей. Он без промедления схватил свой пиджак и вылетел с кухни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ты куда, Адем? А завтрак? - Назлы пребывала в полном недоумении.

- Дома поем. Некогда!

Обезьяна!

Глава 7

Я внушала себе, что меня абсолютно не задевает такой стремительный отъезд Адема. Нетрудно было догадаться, что его срочные дела выдуманы, "притянуты за уши". На самом деле он не смог больше находиться под одной крышей с задиристой и скверной девчонкой. И этот факт бередил, расковыривал что-то внутри меня.

Слушая краем уха воодушевлённый щебет сестры, я окунулась в водоворот своих воспоминаний и эта воронка увлекла меня на самое дно. Так глубоко, что становится темно и страшно. В детство.

Моя жизнь не скупилась на испытания. Подброшенная монета всегда падала не той стороной. Ничего не давалось легко. Начиная с рождения, когда малышка Саша два дня балансировала на узкой черте, разделяющей жизнь и смерть. Двое суток стараний врачей, слёз родителей, молитв бабушки. И моего желания жить. "Борец" такое прозвище дала мне неонатолог. Да вот только силы бороться я, видимо, потратила в те два дня.

Всё детство и юность меня дразнили мальчишки и обходили стороной девчонки. "Плакса". Таким было моё второе имя. Мерзкое прозвище, данное благодаря двум крупным родинкам под правым глазом.

В итоге уродские образования удалили, но осадок с души убрать не смогли.

Теперь, когда "Плакса" предстала перед сверстниками не гладким утёнком, а симпатичной, даже можно сказать, красивой девушкой, меня снова сторонились одноклассницы. Уже из-за страха конкуренции.

Но, не важно. На тот момент мне стало уже не важно. Я привыкла быть одна. Отшельницей среди людей. Иной среди подобных.

И моя накопленная обида начала постепенно выплёскиваться наружу. Через злость.

Три вызова родителей к директору школы и вопрос о моём отчислении встал ребром.

Помню, как в один из весенних дней, когда я оканчивала седьмой класс, отец психнул и нашёл новую квартиру в другом районе города. И сдал ключи от прежней. На тот момент съёмной.

В ученический коллектив новой школы я влилась легко, но подруг всё равно завести не получилось. Не находила общий язык. Зато нашла его с соседским мальчишкой. Тимуром... и его командой, блин...

Ежедневные вечерние таскания по улицам района и бесхитростные увлечения вскоре мне надоели. Я как-то быстро собрала себя в кучу и взялась за ум. Готовилась к поступлению в Институт программирования и дизайна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А моя компания, а точнее Тимура, пустилась во все тяжкие. Начиная с алкоголя, заканчивая наркотиками.

До сих пор не знаю, затаили ли они на меня злобу, за то, что ушла тогда. Или всё произошло под воздействием наркотического дурмана...